Колхозное строительство 7 (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович. Страница 44

— Товарищи, потише можно?! — С другого угла стола зыркнул на них Воронов.

— Спать мешаем? — выставил руки ладонями вперёд Семён Кузьмич.

— Товарищ…

Не успел обругать — заявились опоздуны. Лица у всех перекошены.

— Давайте начинать, — Железный Шурик растерянно обвёл глазами собравшихся. — Алексей Николаевич…

— Алексей Николаевич! Шестьдесят пять лет Алексей Николаевич…

— Алексей Николаевич! — Шелепин чуть приподнялся с места.

— Всё! Вывел меня этот пенёк из себя. В общем так, товарищи! В ответ на нашу неудачную «Оплеуху» Китай ответил совершенно непонятной «Затрещиной».

— Алексей Николаевич! — опять Генсек.

— А! Мать вашу! Сейчас. Стассен — перестраховщик чёртов, вывел из себя. Хорошо, всё, давайте по порядку. Будем считать, что операция «Оплеуха» провалилась. Три десятка китайцев перебили снайперы, и один самолёт сбили ПВОшники. Кстати, Андрей Антонович, вы бы разобрались, почему второй самолёт не сбили. Ладно, отвлёкся. Вместо дивизии, которую мы ждали, наши китайские товарищи послали ракету с ядерной боеголовкой. Ракета запущена с базы баллистических ракет Шуанчэнцзы. Американцы определили её как «Дунфэн-2А». Андрей Антонович? — Косыгин повернулся к Гречко.

Тот посмотрел на Захарова. Матвей Васильевич перевёл стрелку на стоящего у карты Монголии генерала.

— «Дун фэн дао дань», буквально, «Восточный Ветер» — серия китайских баллистических ракет средней и межконтинентальной дальности. В 1950 году Советский Союз активно помогал китайским военным разработчикам в обучении и предоставлении технической документации, а также организации лицензионного производства советского оружия. Среди прочего, СССР передал Китаю технологии создания и применения оперативно-тактических ракет наземного базирования Р-1 и Р-2. Первые китайские баллистические ракеты, в том числе «Дунфэн-2А», произведены на основе конструкций советских ракет. «Дунфэн-2» — это первая китайская баллистическая ракета средней дальности, с предельной дальностью 1250 км и ядерной боевой частью мощностью 15–20 килотонн.

— Ну, всё, как всегда. Нашим же оружием — и по нам. Так вот, эпицентр взрыва пришёлся прямо на границу Китая и Монголии. Андрей Антонович, а мы её сбить могли? — Косыгин вновь повернулся к министру обороны.

— Анатолий Васильевич, — маршал кивнул генералу, что рассказал о ракете.

— Так точно. Ещё б пару километров — и наша ПВО бы отреагировала. По уточнённым данным, эпицентр находится на территории Монгольской Народной Республики. Севернее границы с Китаем на пять-шесть километров.

— И что там? — Вскинулся Громыко.

— Голая степь. По предположению наших противоракетчиков, старт у китайцев прошёл нештатно. Надо полагать, хотели ударить по занятому нашими и монгольскими войсками местечку Баян-Обо.

— А что с людьми? — напрягся Подгорный.

— Начата эвакуация. Наши отступают гораздо восточнее эпицентра, а монгольская дивизия — на сто километров западнее. На её пути будет небольшое поселение и погранпост НОАК. Связь налажена. Есть несколько пострадавших. Смотрели на «красивый ядерный гриб». Ожог роговицы.

— А в эпицентре?

— Пока данных нет. Возможно, пострадали несколько семей кочевников, пасущих там яков и верблюдов.

— Товарищи! Потише! — остановил нарастающий гул Предсовмина.

— А что США? Что они сказали? — Гречко перехватил инициативу.

— Пока только вопят, но из их воплей можно сделать три вывода. Первый: они двинули седьмой флот к берегам Китая и объявили у себя по всем флотам и базам боевую тревогу. Второй: они двинули часть кораблей третьего и пятого флотов — тоже в сторону Китая. И третий: они собираются бомбить ядерные объекты Китая.

— Ну ни хрена себе! — Министр обороны вскочил с места и кинулся к карте.

— Андрей Антонович, давайте мы не будем суетиться. Пусть американцы и суетятся. Мы должны решить — что нам-то делать. Андрей Андреевич, ваши предложения? — все повернулись к Громыко.

