Амбровое дерево (ЛП) - Оллред Кэтрин. Страница 64

– Бедный Хью, – пробормотала я. – Должно быть, он был так же несчастен, как и я. Так что все те разы, когда я думала, что есть другие женщины, это всегда была ты.

На этот раз ее смех был горьким.

– О, были и другие. Ирония в том, что он делал это не для того, чтобы причинить боль тебе, а для того, чтобы причинить боль мне. Каждый раз, когда меня начинала мучить совесть, я просила его не возвращаться, а он находил кого-нибудь другого, чтобы помучить меня. И это всегда срабатывало. Через несколько недель он появлялся у моей двери и говорил, как ему жаль, как сильно он меня любит, и я принимала его обратно. Это было похоже на зависимость от наркотика. Я знала, что не должна этого делать, но ничего не могла с собой поделать.

– Ну, теперь он свободен. Если Хью тебе нужен, он весь твой.

Подруга криво усмехнулась.

– Спасибо, но я не уверена, что он мне нужен. В последнее время я много думала о себе и решила, что заслуживаю кого-то лучшего, кого-то, кто любит меня настолько, чтобы рассказать об этом всему миру, и кто готов сражаться за меня, если это потребуется. Может быть, это я слишком хороша для Хью. Если он не изменится и не повзрослеет, я спишу его со счетов как безнадежное дело.

Мы с пониманием переглянулись, прежде чем она спросила.

– Что насчет тебя и Ника?

Мой взгляд снова вернулся к реке.

– Все кончено. Больше нет Ника и меня.

Боль, охватившая мое сердце, когда я, наконец, облекла свои мысли в слова, была почти невыносимой. И мне некого было винить, кроме самой себя.

– Я в это не верю. Он без ума от тебя.

– Может, и был, но сейчас уже нет. Только не после того, что я с ним сделала. Этого никто не смог бы простить. Даже через миллион лет.

– Ты рассказала ему о Кэти?

Я моргнула, пытаясь прогнать влагу, скопившуюся в моих глазах.

– Дженна, я не просто ему рассказала. Я разорвала его в клочья, очень жестоко и намеренно. Я хотела причинить ему боль, и мне это удалось больше, чем я могла себе представить. Он больше никогда со мной не заговорит.

– Ты не можешь этого знать.

– Ты его не видела. Он был уничтожен, и это моя вина. Ты сказала, что он перестал работать по дому. Поскольку он строил его для меня, это должно тебе кое-что сказать.

– Я все понимаю, – подруга глубоко вздохнула и криво улыбнулась мне. – Как ты думаешь, есть программа из двенадцати шагов с мужчинами, в которой мы могли бы поучаствовать.

– Так или иначе, я не думаю, что это сработает для нас обеих, – ответила я несчастно.

– Наверное, ты права. Но ты не можешь прятаться здесь вечно. Рано или поздно тебе придется вернуться домой.

– Я не могу, – прошептала я. – Я не могу вернуться в амбар и отказываюсь переезжать к своей семье, как будто мне десять лет.

Она на секунду задумалась, склонив голову набок.

– Тебе и не нужно этого делать. У меня есть дом, в который ты можешь переехать. Он маленький, всего две спальни, но полностью меблирован и находится всего в паре кварталов от «Саутерн Снабженс». Владельцы хотели продать его, но рынок был вялым, и они готовы сдать его в аренду. Все, что нам нужно сделать, это перевезти твою одежду, и ты сможешь устроиться там до наступления темноты.

Может быть, пришло время для каких-то перемен. До сих пор в моей жизни не было ничего такого, о чем стоило бы кричать. Внезапно я приняла решение и встала.

– Давай я возьму свои вещи и оставлю записку дяде Верну.

Наверное, часть меня надеялась, что, когда Ник узнает, что я вернулась, он позвонит. Это была маленькая, тщетная надежда, но, тем не менее, она была. Конечно, я не могла ему позвонить. Не тогда, когда в глубине души полагала, что он окажет более теплый прием Вельзевулу, поднимающемуся из пламени ада, чем мне.

Конечно, переезд в этот маленький домик потребовал немного больше усилий, чем говорила Дженна, и сначала я должна была разобраться со своей семьей.

