Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 179

— Я обдумаю ваше предложение, — Шэй поднялся. — Но теоретическое согласие у вас уже есть.

— Вы собираетесь обсудить это с супругами де ла Серр, — прозорливо проговорил граф, даже не задавая вопрос. — Что ж, законное желание, учитывая, что они вхожи в Версаль и представляют тут цвет вашего Ордена. Прекрасная пара, искренняя любовь… Такое не так уж часто встречается среди аристократии. Передавайте им заверения в моей лояльности… А мадам Жюли можете передать еще, что я восхищен ее декольте.

Комментарий к 15 ноября 1776, Париж

* Его Величество Людовик Шестнадцатый увлекался написанием статей инкогнито.

* Homme d’affaires (фр.) — деловой человек, бизнесмен.

* После запрета Папы Римского для католиков вступать в масонские ложи, в мире развелось множество тайных орденов. Одним из таких стал Орден Мопса — Европу в ту пору охватила мода на мопсов, такие псы были почти у каждого уважающего себя аристократа. Трудно сказать, чем в принципе занимался “орден”, он был создан по большей части для развлечения и в пику церкви. Ритуалы Ордена Мопса отличались большой оригинальностью: например, для инициации было необходимо надеть ошейник и царапаться в дверь, а потом целовать фарфоровую статуэтку мопса под хвост — и все это в сопровождении лая и подвывания прочих членов ордена. В 1748 году орден был объявлен вне закона под угрозой отлучения от церкви (как католической, так и протестантской), однако последние свидетельства о существовании ордена относятся аж к 1907 году.

Иллюминаты — напротив, серьезное движение. Официально общество было основано в 1776 году, однако идеи существовали и до этого. Основная мысль общества — в том, что необходимо продвигать науку и искоренять предрассудки. Наука, по мнению сторонников общества, должна была сместить церковь. Церкви это ожидаемо не понравилось, и деятельность была строго секретной. В орден иллюминатов входили Гёте, Моцарт, Шиллер, семейство Ротшильдов… В 1784 году орден был разгромлен тайной службой баварского курфюршества, но идеи остались живы.

========== 27 декабря 1776, Версаль ==========

Шэй спустился в гостиную версальского особняка де ла Серр, полагая, что будет последним, что его уже ждут, однако ошибся. В гостиной было тепло, пылал камин, но пока там никого не было, хотя за окном на утоптанном снегу уже запрягали коней. Видно было плохо — из-за массивной мраморной лестницы и темного вечнозеленого кустарника, но слышались голоса конюшего и возниц…

Вдруг за спиной прильнувшего к окну мистера Кормака раздался новый звук, и он резко развернулся, но поначалу даже не увидел того, кто этот звук издавал. И только глянув чуть ниже, заметил нарушительницу спокойствия — и не удержался от улыбки.

Будущий великий магистр Ордена, юная наследница рода де ла Серр (мадам Жюли в одной из бесед деликатно заметила, что привести в мир Элизу стоило ей всяких надежд родить еще и сына), в придворном зеленом платье и с высокой прической вошла в залу и, настороженно поглядев на гостя, сделала осторожный, как будто ученический, книксен. Она так стремилась быть похожей на взрослую, что Шэй немедленно уверился в том, как следует себя вести. Приветствовать даму полагалось первому, и он галантно склонился:

— Мадемуазель.

— Мсье, — ответно поприветствовала его Элиза.

Шэй помнил, как она, еще совсем маленькой, прибегала в кабинет парижского особняка, где разговаривали взрослые, и норовила обнять за сапог или спрятаться в складках материнской юбки, вызывая сдержанное порицание мсье Франсуа и смех мадам, но мистер Кормак не знал, помнит ли об этом сама Элиза, и смущать девятилетнюю даму не стал.

— Волнуетесь перед балом? — поинтересовался он.

— Немного, — Элиза отвела глаза. — Отец предупреждал, что там должна состояться важная встреча, и наказал вести себя достойно, если мне доведется остаться в одиночестве.

— Вы опасаетесь неловкости? — Шэй улыбнулся.

Но Элиза не улыбнулась в ответ. Она прошла по комнате, слегка шурша юбками — именно этот звук слышал Шэй, когда обернулся, и посмотрела в окно, сцепив пальцы на подоконнике. Весь ее вид выдавал напряжение, и она поглядела на возню конюшего и кучеров совсем не детским взглядом.