Громыко вздрогнул. Был умом где-то уже на переговорах. Осмотрел зал и остановил взгляд на Косыгине. Потом вздохнул и перевёл его на Тишкова. Тот аж подпрыгнул — но министр иностранных дел на Петре не задержался и, скользнув глазами по Шелепину, уткнулся в Чуйкова.

— Нужно лететь на Тайвань.

— Неожиданно.

Глава 21

Событие тридцать четвёртое

В 1975 году академик Сахаров получил Нобелевскую премию мира. То есть, человек, придумавший водородную бомбу, получил премию мира имени человека, придумавшего динамит. Логично.

— Поясните, пожалуйста, товарищ Громыко! — плюхнулся на стул подскочивший при слове «Тайвань» Шелепин.

— Да просто всё. Китай — это ведь и не Китай вовсе. В ООН и, самое главное, в Совете Безопасности, Китай представляет Гоминьдановское правительство. Нам нужно, чтобы Китай осудила мировая общественность — и в то же время как бы дистанцироваться самим. Если одна социалистическая страна станет призывать побить, а то и побомбить другую социалистическую страну, то это будет на руку только США и их союзникам. А вот если этого потребует президент Чан Кайши, то это совсем другая история. Причём не забывайте, что правительство Гоминьдана считает Монголию своей территорией. Впрочем, как и Туву — но это другой разговор. Подвожу итог: нам нужно отправить в Тайбэй человека, который убедит Чан Кайши выступить на Совете Безопасности с осуждением агрессии КНР против Монголии и потребовать лишить Китай ядерного оружия, пока это самостоятельно не сделали США. И такой человек, у нас только один. Это — Василий Иванович Чуйков. Он в начале сороковых гонял Чан Кайши ссаными тряпками, будучи его главным военным советником. Помог ему расправиться с Японией и захватить власть в Китае на целое десятилетие. Президент должен его помнить.

Громыко замолчал. Потом уже собрался продолжить, но его опередил Шелепин.

— Но ведь на Тайване самые отпетые антикоммунисты. Видный деятель Гоминьдана Гу Чжэнган уже почти двадцати лет является президентом Всемирной антикоммунистической лиги (ВАКЛ) — с самого момента её создания в 1950 году. Да они просто не пустят к себе самолёт с коммунистом, даже если это и будет маршал Чуйков.

— Точно, Александр Николаевич, — Громыко развёл руками, — в этом главная сложность. Но это был бы идеальный вариант.

— Что толку…

— У меня есть идея.

Все обернулись к сказавшему это Тишкову.

— Идея, не идейка? — хмыкнул Семичастный.

— Пусть идейка. Нужно вместе с маршалом послать к Чан Кайши племянника. Ну, почти племянника.

— В СССР живёт племянник Чан Кайши? — в десятый, наверное, раз за недолгое совещание подпрыгнул Генсек. Повышенная сегодня у Вождя прыгучесть.

— Мне в должности министра Культуры пришлось общаться с ближайшим родственником Ленина.

— Пётр Миронович?.. Владимира Ильича Ленина? — опять прыжок.

— Как будто есть другой Ленин. Ко мне приходили целых два родственника. Один — Георгий Яковлевич Лозгачёв-Елизаров, наш советский писатель. Он приёмный сын Анны Ильиничны Ульяновой-Елизаровой — старшей сестры Ленина, ну и её мужа Марка Елизарова — первого народного комиссара путей сообщения РСФСР. С ним приходила Ольга Дмитриевна Ульянова — племянница Владимира Ильича Ленина, дочь его брата Дмитрия. Приходили они по поводу переиздания работы Георгия Яковлевича. Это книга его воспоминаний «Незабываемое» — в ней он вводил в научный оборот материалы из своего личного архива, неизвестные ранее фотографии. Есть там и несколько воспоминаний Дмитрия Ульянова, рассказанных его дочерью Ольгой.

— Пётр Миронович, это всё безумно интересно, но…

— Подождите, Алексей Николаевич, я уже подошёл к сути — сейчас поймёте, что я не просто воздух сотрясал, — перебил Косыгина Пётр.

— Слушаем.

— Так вот, во время нескольких встреч с Георгием Яковлевичем я узнал одну интересную штуковину. У Анны Ильиничны Ульяновой-Елизаровой кроме приёмного сына одновременно был ещё и воспитанник. И звали его — пабам — Николай Владимирович Елизаров.