Заберу тебя у отца (СИ) - Бельская Анастасия. Страница 26

- Ладно, бывай, пойду еще поработаю я, - говорит Березнев, и снова чуть хитро улыбается, - меня ведь дома не ждет такое чудо.

Ме так и хочется сказать что-то типа «А давай меняться?», но я выкидываю бред из головы, и возвращаюсь в кабинет. Еще раз заверяю Ольгу, что все будет в порядке – и сажусь за рабочий стол, сытый и унылый с снова гудящим мобильником.

«Надеюсь, у тебя все хорошо. Я скучаю, майор»

Я набираю в ответ «Я тоже» и долго жду, не зная, отправлять или не стоит. В конце концов, это же одно сообщение с простой правдой, что же тут такого? Только вот за пару кабинетов сидит Березнев, благодаря которому простая правда становится до черта сложной, а еще мои собственные правила с утра, которые нельзя игнорировать.

В конце концов я стираю ответ, и откладываю телефон в дальний ящик, снова принимаясь за работу. Мы встретимся, но не раньше, чем дня через три. И это будет правильно.

Глава 27

Глава 27

Софа

Весь день проходит под вопросом, который завис прямо над моей головой.

Почему он мне не пишет?

Кажется будто к первой паре с моей самооценкой оказалось покончено. А к обеду я нашла тысячу оправданий его молчанию, и даже немного воспряла духом, вспомнив, кем он работает и насколько у такого мужчины мало времени.

- Тяжелая работа с напряженным графиком – не отмазка для того, чтоб игнорировать сообщение, - рушит все мои надежды Ася, которой я привожу сперва свои переживания, а следом аргументы, - так что начинай придумывать что-нибудь другое.

- Да у него поесть-то времени нет! – защищаюсь я от вечно правой подруги, злясь на то, что она отказывается поддерживать мой хрупкий выдуманный мирок, - я по отцу знаю, какая это работа…

- Серьезно? Времени поесть нет? А как на счет сходить в туалет? Почистить утром зубы? Стоять в пробке, пока куда-то едешь? – Ася прищуривается, пока все мои доводы расплющиваются о ее непрошибаемую уверенность, - Соф, правда, прекращай. В наш век, когда телефон почти слился с правой рукой человека, оправдывать отсутствие минимальной связи – это тупо самообман. Ты будешь свой кексик?

Я с тоской отодвигаю десерт в сторону подруги, и вздыхаю, снова глядя на прочитанные, и не отвеченные сообщения. Почему все так? Что произошло такого, что наше общение вдруг свелось к моему скулежу над телефоном?!

- Значит, не надо придумывать и смириться с мыслью, что он не отвечает просто потому, что не хочет?

- В отношениях обычно ничего не бывает «просто», - снова рвет мои мысли Ася, браво расправляясь со второй порцией кекса, - я бы на твоем месте перестала написывать, и подождала. Вполне возможно, что вы просто по-разному смотрите на необходимость переписки. Строго говоря, между вами и нет так называемых отношений…

Я зло допиваю сок, и Ася замолкает, явно понимая, что дальше говорить не следует. Да, мы всего лишь любовники, а не встречающаяся парочка, но неужели из этого следует, что нам нельзя общаться каждый день?! Он итак хочет реже видеться, а теперь лишает нас еще и этого!

Я опускаю голову, стараясь сдерживать обидные слезы. Бесит, что только мне все это надо! Хотя когда мы вместе, кажется, будто и он тоже заинтересован…

- Соф, - трогает меня за локоть Ася, и я поднимаю глаза, натыкаясь на ее сочувствующий взгляд, - прости, но ты сама себя сейчас мучаешь, а все происходящее нельзя назвать… Нормальным. Может, стоит завязать с этим Робом?

Глубоко вздыхаю – хотя хочется взвыть и что-нибудь треснуть – и произношу самым спокойным в данной ситуации голосом:

- Нет. Нет, нет, нет. Ты не понимаешь, Ась… Я чувствую, что он тот самый. Понимаешь?

Не понимает. По глазам вижу – не верит подруга в это, хоть и искренне пытается меня понять. Я машу рукой, предлагая закрыть тему, и все оставшееся время в институте постоянно поглядываю на телефон.

В одном Ася неизменно права. Если бы Роб хотел – он бы ответил за все время, что прошло с сообщений. И обманывать саму себя смысла нет, хоть и очень, очень хочется.

