Бездушная - Кэрригер Гейл. Страница 33

— Вы.

— Гм, — кивнула она.

В теории мистера Макдугала не было места для людей, у кого душа вовсе отсутствовала, она касалась лишь тех, у кого ее оказывалось слишком много. Что сказал бы ученый о запредельных? Счел бы их противоядием от болезни потусторонних?

— Но все же это изящная теория, учитывая те ограниченные знания, которыми он обладает.

Алексия не стала говорить, что уважает молодого человека, который до этого додумался. Лорд Маккон увидел это по ее лицу.

— Ну так пожелаем ему наслаждаться собственными бреднями и оставим его в покое, — мрачно сказал граф.

У него потихоньку вылезали клыки, а цвет глаз продолжал меняться, превращаясь из коричневого в желтый. Мисс Таработти пожала плечами:

— Он проявляет интерес. Он умен. Он богат, и у него хорошие связи, по крайней мере я так поняла. — «Он считает, что я мила». Этого она вслух не сказала. — И кто я такая, чтобы жаловаться на его знаки внимания или, раз уж на то пошло, обескураживать его?

Да, у лорда Маккона была теперь причина пожалеть о словах, которые он сказал профессору Лайаллу в тот вечер, когда Алексия убила вампира. Судя по всему, она подумывала о замужестве. И похоже, нашла того, кто готов на ней жениться, несмотря на папу-итальянца.

— Он увезет вас к себе в Америку, а вы ведь запредельная. Если он так умен, как вы считаете, то в конце концов догадается об этом нюансе.

Мисс Таработти рассмеялась:

— О-о, я не думала о том, чтобы за него выйти, милорд. Я не настолько опрометчива, да и спешки никакой нет. Но мне нравится его общество; оно скрашивает монотонность будней и удерживает моих родственников от наступательных действий.

Видя ее жизнерадостную убежденность, лорд Маккон ощутил прилив облегчения и рассердился на себя за это. Почему это так волнует его? Клыки графа слегка втянулись. Потом он сообразил, что мисс Таработти отрицала лишь свое намерение выйти за ученого, а представления у нее для старой девы весьма даже современные. Во всяком случае, так говорил лорду его опыт.

— Так, возможно, вы имеете на него какие-то другие виды, которые не подразумевают брака? — он практически прорычал эти слова.

— Ох, умоляю вас! А если и имею, с какой стати это должно вас беспокоить?

При этих словах лорд Маккон в буквальном смысле зашипел.

Алексия неожиданно сообразила, что она делает: сидит и ведет вежливую беседу с лордом Коналлом Макконом, графом Вулси — который ей не нравится и на которого она вроде бы должна быть чрезвычайно сердита, — о своих романтических увлечениях или отсутствии таковых. От одного его присутствия она чувствовала себя совершенно сбитой с толку.

Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох.

— Подождите-ка минуточку! Почему я вообще разговариваю с вами об этом? Милорд, как вы вели себя вчера вечером! — она поднялась и заметалась по заставленной мебелью небольшой комнате, яростно сверкая глазами. Потом гневно направила на графа указующий перст. — Вы не просто оборотень, вы, милорд, повеса! Вот вы кто! Той ночью вы воспользовались своим преимуществом, лорд Маккон. Признайте это! Понятия не имею, отчего вы сочли необходимым сделать, — она, смутившись, запнулась, — то, что сделали в тот вечер, когда меня чуть было не похитили. Но с тех пор ваши намерения явно изменились. Если я интересовала вас всего лишь как… — она опять запнулась, пытаясь подобрать верные слова, — минутная забава, вы могли хотя бы сразу мне об этом сказать, — она сложила руки на груди и ухмыльнулась: — Почему вы этого не сделали? Думали, что я слишком слаба, чтобы принять такое положение вещей, не устраивая сцен? Уверяю, никто не умеет принимать отказы лучше меня, милорд. Я считаю, что с вашей стороны было очень неучтиво сказать мне прямо в лицо, что нарушение приличий, которое вы себе позволили, было совершено под влиянием мгновенного злосчастного побуждения, и не более того. Я заслуживаю хоть сколько-то уважения. В конце концов, мы достаточно давно знакомы хотя бы для этого, — к этому времени, выговорившись, Алексия почувствовала жжение в глазах, отказываясь верить, что это подступают слезы.

