Запретный плод - Холли Эмма. Страница 15

– Я... я в порядке, – произнесла она негромко. – И я вовсе не замерзла.

Лицо Эдварда на секунду окаменело, и он сделал шаг назад. Застегнув верхнюю пуговицу пальто, он сказал подчеркнуто вежливо:

– Наверное, нам стоит вернуться и спасти тетушку Ипатию из чайной.

– Да, пожалуй, – ответила Флоренс, ощутив одновременно облегчение и разочарование.

На этот раз он предложил ей руку, чтобы она взяла его под локоть. Она так и сделала, подумав, что его рука, должно быть, сделана из цельного куска камня – до того она твердая. Девушка незаметно вздохнула, ощутив, как корсет впился в ребра. Ей только показалось, что брат Фреда начал оттаивать к ней. Этот айсберг просто не может таять!

Или просто он никогда не попадал под власть солнечных лучей?

Льюис негромко постучал в дверь гардеробной. Эдвард, стоявший за ней, как раз застегивал запонки из оникса на белой бальной рубашке и продумывал стратегию поведения па вечер. На этом балу он не позволит себе забыться так, как накануне в галерее! Он будет очень галантен, подчеркнуто вежлив и предупредителен с мисс Фэрли – не более того. Возможно, даже галантность здесь лишняя. Он вообще не должен смотреть на нее, улыбаться, касаться ее плеча и – упаси Господь! – танцевать с ней! По крайней мере до тех пор, пока он не найдет средство борьбы со своим наваждением.

Ну что в ней такого особенного! Подумаешь, зеленые глаза, так напоминавшие оттенком ирландское стекло! И она ни черта не смыслит в живописи, пусть ей даже и понравился Уистлер! А этот глупый румянец, которым она постоянно заливается, стоит только взглянуть в ее сторону! Как будто непонятно, что после этого Эдварду хочется просто задушить ее в объятиях... нет-нет, с этого дня он должен – нет, просто обязан – держать дистанцию.

– Сэр? – не выдержал Льюис за дверью и заглянул внутрь. Он уже несколько минут безуспешно ждал ответа графа, но тот словно оглох. – Простите, но боюсь, у нас возникла небольшая проблема.

У Эдварда в голове тотчас вспыхнула мысль о Фредди, истории с лакеем и слухах, расползавшихся по Лондону. «Стоп! – оборвал он себя. – Все в порядке с моим младшим братом: он обещал не делать глупостей, а значит, держит слово. Тогда в чем дело?»

– И что же это за проблема?

– Некоторые сложности с мисс Фэрли, – пояснил Льюис, протянув Эдварду галстук-бабочку.

– Она... нездорова? – Проклятие, одно упоминание ее имени заставило его вздрогнуть!

– Не совсем так, милорд. – Лакей помог графу застегнуть галстук. – Она в... замешательстве по случаю первого официального бала, поэтому немного не в себе.

– Не в себе? – Эдвард обернулся к зеркалу, вгляделся в свое отражение и остался доволен. – Что бы это могло значить, Льюис?

– Расстройство желудка, милорд, – пожал плечами лакей, как бы показывая, насколько смешна подобная уловка со стороны мисс Фэрли.

И тут Эдвард рассмеялся:

– Хочешь сказать, что она просто боится? Мне жаль бедняжку, честное слово.

– Возможно, вы правы, милорд. Смелость покинула ее. – При этих словах граф невольно улыбнулся. Его умилял высокопарный стиль, каким порой говорил Льюис. – Юная леди грозится, что завтра же вернется в Кезик. Она не хочет выглядеть глупо сегодняшней ночью – это ее собственные слова.

– Кезик? – нахмурился граф, приглаживая волосы.

– Там ее отчий дом, – пояснил лакей, и Эдвард вдруг ощутил непонятное раздражение оттого, что Льюис осведомлен о происхождении Флоренс лучше его самого. – Герцогиня очень обеспокоена. Она послала за виконтом Бербруком, чтобы тот приехал и успокоил мисс Фэрли, но виконт уже выехал по делам, которые должен был уладить до бала.

– Возможно, тетка сама могла бы...

– Она просила передать, что эта задача должна лечь на плечи мужчины: сильному человеку легче воззвать к голосу женского разума. – Льюис поморщился, словно слова герцогини были невесть какой глупостью. Сам он полагал, что такая штука, как разум, у женщин попросту отсутствует, в течение последних двух лет он безуспешно пытался завлечь в свою постель старшую горничную. Вчера женщина в очередной раз отказала ему под невообразимо глупым предлогом.