Дома я все еще питаю слабые надежды, но, когда часы показывают половину восьмого – пишу последнее сообщение, и разогреваю ужин. К десяти приезжает отец – уставший и в хорошем расположении духа, что редкость в последнее время.

- Ела? – спрашивает он, ставя в микроволновку заказанную еду.

- Ага. Но чай с тобой выпью.

Я хочу поговорить с полковником, пока тот в расположении вести диалог, и вырвать для себя побольше свободы. Поэтому, мысленно репетируя каждое слово, я усаживаюсь за стол, обнимая пальцами горячую пузатую кружку.

- Что нового? – начинаю издалека, пока отец пытается подцепить лапшу собу.

- Да ничего особенного. Работы навалом, но так всегда. Да чтоб тебя, склизкая зараза!

Отец психует, когда не получается съесть ужин нормально, а я посмеиваюсь над его попытками намотать лапшу на вилку.

- Пап, это же легко.

- И ничего смешного, между прочим. Эта привозная еда… Было бы неплохо, научись ты готовить самостоятельно. Поели бы хоть нормально. Знаешь, сколько я не ел домашнего?

Я молчу, не собираясь отвечать, что примерно столько же, сколько и я. С тех пор, как ушла мама. Но не моя ж вина, что я совершенно не интересуюсь готовкой?!

- Вот Рамазану у нас повезло… - вздыхает отец, снова сражаясь с лапшой, а я вострю уши.

- Робу? Почему?

Отец поднимает на меня недовольный взгляд, и откладывает вилку.

- Ну сколько раз повторять – не Робу, а дяде Робу! Что за фамильярность…

- Ладно, ладно, дяде Робу. Так что там с его везением? – поправляюсь я, лишь бы отец продолжил рассказывать.

- Да что, что… Видел сегодня, как ему женщина на работу обед принесла! Три блюда, и все так пахнет, язык проглотишь! Ну какая забота, а – принесла, все горячее, Роб ест – а она сидит, любуется… Не женщина – золото! Не удивлюсь, если скоро всем отделом на свадьбе гульнем!

- На… Свадьбе? – холодея внутри, тупо переспрашиваю я.

- Ага. Такую женщину упускать нельзя, ну да Рамазан не дурак, сам понимает. Тебе бы поучиться такому, а то сама замуж и не выйдешь никогда.

С последними словами отец наставляет на меня вилку, назидательно тыкая ею с остатками лапши. Я же не знаю, куда унять колотящееся сердце, в котором напряжение и ожидание всего дня разом закипели, не давая мыслить адекватно.

- Софа. Соф, ты меня слышишь? – ищет в моих глазах отклика отец, пока я с шумом в ушах поднимаюсь из-за стола, - да что с тобой?!

- А ты меня отпустишь? Замуж-то? – очень тихо переспрашиваю я, и отец сдвигает брови, - или так и будешь на поводке держать, словно собаку?

- Опять ты за свои бредни! Я о тебе забочусь! – вмиг вскипает полковник, и тоже поднимается с места, - неблагодарная! Сперва пусть позовут такую неумеху замуж – а там уж посмотрим!

- А может, я не хочу, чтоб меня звали кухаркой! – кричу я, чувствуя горячую влагу на щеках, и представляя, как какая-то стерва расставляет сейчас еду на кухне Роба, - может, я хочу, чтоб меня полюбили!

- Ну жди, жди, пока полюбят. Только пока ты под моей фамилией и живешь в моем доме – ты будешь уважать мои правила! И на этом заканчиваем, чтоб я больше не слышал об ущемлении твоей свободы! Или хочешь, вспомним Свистунова?!

- Это несправедливо! Я была не виновата!

- Послушала бы меня, и пришла домой вовремя – ничего бы не было! – рявкает уже бордовый отец, и ударяет кулаком по столу, - пошла отсюда! Марш в свою комнату!

Я вылетаю из кухни, где за секунду из простого разговора вылилась ненависть и жгучая обида. Хлопаю дверью своей спальни, взглядом нахожу теплый свитер, и укутываюсь в него, натягивая на голову капюшон. Трясущимися руками беру в руки мобильник – и вижу, что на экране пусто.

Я больше не сдерживаю слез.

Просто ложусь поверх одеяла, сворачиваясь в клубок, и всхлипываю, часто-часто моргая. Не могу остановиться, да и не делаю особых попыток – и никак не могу прогнать из сознания противные мысли о Робе и той, другой.