Дело всей жизни (СИ) - "Веллет". Страница 186

Наверное, первым делом стоит передать Шкатулку Хэйтему, а дальше, что бы с ней уже ни приключилось, обещание будет исполнено. Шэй нащупал сверток за пазухой… и услышал за порогом чьи-то быстрые шаги. Площадка перед конюшней была усыпана перепревшим, негодным сеном, и кто им шуршит и шлепает, было непонятно, но Шэй решил, что вернулся Галлиани. В самом деле, мало накормить лошадь, нужно ее расседлать и вычистить, да и осмотреть не мешает — вдруг блохи, или подковы стоит сменить…

Однако в распахнутую дверь ворвался и замер под фонарем вовсе не конюх. Шэй увидел, как Хэйтем озирается, и громко вздохнул. Так давно не видел, а движения знал наизусть. Впрочем, мистер Кенуэй достаточно быстро сориентировался:

— Капитан Кормак! Почему вы торчите на конюшне вместо того, чтобы пройти в дом?

— Хэйтем, — Шэй улыбнулся, но Хэйтема уже несло:

— От тебя не было писем почти три месяца, а теперь ты появляешься и обнимаешься с лошадью!

— Это же не на тебе я верхом целый день… — ляпнул Шэй — и осекся, потому что прозвучало двусмысленно.

— Шэй… — простонал мистер Кенуэй, прижав руку ко лбу, а потом в несколько шагов оказался рядом и крепко прижал к груди.

Мистер Кормак прикусил губу — рана на плече давала о себе знать, но он не попытался вырваться, а крепко обнял в ответ. Чувствовал дыхание у уха, а под подбородком оказалась дорогая ткань сюртука — Хэйтем, конечно, даже в одиночестве не мог себе позволить одеться кое-как. Ведь не мог же знать, когда ждать?..

Обнимались долго. Шэй никак не мог заставить себя прервать эти минуты, хотя понимал, что сказать нужно очень многое, и мистер Кенуэй первым отстранился сам, но скользнул пальцами по предплечью и задержал их на манжете.

— Я не спрашиваю тебя, какие новости ты привез, — глухо произнес мистер Кенуэй и собирался было продолжить, но Шэй вдруг понял, что тот даже не надеется, что Шкатулка здесь.

И мистер Кормак не дал любовнику закончить. Потянулся за пазуху свободной рукой, выудил сверток и вложил в ладонь Хэйтема. Хотелось что-то сказать, но слов не нашлось.

Но вместо ожидаемого изумления или восхищения на лице мистера Кенуэя отразилось непонимание:

— Что это? Что бы оно ни было, наверное, может подождать?

— Нет, — выдохнул Шэй. — Не может.

И тут до Хэйтема дошло. Он уставился на сверток в своей руке с каким-то отчаянием, словно у него в ладони оказалась граната с подожженным фитилем, а потом как-то беспомощно поглядел на Шэя.

Мистер Кормак вдруг припомнил тот самый момент, на «Морриган», когда он сам принял приказ отыскать недостающую часть из парного артефакта Предтеч… И хрипло произнес:

— На это действительно ушли годы. Но не вся моя жизнь. Я нашел ее… Ради тебя.

— Если бы я знал тогда… — Хэйтем покачал головой. — Шэй…

— Больше я никуда не уеду, — мистер Кормак заглянул ему в глаза. — Если не прогонишь.

Неожиданно тонкие губы Хэйтема тронула полуулыбка:

— Ты полагаешь, все это время я был с тобой исключительно в ожидании Шкатулки? Я… рад, что ты вернулся. В этой Шкатулке не только притязания Ордена. В ней…

— Да, — кивнул Шэй. — В ней мое право остаться здесь. И я собираюсь этим правом воспользоваться.

Мистер Кенуэй не ответил. Убрать артефакт ему было некуда, а потому он продолжил держать Шкатулку в руке, когда снова обнял — так крепко, что Шэй ощутил, как от боли кровь отливает от лица. И все-таки этот миг был лучшим — если не во всей жизни, то в той, что Шэй помнил и мог оценить.

Мистер Кормак прижался щекой к скуле любовника и закрыл глаза. Губы искать пришлось на ощупь, но Хэйтем поддержал за затылок… Он, видимо, не прикрывал глаз.

Целовал Шэй слепо и, возможно, грубо, но никак не мог утолить чувство, что этого больше не отнимут. Хотелось немедленно, здесь и сейчас, доказать и себе, и Хэйтему, и чуть ли не всему миру, что теперь у него есть право делать это беспрепятственно, без оглядки на обещание, которое может в любой момент заставить сорваться и отправиться через полмира.