— Я опасаюсь, — она говорила тихо, как будто и не к Шэю обращалась, — что во время важной встречи кто-то, как Жан, наш бывший кучер, может пострадать.

Про эту историю мистер Кормак тоже немного знал — о том, что мадам де ла Серр пришлось драться с убийцами в парижских закоулках, а кучер погиб. И Шэй поспешил заверить девочку:

— Не волнуйтесь, мадемуазель. Я сумею защитить ваших родителей, если случится беда.

— Вы? — она резко развернулась. — А вы знаете, с кем будет встреча?

— Да, — Шэй скрывать не стал. — Это старая история, пора бы ей уже закончиться.

— Вы отлично фехтуете, — Элиза наконец улыбнулась. — Мне не хочется думать, что это умение вам пригодится, мсье, но… Да направит вас Отец Понимания.

Шэй удивленно приподнял бровь. Никто из четы де ла Серр не давал понять о том, что их дочь посвящена в дела Ордена, но… Очевидно, то нападение не прошло для юной Элизы легко, и, возможно, не осталось иного выбора, кроме как рассказать ей про Орден. Однако не слишком ли еще юна девочка, чтобы знать об этом? Впрочем, Шэй невольно подумал о том, что не ему судить — в свое время попытка скрыть от Коннора положение дел обернулась скверно.

— Да направит вас Отец Понимания, мадемуазель, — откликнулся он, и увидел облегчение на лице Элизы.

Выходит, его проверяли. Неловко, по-детски, но проверяли. Это было бы забавно, если бы не было так грустно.

Шэй не стал напоминать юной мадемуазель де ла Серр, что умение фехтовать в королевском дворце вряд ли чем-то поможет — оружие полагалось только многочисленной охране, прочим же, прибывающим на празднество, оружие, по мнению короля, было ни к чему, и Шэй оставил только скрытые клинки, чтобы не сорвать операцию. Даже пистолеты прятать не рискнул… Да и негде особо было — специально пошитый для него «версальский» костюм не предполагал, что в нем можно спрятать что-то крупнее ножика для бумаг. Эскиз костюма создала сама мадам де ла Серр… И Шэй услышал, как ее каблучки дробно простучали по паркету.

— Мсье О’Райли? — мадам Жюли энергично вошла в кабинет, придирчиво оглядела дочь и только потом воззрилась на гостя. — Вам нравится?

— Признаться, бывает платье и удобнее, — Шэй спрятал улыбку.

— Как знать, зависит от точки зрения, — шутливо ответила мадам. — Например, вы должны быть благодарны, что вам не приходится надевать корсет из китового уса… А еще за то, что костюм не предполагает каблуков.

— Китовый ус я предпочитаю добывать, а не носить, — парировал мистер Кормак. — А китобой на каблуках — весьма сомнительно, мадам. Но я, разумеется, благодарен. Уже за то, что мне не придется щеголять в кюлотах и чулках.

— Я учла ваши пожелания, мсье, — мадам Жюли рассмеялась. — Если выйдет Его Величество, вам придется соблюдать этикет, не путайтесь!

— Если выйдет Его Величество, я предпочту повисеть где-нибудь за окном с внешней стороны дворца, — скорбно отозвался Шэй.

Мадам усмехнулась и развернулась к дочери. Голос ее сразу утратил лукавую строгость, и она заговорила много мягче:

— Помни, о чем я тебя просила, Элиза. Король планирует одно из своих… lit de justice.*

— Мы собираемся помешать Его Величеству? — деловито спросила мадемуазель де ла Серр.

— Нет, моя милая, — улыбнулась мадам Жюли. — Разве этому можно помешать? Не повторяй таких слов в присутствии отца… Хотя нет, в его присутствии — еще ладно. Не стоит освещать своих взглядов на королевском приеме, это смертельно опасно.

— А что же мы тогда будем там делать? — требовательно спросила ее дочь.

— Мы попытаемся действовать иным путем, — туманно откликнулась мадам Жюли. — Мы попытаемся ослабить других людей, тех, кто призывает к насилию и жестокости. Тех, чьи голоса тоже сильны.

— Тех, кто напал на нас, мама? — еще серьезнее спросила юная Элиза. — Их..?