Начинающий блоггер или месть бывшей жены (СИ) - Руж Роксэн. Страница 28

— Ну и как же? — прохрустела своим диетическим до тошноты обедом.

— Барбоссой! — ответила подруга, макнув следующим ролом в соус.

— Ху из ит? Собака что ли? — уточнила. Вспомнился детский рассказ, в котором одна собака к другой в гости ходила.

— Темнотааа. Это же пират такой с деревянной ногой, костылем и скверным характером. — И снова эта пытка. Очередной ролл пролетел передо мной. Да ну это ПП. Подцепила филадельфию с тарелки Ларисы, макнула ролл в соус и отправила лакомство в пункт назначения.

Даже после одного кусочка настроение улучшилось.

— Ладно, по поводу ноги и костыля вопросов нет. А чем характер то мой не устроил? — наколола еще один ролл, применяя к ПП новое определение — подруга прости.

— А сама не замечаешь, как все в россыпную бросаются, заслышав твою поступь в коридоре?

Ну да, немного нервная в последнее время стала. Что есть, то есть. А как не стать то? Руки имеются, ноги имеются, кровать имеется, жених имеется. Секса нема.

Да что уж греха таить, в последние две недели полного воздержания подсознание играло со мной очень изощренным способом. Во сне, кажется, я прелюбодействовала с половиной народа из нашей компании. Даже с теми, кого и не видела ни разу, но точно знала, что они есть.

Самородов же обходил меня стороной, причем с той, где торчала здоровая нога. Боялся причинить мне, видите ли, вред. Конечно, я понимаю, что тут уж надо будет ухитриться и подстроиться. Но я же открыта для любых экспериментов. Уж кому, как не ему это знать. Или, поэтому и обходит стороной, так как знает…

Не важно!

Погрузившись в свои мысли, представляя возможные варианты "приспособы" для ноги, я подтянула тарелку с роллами к себе поближе. Ладно, сегодня еще поем, как человек, а завтра с утра выпью два стакана воды. Говорят же, что при похудении надо пить больше.

— Кушайте не обляпайтесь, — прокомментировала мой поступок Лариса, забирая в виде компенсации нетронутый апельсиновый сок.

— Шпашибо!

После обеда вернулась в свой кабинет, отмечая краем глаза поведение сотрудников. Да, Лариса права. Слишком уж я затянула удила. Народ сделался при моем появлении молчаливым, безулыбчивым, трудящимся в поте лица мрачным рабочим классом.

А кто в этом, собственно, виноват?

Вся наша личная жизнь с Айсбергом Дмитриевичем заканчивалась, как только Степашка и Каркуша отправляли всех спать. Не смотря на все мои поползновения на половину кровати к Самородову, ночь наша проходила за невинными поцелуями и разговорами о скорой свадьбе. Две недели! И наступит день, когда это произойдет! Мня разгипсуют! Да, к своему стыду, этого дня я ждала сильнее.

К шести часам за мной приехал Самородов.

— Как прошел день? — спросил, касаясь губ легким поцелуем. Слишком легким на мой взгляд.

— Нормально. Сегодня узнала, что меня сотрудники прозвали Барбоссой, — ответила я, принимая помощь в усадке меня на кожаное сиденье машины.

— Как пирата что ли?

Да, вот сейчас я точно почувствовала себя темной и дремучей.

— Ага, — ответила, наблюдая, как Самородов расплывается в улыбке.

— Ну да, есть что-то общее.

Так, надо обязательно посмотреть кто это вообще такой. Уж очень подозрительная улыбка у Айсберга Дмитриевича.

Единственный плюс, который можно было извлечь из ситуации с загипсованной ногой, это отлынивание от домашней готовки. Большим бонусом к будущему мужу прилагалось умение, а что еще важнее, желание готовить. Да, конечно, это не было что-то замудренное. Фуа-грами мы не баловались. А вот вкусное сочное мясо вкушали.

Самородов на кухне смотрелся сногсшибательно. В моем случае, конечно, это страшно, али не сороконожка, чтобы с ног сшибаться часто. Оставалось сидеть на кухонной столешнице, уложив загипсованную ногу на стул и наблюдать, как Айсберг Дмитриевич в домашних шортах и фартуке в цветочек на голый торс нарезает кубиками мясо.