Ничего больше в этот миг для Шэя не существовало. Колонии, Америка, война, — всё могло подождать.

Хэйтем отвечал не менее… хищно. Соображал Шэй слабо, но догадался, что любовника терзают схожие чувства. А раз так, то можно было не думать о том, единственном, что может остановить.

Мистер Кормак здоровой рукой с силой притиснул любовника к себе и подтянул ткань сюртука наверх. Сюртук все не кончался, и Шэй успел испытать раздражение, пока рука не попала между полами. Теперь можно было прижать Хэйтема куда как чувственнее, но ткань все равно мешала.

Мистер Кенуэй запрокинул голову, едва не врезав подбородком по зубам, и простонал:

— Не сейчас же!..

— Почему нет? — выдохнул Шэй ему в кадык и подался бедрами вперед. — Шкатулка у тебя в руке, так что это — не артефакт.

— Я не… — Хэйтем дернулся. — Не здесь же.

— Плевать, — не проникся мистер Кормак и стиснул ягодицу крепче. — У слуг хватит ума не заглядывать.

— Тогда хотя бы не так, — гораздо слабее возразил Хэйтем.

Его тон и учащенное дыхание сказали Шэю больше, чем слова, и он потянулся свободной рукой к пряжке ремня. Не своего, конечно, сначала нужно дезориентировать «противника». Под штанами, естественно, было еще белье, но мистер Кормак уже чувствовал жар тела, и сопротивление сломил быстро. Хэйтем подался под ладонь, ласкающую плоть через ткань, и нетерпеливо огляделся. Конюшня мало подходила для близости, но Шэй сжал пальцы сильнее, и мистер Кенуэй окончательно капитулировал:

— Дай хоть опереться на что-нибудь.

«Что-нибудь» не особо оставляло выбор. Шэй видел только бесконечные крючья на стене, на которых в строгом порядке были вывешены поводья и ремни, пару бадеек с водой, мешок с чем-то — и деревянные ясли, сейчас пустые.

У стены было не слишком удобно, ясли подходили лучше, хотя лечь на них, конечно, нельзя. Но опереться — а Хэйтем же опереться просил? — вполне возможно. Шэй счел, что любовника уже можно выпустить, и тот тяжело перевел дыхание. Но взгляд поймал и к деревянной конструкции шагнул молча. Мистер Кормак легко его нагнал и прижался сзади, чувствуя, как от прикосновения — даже через слои ткани — начинает кружиться голова.

Хэйтем знакомо прогнулся, и было слышно, как тяжело он дышит. Шэй поспешно расстегнулся сам и попытался справиться с одеждами любовника. Брюки, белье, сползающие полы сюртука… Мистер Кенуэй оперся на горизонтальную слегу и нетерпеливо обернулся.

Под взглядом любовника мгновенно нашлись и силы, и возможности. Шэй добрался до горячей кожи и облизнул пальцы — заодно чище будут.

Труднее всего было собраться и умерить пыл, чтобы найти в себе силы подготовить любовника. Тем более что Хэйтем задачи не упрощал — на первое же движение, даже не проникновение еще, чуть слышно застонал и качнул бедрами.

Мистер Кормак немного заторможенно осознал, что это только сейчас. Только в этот миг Хэйтем настолько сдал позиции, что не просто согласился… в конюшне, но и позволяет себе стонать, хотя обычно приходится немало потрудиться, чтобы такого достичь. На дворе стоял февраль, а Шэй чувствовал, что ему становится жарко, как в июле в экваториальных водах.

Узкий… И эта мысль тоже вызвала смешанные ощущения. Шэй изо всех сил старался отвлечься, пока привычно растягивал любовника, и осознание, что Хэйтем… Ну, теперь ведь, стоило надеяться, никаких путешествий длиною в год-другой не будет? Стало быть, и такой тугой его задница больше не останется…

Шэй услышал глухой стук, и, среагировав на него, увидел, как Хэйтем осторожно уложил Шкатулку в ясли, точно она стеклянная. С артефактами Предтеч стоило проявить осторожность, и, кажется, это стало сигналом, что во всем остальном осторожность стоит оставить.

Шэй выскользнул, набрал слюны и щедро смочил ладонь. Касаться себя было почти болезненно хорошо, но он знал, что дальше будет только лучше — вот только сначала надо перетерпеть пару нелегких минут. Нельзя, чтобы Хэйтему было больно, а если это неизбежно, то стоит позаботиться о нем.