Теперь разозлился уже лорд Маккон, правда, по совершенно иным причинам.

— Так вот, значит, как вы все себе представили? И почему, скажите мне, молю, я вдруг передумал относительно… как вы изволили выразиться? Мгновенного злосчастного побуждения?

Сейчас его шотландский акцент был особенно силен. В другое время Алексию позабавило бы одно наблюдение: чем сильнее сердился граф, тем раскатистее становилось его «р». Однако сейчас она была слишком зла, чтобы заметить это. После его слов слез как не бывало. Алексия прекратила расхаживать по комнате и воздела к небу руки:

— Понятия не имею. Вы все это начали. Вы все это закончили. Вчера вечером вы вели себя так, будто едва меня знаете и к тому же не слишком жалуете. А сегодня явились в мою гостиную. И это вы мне скажите, что вы там себе думали вчера за ужином. Я не имею ни малейшего понятия, что у вас на уме, и это так же верно, как то, что я стою сейчас перед вами. Я говорю вам чистую правду.

Граф открыл было рот, но потом закрыл его снова. Сказать по совести, он и сам не знал, зачем сюда явился, поэтому затруднялся объяснить свои мотивы. Подхалимство, сказал профессор Лайалл. Граф понятия не имел, как к этому подступиться. Альфы просто не подхалимничают; высокомерие — это часть их работы. Может, лорд Маккон лишь недавно подчинил себя стаю замка Вулси, но альфой он был всегда.

Мисс Таработти ничего не могла с собой поделать, ведь редко кому удавалось заставить графа Вулси лишиться дара речи. Она чувствовала себя одновременно торжествующей и смущенной. Большую часть минувшей ночи она ворочалась с боку на бок в постели, переживая из-за его высокомерного поведения, думала даже навестить Айви и спросить ее мнение по этому поводу. У Айви, только подумать! Должно быть, она была в отчаянии. И вот теперь тот, кто вызвал возмущение Алексии, сидел перед ней, явно сдавшись под ее словесным натиском.

Тогда, будучи Алексией Таработти, она, конечно, немедленно перешла к сути дела и заговорила, глядя в розовый ковер (несмотря на всю свою храбрость, вида его желтых глаз вынести она не могла):

— Я не слишком… — тут она помолчала, думая о шокирующих иллюстрациях в отцовских книгах, — опытна. Если я как-то неправильно, ну, понимаете, — она помахала в воздухе рукой, смешавшись еще сильнее, но преисполненная решимости довести начатое до конца, — целовалась, вы должны простить мое невежество. Я…

Алексия замолчала на полуслове, потому что лорд Маккон встал с крохотной софы, которая издала стон, когда он поднялся, и целенаправленно двинулся в ее сторону. У него определенно очень хорошо выходило маячить и нависать. Алексия не привыкла чувствовать себя такой маленькой.

— Нет, — пробормотал граф хрипло, — дело не в этом.

— Возможно, — предположила мисс Таработти, вскинув перед собой руки, будто защищаясь, — вы передумали, поняв, что недостойно графа Вулси интересоваться двадцатишестилетней старой девой?

— Так вот сколько вам на самом деле? — проговорил граф вроде бы незаинтересованно, по-прежнему надвигаясь на нее.

Он шел крадущейся походкой голодного зверя, напряженный, как сжатая пружина, направив на Алексию всю свою энергию, и под его отлично скроенным коричневым сюртуком перекатывались внушительные мускулы. Мисс Таработти попятилась и уперлась спиной в большое кресло с подлокотниками.

— Мой отец был итальянцем; вы вспомнили об этом?

Лорд Маккон подходил все ближе, он двигался медленно, готовый броситься на нее, если она вдруг решит бежать. Теперь его глаза были почти целиком желтые, с оранжевым ободком по краю. Алексия никогда прежде не замечала, какие черные и густые у него ресницы. Он сказал:

— А я вот родом из Шотландии. Как вы полагаете, чье происхождение хуже в глазах лондонского света?

Алексия коснулась своего носа и подумала о собственной смуглой коже.