Наследница кровавой памяти (СИ) - Вешнева Ольга Михайловна. Страница 35

— Слушай, Ильинична, твои богатые соседи опять умчались на всю зиму в теплые края? — спросила одна, поставив на землю ведро.

— А как же? В Италию улетели. Каждый год туда мотаются, — подтвердила вторая.

Анатолий пошел по ее следу, повернул на узенькую улочку, пересекающую садовый кооператив поперек, и вскоре остановился перед огромным кирпичным забором.

— Стой на месте. А лучше, спрячься за широкую елку от видеокамер, — посоветовал он. — Я приду за тобой, когда все разведаю и подготовлю.

Анатолий пробрался на участок зажиточных соседей Ильиничны, отключил сигнализацию и видеонаблюдение, открыл ворота и пригласил меня картинным жестом.

Я вошла в красивый сад и невольно залюбовалась вечнозелеными туями с можжевельниками, окинула взглядом фасад трехэтажного коттеджа, выкрашенного в бледно-зеленый цвет. Лепнина, колонны. Хозяева думали показать роскошь, похвастаться богатством, но вместо красивого дворца получили строение, похожее на Дом Культуры маленького городка.

— Иди в дом и переоденься. Только быстро. Мы не в музей пришли, — скомандовал Анатолий, — В подвале стоит оружейный сейф. Гляну, может что пригодится, а потом выберу машину.

Переходя из одной комнаты в другую, исследуя громадные залы, я с трудом удерживала правильный настрой, старалась не отвлекаться на прямо-таки врезающиеся в глаза предметы интерьера.

Дом от музея отличался мало. Картины маслом, статуэтки, причудливая мебель… Содержимое коттеджа я могла бы изучать целый день.

В гардеробной едва не заблудилась. В море шуб чудом нашла островок пуховых курток и выбрала самую неприметную черную, без ярких надписей и стразов.

Честно говоря, не сомневалась, что Анатолий выгонит из гаража на десяток машин очередную "Инфинити". Напарник удивил. Он взял пикап "Тойота", открыл передо мной дверцу и ненавязчиво поторопил кивком.

Привычно села рядом, улыбнулась. Поймала себя на повторяющемся нежелательном стремлении прикоснуться к вампиру. Чужие мысли и мечты, или теперь мои?

Нежное томление подменило так необходимую воинственную собранность. Сумела избавиться от него — приобрела гораздо более неприятное чувство тревоги. Мучительно размышляла, в пути молчала, слушая непривычно тихую для наших поездок эпическую музыку.

Анатолий тоже долго не произносил ни слова. Изредка на меня поглядывал без властного пренебрежения, как на соратника, а не на бесполезный багаж.

— Послушай, друг, — вкрадчиво начала я трудный и опасный спор. — При всем уважении к твоим незаурядным способностям, боевому опыту и прочим заслугам, ты серьезно считаешь, что мы вдвоем победим злодейскую ораву? Пропасть вампирья, могущественного колдуна и, может быть, еще кого-нибудь до кучи. Бешеного оборотня, к примеру, или сразу стаю бешеных оборотней. Как тебе такой расклад? Не знаю, какие у тебя претензии к Отделу, то тут реально складывается ситуация, когда не помешает помощь моих коллег. Даже так… скажу прямо… Без их помощи нам не справиться. Мы обречены. Признай, что я права на все сто процентов. Перестань упрямиться и разреши мне позвонить ребятам. Уверена, они все поймут и поверят, что для людей ты не опасен, а значит, им не враг.

— Дети Отдела — мои враги навеки. Охотники и перевертыши убили моих родителей, — Анатолий быстро глянул на меня, резко крутанул руль на повороте.

— Веская причина для ненависти?

— Тех людей, уверена, давно нет в живых. При чем тут ребята московской команды? Им я могла бы объяснить.

— Нет, — Анатолий огрызнулся, не показывая клыков.

Я снова надолго смолкла, не переставая усердно думать. Нужно было понять, как выжить в безумной бойне, как призвать на помощь друзей, если мне они еще друзья… А если нет? Вдруг ребята считают, что я превратилась в дикую вампиршу и внесли меня в список на уничтожение? Ничему больше не могла удивляться.

