Сердце пустыни (СИ) - Шкарупа Тома. Страница 24

— Ты… ты, что, издеваешься? — выпалил Генри.

— Почему? — опешила Мари.

— Ты понимаешь, что ты ушла в полдень, сейчас дело к полночи, и от тебя ни слуху, ни духу?

— Боги, да я просто пошла прогуляться, — она все еще не понимала гнева напарника.

— Мари, ты никому не сказала, что уходишь, а тут еще и эти, — Генри кивнул на новоприбывший корабль, и запнулся. — Не делай так, пожалуйста.

Что-то в его голосе не дало Мари отшутиться. Генри казался не на шутку напуганным, на себя самого не походил. Она просто кивнула. Тот сразу успокоился, как кот, опустивший вздыбленную холку. Мари решила не расспрашивать.

Генри с Мари подошли к догорающему кострику, возле которого уже сидели Эмма и Ральф. Вечера на острове оказались неожиданно холодными, как для Андагары, и тепла от затухающего огня не хватало, чтобы спасти от мурашек, пробегающих по коже.

Мари хвасталась своей находкой. Когда нож попал в руки Генри, тот подозрительно долго рассматривал его.

— Тут маков цвет, — Генри вернул напарнице нож, показав на выгравированный цветок, — за ним завтра и пойдем…

Генри, возможно, и хотел что-то договорить, но фразу прервал зевком. Какими бы авантюристами не казались все в этой компании, а остров навевал атмосферу безделья. Хотелось растянуться на песке и спать. Этим Мари бы и занялась, но стоило ей попытаться заснуть, как на руку снова приземлился навязчивый попугай. Она уже одним глазом видела сны, и птица очень не вовремя выдернула ее из этого сладкого, затягивающего состояния. Больше заснуть не получалось — все время слышались какие-то шаги.

Мари прислушивалась к звукам, и пыталась убедить себя, что ей кажется. Когда ветка хрустнула от того, что на нее наступили уже очень близко к их ночлегу, Мари не выдержала. Она рывком села, проверила, не было ли никого рядом, и решила, что будет дежурить так всю ночь — мало ли. Под шум, к ее сожалению, проснулся Ральф.

— Ты чего? — он еле разлепил глаза.

Мари в ответ шикнула. Ральф замолк и тоже смог услышать шаги.

— Так они ж вроде на вашей стороне? — спросил он.

— Кто их знает. Заткнись и иди обратно спать, а?

После этого Мари сначала не обращала на Ральфа внимания, думая, что тот и правда лег спать. Но чуть позже глянула и обнаружила, что тот тоже уселся на песке и уставился в сторону корабля.

Мари проснулась в очень неудобной позе — руки и ноги затекли, а солнце слегка припекало. Эмма еще спала, свернувшись клубком, Генри колдовал над какой-то едой, превращая ее в завтрак, а Ральф так и сидел, уставившись на горизонт. Под глазами у него проявились синяки, и стоило Мари посмотреть, тот протяжно зевнул.

Этим утром Генри должен был собрать маков цвет, потому что забрать их с острова могли уже в любой момент. Раньше сделать бы тоже не получилось — оказалось, что он забыл взять какой-то из своих растворов для водных растений, так что по прибытию на материк придется срочно бежать за ним в лавку, иначе цветок долго не протянет.

Поев и окончательно проснувшись, Генри с Мари собрались идти к месту, где он видел маков цвет. Ральфа и Эмму тащили с собой. Эмму Генри побоялся оставлять на берегу из-за людей с корабля, а Ральфу было скучно оставаться одному, остров явно его не восхищал.

По словам Генри, цвет рос рядом с тем местом, где они впервые вышли на берег. Чтобы туда попасть, нужно пройти через новоприбывший корабль. Его решили обходить по чаще — как оказалось, корабль навевал опасения не только на Мари.

Идти по дневному свету, да еще и не в одиночку, оказалось гораздо приятнее. Правда, в этом тоже нашлись свои минусы, ведь Мари совсем не помнила дорогу, которой шла наощупь всего полдня назад. Поэтому, когда Ральф свалился в яму, достающею ему по бедра, и с укором посмотрел на Мари — мол, могла бы и предупредить, — она лишь пожала плечами. Ральфа оттуда вытащили, но теперь он ко всему прочему еще и прихрамывал, чем сильно задерживал весь процесс. И подбешивал Мари. Злиться на него в полную силу у нее не получалось и Мари сама не могла понять, почему. Не спать ночью его никто не заставлял.