Между делом, точнее между ничего неделанием, я старалась всячески обратить на себя внимание. Край халатика повыше, вырез на груди пошире, улыбку потомнее. Только все это было мимо кассы. Айсберг Дмитриевич не поддавался, отодвигаясь от меня дальше вместе с разделочной доской.

Вот и как с ним бороться!? Не ковылять же мне за ним следом?

— Жарко у нас тут, — сказала я, развязывая поясок. Шелковый лоскут заструился по ноге, падая на пол. Самородов отвлекся на пару секунд, провожая взглядом ткань. Вернулся к своему занятию, лишь скорость нарезки увеличилась. Дааа, дела.

Следом на пол последовал и халатик, он, в общем-то, и так выполнял исключительно эстетическую функцию, прикрывая самый минимум, теперь же весь минимум можно было лицезреть «без фильтров».

Надо отдать должное мужской выдержке. Айсберг Дмитриевич выдавал свое волнение лишь покрасневшими ушами и повернутым ко мне спиной телом.

Ничего, где наша не пропадала.

Нащупала застежки на бюстгальтере. Расцепила крючки. Скрутила лифчик так, чтобы самодельный снаряд обязательно долетел до места, и одним точным броском отправила черный ком в напрягшуюся мужскую спину.

Самородов медленно повернулся. Я поймала на себе его потемневший взгляд, в уме перебирая варианты, чем бы еще развратить неподдающегося на провокации жениха. Раскинула в стороны руки (ноги и до этого были раскинуты) и взмолилась:

— Ну, возьми же меня, Нехочуха!

Словно в замедленной съемке Самородов наклонился, подхватил лежащий на полу развернувшийся (разорвавшийся) снаряд и медленно направился ко мне, на ходу снимая с себя фартук в цветочек. Подошел вплотную, встав как раз по центру раскинутых рук и ног. Идеальное положение наших тел по отношению друг к другу. Обвила его словно путами всеми своими дееспособными конечностями.

— Привет, — прошептала я, запуская пальцы в его волосы, притягивая ближе.

— Привет, — ответил Самородов. Оперся руками о столешницу с обеих сторон от меня. Прислонился своим лбом к моему. Я провела подушечками пальцев по его плечам, чувствуя, как напряженные мышцы пульсируют под моими руками. Немного усилила давление, наблюдая как на его коже проступают белые следы.

Самородов наклонился, прикусил кожу на моем плече, тут же целуя покрасневший участок. Прошелся цепочкой поцелуев до моей груди, чередуя ласки с укусами. Это придавало остроты ощущениям, заставляя тело инстинктивно выгибаться, раскрывая всю себя навстречу мужским губам.

Вот он, мой Айсберг Дмитриевич. Вернулся. Словно и не было этих двух недель, на протяжении которых я боролась с ощущением, что рядом со мной чужой человек

Его ладонь легла мне на колено здоровой ноги, поднимаясь выше, поглаживая нежную кожу, переместилась на ягодицы. Вторая рука проделала точно такой же путь, но медленней, бережней что ли. Я потянулась к его губам, стараясь сократить между нами оставшееся расстояние в несколько сантиметров. Самородов сжал мои бедра сильнее, я же в ответ укусила его за нижнюю губу, ловя ртом глухой мужской стон.

Уже совсем не Нехочуха, он немного отстранился от меня, чтобы раздеться. На пол полетели шорты и белье. Я проследила взглядом за последней преградой, разделяющей нас, небрежно сброшенной на плитку, радуясь, что вечно аккуратный Айсберг Дмитриевич изменил своим собственным принципам. Если бы он сейчас начал складывать пирамидкой вещи, я, ей богу, зарядила бы ему костылем.

Самородов вернулся ко мне. Его руки легли на мои бедра, сильнее сжав ягодицы. Одним резким движением он переместил меня на самый край столешницы, вжимаясь в меня. Откинулась немного назад, подчиняясь натиску мужских губ и рук.

— Дааа, — выдохнула я, крепко сжимая мужские запястья.

Холод столешницы был абсолютным противопоставлением горячему мужскому телу. Его жар наполнял меня, раскрывал, заставлял забыть обо всем.

Физическая и эмоциональная разрядка наступили одновременно. Возможно, именно это и стало причиной моей нестандартной реакции. Прижавшись к Самородову всем телом, чувствуя отголоски затихающего оргазма, я заплакала. Просто не могла это контролировать. Первая слезинка проделала свой путь по щеке, словно лазутчик. Тихо и без свидетелей. Остальные же побежали под аккомпанемент всхлипов.