Драконофобия в контракт не входит (СИ) - Гусина Дарья. Страница 51

— Какая же ты дурочка, Элми, — со вздохом, проникновенно сказал Петр. — Со шрамом или без, раскованная или застенчивая… разве я люблю ту картинку на экране телевизора? Я и знать о ней не знал, когда с тобой познакомился. Я никогда не встречал кого-то более храброй, стойкой и… красивой девушки. Ну и гарем наяд, конечно, поспособствовал. Когда девушка разбирается в специях… — маг плотоядно причмокнул.

— Спасибо, — тихо сказала я, — что убедил меня в том, что я… могу быть просто девушкой, такой… обычной. Как все.

Кажется, влажное пятно на рубашке Петра, там, где я разговаривала с его плечом, стало мокрым.

— Пока у нас есть время, — нарочито беспечно проговорил маг, — хочу тебе кое-что предложить.

Петр полез в карман пиджака. В маленькой бархатной коробочке лежало кольцо с агатом.

— Я пересмотрел все, что есть у Лапницких, — в голосе Петра было неприкрытое волнение, которое он не смог скрыть, несмотря на все старания, — но каждый раз возвращался… к нему, кажется, это ваш родовой камень, госпожа де Фасино.

— Оно прекрасно, — задыхаясь, сказала я.

— Сегодня ночь, когда сбываются желания. У меня единственное желание — чтобы ты сказала «да». Часы бьют. Ты согласна стать моей женой, Элмеция?

— Да, — прошептала я с первым ударом огромных, нарисованных магической проекцией часов на фасаде дома Ганье.

Я не могла оторвать глаз от полоски золота с агатом на пальце. Сколько раз я видела это кольцо в магазине Лапницких, на витрине с обручальными оберегами и драконьими браслетами. На него, работу известного ювелира Сержа Лапницкого, облизывались многие невесты. Но оно либо было им мало, либо теряло на руке всю красоту. Теперь я поняла: кольцо ждало меня. Мои руки, казалось, светились, а ними сияло и кольцо. Тонкие светлые ниточки «мха» в насыщенном зеленом напоминали об отце. Но от этого моя печаль становилась легкой. Я обретала саму себя.

Губы Петра нашли мои губы, остановили время и мое сердце. Упиваясь непривычным, томительным и сладким чувством, я боялась потерять даже секунду отпущенной нам небольшой передышки.

— Пора, — тихо произнес Петр.

Мы оказались за перголой, украшенной еловыми ветвями и веточками омелы. Я посмотрела за спину мага и тихо вскрикнула:

— Там… ты! Это ты! О боги! Нет! Это Зуз?

— Конечно, — Петр осторожно выглянул из-за пышной еловой ветви. — Наш доблестный метаморф опять на передовой, притворяется мной. Эмилия мне уши оборвет, когда узнает. Так. Вот и люди Ганье. «Меня» и моих ребят сейчас тихонько уведут в дом. Надеюсь, только на разговор. Вряд ли матушка станет убивать меня сегодня. А вот если у нас ничего не получится…

— Если у нас ничего не получится, — сердито пробормотала я, — в Сильверград слетится вся навья нежить с Северных Отрогов. Все знают, что в Двенадцатую Ночь магия сильнее, а ритуалы — эффективнее. Особенно здесь, в этом месте. Не знаю, почему, но тут все словно… чем-то пронизано. Какое-то странное волшебство. Тут в воде возле берега живет какая-то огромная тварь.

— Ты ее слышишь? — маг тревожно схватил меня за плечи. — Это ийот, древняя нежить, трупоед. Он тут с того времени, когда мародеры жгли костры на скалах и заманивали корабли на рифы. Что ты еще чувствуешь?

— Огни и шум его пугают, — проговорила я, закрыв глаза, — но магия привлекает. Он… предвкушает… еду. Много еды.

Петр негромко выругался.

— Хочешь, я отошлю его подальше? — с сомнением предложила я. — Думаю, он меня послушается. Моя магия сегодня тоже… сильнее.

— Я этому очень рад. Если хоть малейшая опасность будет тебе угрожать, используй акциатто и немедленно уходи через портал.

— Да, я помню.

— Вот и Стерхов. Будь рядом с ним. Я пошел. Мне нужно найти вход в катакомбы, пока Зуз отвлекает заговорщиков, полагаю, дверь где-то в доме или за ним. Вряд ли, когда придет время, хозяйка прямо с праздника отправится куда-нибудь высоко в скалы. Нет, думаю, это где-то рядом. Зданию два года. Все сходится. Ганье строили его, когда уже началась возня с мощами.