Пройдя достаточно далеко от корабля по зарослям, Генри вынырнул из них на берег. Чем дольше компания шла, тем сильнее пекло солнце. Когда Генри внезапно остановился, на грани были уже все.

Он повернулся и пошел к воде. Там и остановился, стоя по щиколотку в морской воде и присматриваясь к водяной глади. Мари подошла к нему, но в море заходить не решалась — высохшая соль на коже неприятно жжет, если ее не смыть пресной водой.

- Ты уверен, что искать нужно тут?

— Да, — Генри кивнул, но растерянность в голосе его выдавала.

Когда он, стянув рубаху, кинул ее на песок и пошел в воду, опешила уже не только Мари. Она ожидала, что цветок рос где-то у берега.

— Мы шли сюда, чтоб ты поплавал? — донесся вопрос Ральфа.

Эмма пнула того в бок, и, если Мари услышала правильно, шепнула, что ее брат знает, что делает. На удивление, Ральф замолк. Однако, как бы Мари не доверяла напарнику, сейчас его план она совсем не понимала.

Генри уже нырнул под воду, и совсем пропал из виду.

К ногам Мари прибилась небольшая волна, намочив штаны чуть ли не до колен. Она зашипела, почувствовав, как соленая вода обожгла все те мелкие ссадины, заполученные на острове.

Генри не было видно уже достаточно давно, чтобы вызвать волнение.

Мари и Эмма уставились на воду, пытаясь высмотреть хоть что-нибудь. Первой небольшие круги, ходившие довольно далеко от берега, заметила Мари. Там же из-под воды сначала показалось что-то ярко-красное, а потом уже Генри. Он вышел из воды, держа в руках огромный махровый цветок. Лепестки были твердыми и острыми.

— Тебе бы в пресную воду теперь окунуться, — выдавила Мари.

— Я тоже такой хочу, — сказала Эмма. Она завороженно рассматривала цветок, который Генри предусмотрительно не выпускал из рук.

— На, — Генри протянул ей в ответ белый бутон, который тоже вытащил из-под воды, но держал так, что красный его затмевал, — это морской лотос.

Генри кинул в сестру цветок. Та еле поймала.

Пока Эмма рассматривала трофей, у нее на лице отразилась целая куча эмоций, и непонятно, радовалась она или нет. Генри, завороженный своей добычей, ушел вперед и этого уже не увидел. Ральф плелся позади со своей ушибленной ногой, а Эмма прибилась к Мари, насмотревшись на свой подарок.

— А ты бы хотела, чтоб Генри тебе цветок выловил?

— Что?

Прямо сейчас Мари думала о том, что ей делать с оставленной на материке кисторогшей, поэтому вопрос услышала краем уха.

— А, цветок. Я бы хотела, чтоб бу… — почти сказав, что хотела, чтоб Генри выловил ей бутылку хорошего вина, Мари вовремя себя остановила. — Он один раз подарил мне золотую клетку — лучшего подарка и не придумаешь. Правда, я была бы рада, если поняла, что вокруг происходит. Но с этим твой брат мне вряд ли поможет.

— Да-а-а, — протянула Эмма, — он в последнее время какой-то растерянный. Я вот не могу понять, это он специально для чего-то притащил, или просто хотел от меня отделаться? — Эмма шла, рассматривая и крутя в руках цветок, чем напоминала брата.

— А что мешало ему специально захватить второй, чтобы от тебя отделаться?

Эмма пожала плечами, так и не оторвав взгляда от морского лотоса.

— А я никогда лотосов не видела, — легкость и непосредственность, с какими Эмма могла скакать с темы на тему, не переставили удивлять Мари. — У нас знать в своих садах любит выкапывать болотца и запускать туда лотосы. Так сельские дети говорят. Неужели, лотосы кажутся им настолько красивыми, чтобы выкапывать ради них пруды?

— У них другие растут, Генри же тебе морской лотос дал.

— А чем они отличаются?

Мари знала, что не стоило продолжать этот разговор, иначе рано или поздно вылез бы этот вопрос.

— Ну, обычный, он такой, более махровый, что ли, а морской острый и плоский, как морская звезда.

Увидев непонимающий взгляд девочки, Мари жалобно позвала Генри.