Когда мы приехали, все уже были на ферме и спокойно слушали, как я извинялась за то, что напугала их, и сообщала им, что переезжаю. И снова они ходили вокруг меня на цыпочках, как после смерти Кэти.

Потом Дженна помогла мне уложить вещи в коробки, которые мы подобрали по дороге в город. Мне нужно было упаковать не только одежду, но и все свои личные вещи и посуду. Когда каждая коробка наполнялась, мы относили ее в «Шевроле».

Как ни странно, я обнаружила, что машина мне больше не нравится. Как и комната в сарае, я цеплялась за нее все эти годы, потому что она была мне знакома, потому что это была часть Ника, которую я не могла отпустить, хотя и не осознавала, что делаю именно это. Но пока «Шевроле» – это все, что у меня есть, так что я буду ездить на нем, пока не куплю новую машину.

Когда была упакована последняя коробка, Дженна откинула волосы с лица, многозначительно посмотрела на меня и направилась к двери.

– Я поеду, отопру дом и включу кондиционер. Увидимся через несколько минут. – она давала мне время попрощаться с моей прежней жизнью, и я воспользовалась этим.

Оставшись одна, я стояла посреди пустой комнаты, мой взгляд скользил по шаткой кровати, неуклюжему старому мягкому креслу и маленькому окошку. Теперь в комнате царило ощущение заброшенности, какая-то бесконечная печаль. Это было почти так же, как, если бы комната знала, что ее полезность подошла к концу, что никто никогда больше не будет отдыхать в ее прочных стенах.

Я вышла за дверь со слезами на глазах и тихо прикрыла ее за собой. Я была уже на полпути через переднюю часть сарая, когда моя нога наткнулась на что-то, заставив это проскочить по полу передо мной с металлическим звоном.

Рыдание застряло у меня в горле, я наклонилась и подняла остатки кулона. Сжимая его в кулаке, я слабо прислонилась к стойлу, слезы текли по моим щекам.

– Что я наделала, – прошептала я, и мое сердце разлетелось на миллион осколков. – О, Боже, что же я наделала?

Следующая неделя была странной, нереальной. Все воскресенье я провела, распаковывая и приводя в порядок свои вещи в уютном маленьком домике, на который подписала договор аренды. Он был недавно отремонтирован и имел все удобства, которые я только могла пожелать, включая цветочную клумбу у заднего крыльца, переполненную розами всех мыслимых цветов. И все же для меня, никогда прежде не имевшей близких соседей, было странно слышать, что где-то рядом играют дети. Движение было постоянным фоновым шумом, который не давал мне спать большую часть тех первых ночей, даже когда я была в состоянии спать.

В понедельник утром я перевела коммунальные услуги на свое имя, и мой телефон переехал. Придя на работу, я обнаружила там тетю Джейн. Никто из нас не произнес ни слова, она просто продолжала, как будто работала в «Саутерн Снабженс» целую вечность. И Дженна оказалась права. Эта женщина была просто чудом работоспособности. Впервые за целую вечность я обнаружила, что у меня есть свободное время.

Все это время я бродила по магазину, разглядывая товары так, словно никогда их раньше не видела, и болтала с сотрудниками, с которыми почти не разговаривала с того самого дня, как наняла их.

За всю эту неделю я ни разу не видела Ника и не получала от него никаких известий, хотя каждый раз, когда звонил телефон, я вздрагивала. Дэниел по-прежнему приходил каждый день на работу, но я старалась держаться от него подальше. Он был так похож на Ника, что мне было больно. Если он и находил мое поведение странным, то никак этого не показывал.

В четверг утром я отвезла «Шевроле» на ферму, припарковала его под навесом и села в «Линкольн» Дженны. Мы поехали в Джонсборо, а когда вернулись, я уже сидела за рулем новенького ярко-красного «Isuzu Trooper», настолько непохожего на «Шевроле», насколько мне удалось найти.

Поздно вечером в мою дверь позвонили. Я даже не удивилась. Каждый вечер на пару минут заглядывал Коди. Я знала, что он все еще чувствует себя виноватым за то, что оставил меня одну в магазине той ночью, хотя мы оба были очень осторожны, чтобы не упоминать об этом инциденте снова. Я думаю, он верил, что я начну кричать, если он что-нибудь скажет, а будучи мужчиной, он был довольно беспомощен перед плачущими женщинами, шериф он или нет.