– Ладно, – кивнул Эдвард. – Я поговорю с ней. Скорее всего, она просто опасается, что ее никто не пригласит на вальс.

– Да, милорд, – кивнул Льюис. Эдвард так и не понял, к чему относилось это «да» – к его решению побеседовать с Флоренс или к ее опасениям насчет вальса.

Лакей помог графу надеть пальто и протянул перчатки из тонкой буйволовой кожи. Выходя на улицу, Эдвард почувствовал холодок беспокойства, пробежавший по спине. Так ли безопасна его миссия? Как бы его благородство не сыграло с ним дурную шутку!

– Не забудьте почистить зубы перед выходом, – назидательно произнесла Лиззи, протягивая коробочку с зубным порошком.

Флоренс только глубже засунула голову под подушку. Она ни за что не выйдет из комнаты! К Вэнсам было приглашено пять сотен гостей. Сама мысль об этом заставляла желудок жалобно сжиматься. До этой поры девушка держалась хорошо и умело скрывала страх и неуверенность. Но этот бал! Пятьсот приглашенных! И тетя Ипатия еще желает, чтобы Флоренс очаровала их. Да ей повезет, если она выживет после сегодняшнего вечера.

– Я уже дважды их чистила, – буркнула она из-под подушки.

– И еще раз почистите перед выходом. Так велела герцогиня.

– Перед выходом? Да я никуда не собираюсь идти! – Флоренс была на грани истерики и ничего не могла с собой поделать. Возможно, она хороша собой, но ей никогда не стать одной из тех, что будут на этом балу, никогда! Девушка со стоном зарылась в подушки.

– Честно говоря, – фыркнула горничная, и по ее голосу Флоренс поняла, что та уперла руки в бока, – вы заставляете меня стыдиться знакомства с вами, мисс.

– Справедливо замечено, – раздался в комнате знакомый голос. Голову Флоренс будто подбросило. Теперь она сидела на диване прямо, прижав многострадальную подушку к груди. Эдвард! Мужчина в ее спальне! Какое счастье, что она одета. Но ее волосы: они совсем не прибраны и свободно рассыпались по плечам! Всего этого было достаточно, чтобы Флоренс впала в панику.

– Лорд Грейстоу! – всхлипнула она.

Граф осторожно сел рядом с ней, словно она была лежачим больным, и оправил складку покрывала.

– Итак, Флоренс, – мягко сказал Эдвард, – будь добра, расскажи мне, что тебя так пугает.

Даже звук его голоса заставил девушку почувствовать себя глупо. Но она вовсе не глупа! Просто никто не мог понять, как ужасно у нее на душе, как она волнуется – и тем более причины не мог понять этот мужчина, который, должно быть, вообще не ведает страха и волнений. Флоренс опустила подушку на колени и шмыгнула носом.

– Тетя Ипатия сказала, что на балу будет пять сотен гостей.

_ и? – спросил Эдвард так, словно пять сотен гостей для него были пустым местом.

– Они будут таращиться на меня. Будут разглядывать, – пробормотала девушка, сжав кулачки.

– Потому что ты хороша собой, – кивнул Эдвард.

– Вот именно! – почти крикнула Флоренс, а граф засмеялся.

Да как он смеет смеяться над ее слезами! Бездушный человек! Прежде чем она успела сообразить, что делает, девушка бросилась на Эдварда и стукнула сжатыми кулачками ему по груди. Он перехватил их раньше, чем она попыталась повторить попытку.

– Тише, – сказал он шепотом и быстро поцеловал оба кулачка.

Его поступок так потряс Флоренс, что она застыла, глядя на него во все глаза, забыв отдернуть руки. Глаза графа лучились весельем и еще чем-то, что можно было принять за нежность, если бы речь шла о другом человеке.

– Позволь мне кое-что тебе пояснить, – произнес он. – Итак, пятьсот человек, верно? И как минимум половина из них – женщины. Причем двадцать процентов окажутся красивее и ярче тебя. Еще столько же будут не так хороши собой, но другим покажутся привлекательными, потому что за них будут сиять их бриллианты и рубины. И поверь мне, многие будут смотреть на эти камни, забывая обо всем. Еще процентов двадцать будут одеты так вызывающе и вычурно, что от них будет сложно оторвать взгляд – особенно мужчинам, как ты понимаешь. И столько же имеют скандальную репутацию и появятся в ореоле слухов и сплетен. Скорее всего тебя тоже будут рассматривать и оценивать, ведь ты красива, а это привлекает взгляды. Но так ли много славы достанется на твою долю?