— Будь осторожен.

— Ты тоже. С тобой будут Пуся и Стерхов. Не отходи от них ни на шаг. Эх, вот бы сейчас кто-нибудь устроил тут небольшую заварушку и отвлек внимание мадам Ганье.

— Я могу.

— Только попробуй!

С этими словами Петр поцеловал меня, надел маску и исчез в толпе.

Глава 22

Я поднялась на верхнюю террасу. Дети, кто с восторгом, кто с легким ужасом, смотрели на фигуру Деда Зимника. Стерхов притопывал у елки, огорченно качая головой.

Я слышала, как в недоумении переговариваются «феи». Они не понимали, почему их не предупредили об изменении в программе. Пришло время прояснить ситуацию. Твой выход, Элми.

— Так, девочки, — деловито сообщила я, подходя к крылатому персоналу. — Я Синтия де Релло, ведущая программы «Скрупулеззо». Приехала по приглашению мадам Ганье. Дед Мороз со мной. Кто ведущий шоу?

— Это я, — пискляво отозвалась самая мелкая из фей. — Нам никто не сказал, что будут еще аниматоры.

— Мы не аниматоры. Проводим рекламную акцию службы доставки… ну… видели канапе, сэндвичи и прочие закуски внизу?

— А-а-а…

Феи заметно расслабились: никто не собирался отбирать у них заработок. Наоборот, Стерхов быстро вовлек их в свою программу и заметно оживил мероприятие. Девушки-феи бегали вокруг елки и спрашивали у ребят, почему на ней нет огоньков. К детям начали подтягиваться и взрослые. Огромная фигура Дедушки пугала и одновременно завораживала. В ажиотаже никто не заметил, как похолодало под куполом.

— Непорядок, — гудел Дед Зимник. — Малыши собрались, полночь пробило, а елочка не горит. Что нужно сказать, ребята?

Присутствующие начали дружно повторять «Ёлочка, гори!». Выяснилось, что без Снегурочки волшебство невозможно. Позвали Снегурочку. С замиранием сердца я тоже выкрикивала:

— Снегурочка!

Машенька просто вышла из-за ёлки, только работники гирлянд и проводов с недоумением проводили ее взглядами. Они вместе с другими увлеченно уговаривали огоньки загореться, видимо, поверив в чудо и в то, что им не придется сегодня трудиться. С Машей был и Петенька. Он изображал северного оленя. Плюшевые рога на голове муэр-хантера смотрелись уморительно.

— Вот, детишки, я и пришла? — звонко произнесла Маша. — Добиралась к вам в ладье волшебной, расписной. Долго над облаками летела. Здравствуйте, дети! Здравствуй, Дедушка Мороз!

— Борода из ваты! — громко выкрикнул кто-то из первого ряда детей.

Взоры гостей обратились к тому самому мальчишке с пальцем в ноздре. Он тыкал в Машу и повторял:

— Они не настоящие. Им моя мама заплатила! Это моей мамы праздник. Это она всех сюда пригласила! А они актеры!

Я с упоением наблюдала, как хмурится высокий лобик Снегурочки, как она шепчет что-то Стрехову. Тот гулко захохотал.

— Из ваты, говоришь! А ну, потяни!

Ухмылка на лице юного Ганье сменилась выражением ужаса, когда Дед Зимник наклонился к нему со своего огромного роста.

— Потяни, потяни, не бойся!

Мальчик потянул. Лицо его стало прозрачным, глаза застыли. Сопля под носом превратилась в сосульку.

— Настоящая? — ласково поинтересовался Стерхов.

— Д-д-да… — простучал зубами ребенок. — Хо-о-ол-л-лодно.

— Конечно, я же Дед Зимник. А теперь отойди в сторонку, погрейся.

Мальчишку увели за елку щебечущие, немного испуганные феи. Ребенок кивал и улыбался.

— Отогреется, — шепнула мне Машенька. — Зато детей донимать не будет.

Праздник продолжался. Всеобщими усилиями, с хороводом из детей и взрослых, елочка украсилась огоньками. Они трепетали на ветвях, не сгорая и не обжигая. С уровнем магии, организованным Ганье, это маленькое волшебство никого не удивляло. Только я знала, откуда оно родом. Из леса, где живут навьи твари.

Откуда-то появился лис-оборотень, жующий канапе. Пуся. Что за странное имя? Кицунэ был одет лихим молодцем, в тулуп и меховую шапку.

— Я — мальчик, — сообщил он мне, — Юный Год. Никуда не уходи. Скоро идти вниз. Чуешь магию?