Спасая меня от голода и жажды, Анатолий купил у придорожной лоточницы банку квашеной капусты и бутылку сладкой газировки. Ядреная получилась смесь, но бабулька ничего другого не продавала. Отсвечивать в забегаловках мы не рисковали. Вдруг нас объявили в розыск?

От нервного перегорания спасли воспоминания прародительницы. Яркие, живописные!

Конрад Тевтонский привел Марью к пустой карете, запряженной двумя вороными конями. Успокоив лошадей, он придержал их за поводья. Марья не хотела думать о том, кем были приглашенные на бал господа, чье место предстояло занять вампирам, и о том, что с ними сталось. Надела неудобное тесное белье, пышное светло-зеленое платье, шелковые чулки, перчатки и нарядные изящные туфельки, которые ей оказались чуть великоваты, но в них она смогла приноровиться ходить, а потом и танцевать.

Конрад помог ей закрепить на голове тяжелый каштановый парик, украшенный зелеными бантами. Сам он переоделся в неудобный шелковый наряд: белая рубашка, золотистый жилет и такого же цвета узкие штаны до колена, шелковые чулки и почти дамские туфли, только без остренького каблука. Длинные волосы зачесал под красную ленту.

Чихая, вампиры наскоро напудрились и нарумянились по моде.

Усадив любимую в карету, Конрад занял место кучера и только на пороге дворца графа Бельского "перевоплотился" в приезжего чужеземного князя, а Марью представил женой.

Сияние тысяч свечей ослепляло чувствительные глаза вампирши. Марья жмурилась, сетуя на то, что не может всласть полюбоваться великолепным убранством зала, прочитать сюжеты фресок и масляных полотен, рассмотреть прекрасные мелочи в роскошных одеяниях и украшениях господ и дам. Странные вычурные наряды, еще более странные танцы, малопонятные пугающе длинные речи, загроможденные заморскими словами… Все вокруг ей казалось чужим.

Блеск роскоши резал глаза, а всеобщая громоздкая лесть давила на разум.

Конрад помогал освоиться, показывал движения и подавал примеры вежливых приветствий. Тевтонский познакомил Марью с графом Бельским и большой семьей этого добродушного старика, подвел к знатным дамам и ненадолго в их компании оставил, переметнулся к господам.

Невольно морща нос от пыльного ветерка трех красивых вееров, Марья пыталась поддержать беседу, но быстро засмущалась, устаревшие слова так с языка и слетали, а новомодные словесные громадины на нем никак не помещались, и она сбежала к возлюбленному.

На душе становилось все пасмурней и тяжелей. Не спасала надежная близость любимого, не подстрекал задорной искоркой мерцающий в его карих глазах за пределами людского зрения рыжий огонь.

Резвый танец должен был спасти от скуки, но у Марьи с каждым прыжком все сильнее тревожно ухало сердце в стянутой тесным корсетом груди. Мысли затуманились. Боясь упасть в обморок, вампирша присела в широкое мягкое кресло, тяжело дыша.

— Что с тобой, любовь моя, — Конрад прикоснулся к ее руке выше перчатки, нежно провел кончиками пальцев по горячей коже. — Тебе от света дурно или от жары? Не сразу я и сам к свечному пламени привык и к духоте. Но видишь, я освоился среди людей. Все краски, звуки, запахи необъятного мира подвластны мне и навредить не в силах. Я мечтал, чтоб ты увидела, какую красоту теряешь по доброй воле.

— Все верно молвишь, — тяжело вздохнула Марья. — Мне надобно привыкнуть к жизни новой, неизведанной. Как быстро времена меняются! За ними грех не успевать. Ты не волнуйся. Я освоюсь. Маленечко передохну и снова в пляс пущусь. Как долго мои ноги лишь погони знали… А в минувшей юности я так любила песни, танцы! Еще девицей незамужней выходила в круг подруг на веселых праздниках престольных и как в омут в пляс ныряла!

— Граф Бельский созывает приятелей на интересную беседу. Я тебя оставлю ненадолго, — извинился Конрад, отступая.

Марья прислушалась к неугомонному беспокойному сердцу, прикрыла глаза, чтобы дать им отдохнуть от яркого света, но увидела другое пламя. Не уютное свечное, а разрушительное пожара. Горело ее любимое село.

Под властью неотступного видения, Марья вскочила с кресла, от людских гудящих тесных кучек спряталась за резной колонной, от нее перескочила к другой, и такими стремительными перебежками добралась до парадной двери.