Море Осколков: Полкороля. Полмира. Полвойны - Аберкромби Джо. Страница 18

Все равно от приказов сейчас не было никакого толку. Весла – как бешеные быки, и Ярви мотало за лямки на запястье, точно мать тянула его за собой, когда он был маленьким. Его соленые от моря губы стали солеными от крови, когда весло врезало по лицу.

Ни разу в жизни он не был таким беспомощным, ни разу в жизни ему не было так страшно. Ни тогда, когда он прятался от отца по темным закоулкам цитадели. Ни тогда, когда он взглянул в залитое кровью лицо Хурика и Одем произнес: «Убей его». Ни тогда, когда он корчился у ног Гром-гиль-Горма. Те, кто грозил ему, были сильны и могучи, но эти страхи бледнели перед всесокрушающей яростью Матери Моря.

Новая вспышка высветила линию прибоя, где буруны кромсали и грызли изломанный берег, высветила черные деревья и черную скалу, с которой слетали белые брызги.

– Боги, спасите нас, – шептал Ярви, зажмурив глаза. Корабль содрогнулся, он отлетел назад и ударился затылком о весло на той банке. Люди поскальзывались и спотыкались, слетали со скамей, докуда позволяла длина цепи, цеплялись за любую ветошь, только бы их не задушили собственные ошейники. Сильная рука Ральфа схватила Ярви за плечо и крепко вжала в скамью, и тому, как ни странно, стало немного спокойнее от того, что в последнюю минуту жизни он прикасается к другому человеку.

Он молился так отчаянно, как никогда не молился прежде, всем богам, высоким ли, малым, о каких только вспомнил. Он молил не о Черном престоле, не об отмщении вероломному дяде, не об обещанном Исриун поцелуе и даже не о том, чтобы избавиться от ошейника.

Он вымаливал свою жизнь.

Раздался режущий уши удар, от которого задрожала обшивка, и весь корабль зашатался. Весла ломались, как сухие сучки. Огромная волна захлестнула палубу и поволокла Ярви за одежду, и он понял, что умрет той же смертью, что и дядя Атиль, проглоченный безжалостным морем…

Настал рассвет, немилостный и тусклый.

«Южный Ветер» покоился на мели, припав на борт, словно громадный кит, выброшенный на холодную гальку. Ярви – мокрый до нитки, в синяках, но живой – сгорбился и дрожал на вывернутой под острым углом скамье.

Шторм рычал из темноты, вдалеке, на востоке, но в серо-голубой утренней мути поднимался холодный ветер, и дождь неослабно лил на оборванцев на веслах. Большинство ворчало на болячки и ссадины, некоторые же скулили над ранами посерьезнее. Одна скамья сорвалась с пазов и упала в море, не иначе унося трех злополучных гребцов прямиком в Последнюю дверь.

– Повезло, – сказала Сумаэль.

Шадикширрам похлопала ее по спине, чуть не свалив с ног.

– А я говорила, что мне везет с доброй погодой! – У нее, по крайней мере, настроение было замечательным после ее одностороннего поединка против бури. Ярви следил, как они обходят корабль. Сумаэль облизывала выемку на губе, пока разглядывала трещины и простукивала опытными руками обшивку.

– По крайней мере, киль с мачтами уцелели. Раскололось двенадцать весел и поломались три банки.

– Не говоря о том, что пропали трое рабов, – буркнул Тригг, не на шутку раздосадованный затратами. – Двое погибли на цепи, а еще шестеро не могут грести, и хрен его знает, смогут ли вообще!

– Пробоина в корпусе, вот что страшно, – заметил Анкран, – в трюме солнце светит. Если ее не заделать и не замазать хорошенько, не стоит и думать о выходе в море.

– Так, где бы нам найти немного дерева? – Шадикширрам махнула рукой на древний лес, со всех сторон обступавший берег.

– Это шендов лес. – Тригг посматривал на тенистые кроны со много меньшим восторгом. – Они нас найдут и сдерут со всех кожу.

– Тогда начинай быстрее, Тригг. У тебя и с кожей видок еще тот. Если моя удача нас не покинет, мы залатаем пробоины и улизнем, пока шенды ножи наточить не успеют. Эй ты!

Шадикширрам подошла туда, где Ничто сжался в комок на коленях на гальке, и перевернула его, двинув сапогом по ребрам.

– Чего не скоблишь, сволочь?

Ничто следом за цепью заполз на наклонную палубу, и, словно крестьянин, подметающий очаг после того, как сгорел весь дом, принялся за свой обычный мучительный труд.

Анкран и Сумаэль обменялись полными сомнения взглядами, а потом сами приступили к работе. Шадикширрам пошла за своим инструментом. Как оказалось – за вином, которое тут же начала размеренно пить, плюхнувшись на ближайший камень. Тригг, вот так диковина, отпер несколько замков, и гребцов, не покидавших неделями банки, посадили на цепи большей длины, и Анкран выдал им орудия труда. Джойда с Ральфом поставили колоть бревна киянкой и клиньями, а потом Ярви волок доски к прорехе в борту, где Сумаэль, выпятив от сосредоточенности челюсть, обтесывала их топором по размеру.

– Чему ты лыбишься? – спросила его она.

Работая, Ярви ободрал ладони, а голова болела после удара о весло, и сам он был утыкан занозами с ног до головы, но на ее вопрос лишь улыбнулся шире. На длинной цепи все на свете выглядит веселее, и Сумаэль ни в коем разе не была исключением.

– Меня выпустили со скамьи, – ответил он.

– Хе, – приподняла она брови. – Давай-ка не привыкай.

– Там! – донесся истошный крик, словно вопил недорезанный петух. Один охранник с бледным, как привидение, лицом размахивал руками, указывая в глубь побережья.

Там на краю леса стоял человек. Несмотря на холод, он был обнажен по пояс, на теле – полосы белой краски, на голове густая черная шевелюра. Через плечо у него висел лук, у бедра – короткий топорик. Он не делал резких движений, не выкрикивал угроз – просто стоял и смотрел на корабль и суетящихся возле судна рабов, а потом не спеша повернулся и растворился в тени. Но паника, которую он разжег, вряд ли вспыхнула бы сильнее, атакуй их целая армия.

– Спасайте, боги, – зашептал Анкран, хватаясь за ошейник, будто тот не давал ему дышать.

– Работайте шустрее, – забарахтела Шадикширрам, настолько взволнованная, что на миг даже оторвалась от бутылки.

Они удвоили прыть, то и дело озираясь на деревья – нет ли новых незваных гостей.

В море показался чужой корабль, и двое моряков с плеском бросились в прибой, маша руками и взывая о помощи. Крохотная фигурка махнула в ответ, но хода корабль не замедлил.

Ральф вытер пот со лба рукавом.

– Я б на их месте останавливаться не стал.

– Я б тоже, – сказал Джойд. – Придется нам самим себя выручать.

Ярви только кивнул.

– Я бы даже не стал и махать.

И вот тогда из лесной черноты начали бесшумно выскальзывать новые шенды. Трое, потом шестеро, потом двенадцать, все вооруженные до зубов. Каждое появление как Ярви, так и остальные встречали со все возраставшим ужасом. Он-то читал, что шенды – вполне миролюбивый народ, но эти, судя по виду, читали совсем другие книги.

– Работаем дальше! – зарычал Тригг, схватил одного за загривок и толкнул на ствол, с которого тот обдирал кору. – Надо их отогнать. Поразим их внезапностью.

Шадикширрам допила и бросила бутыль на прибрежные камни.

– На любого из тех, кого видно, приходится десяток в засаде. Есть мнение, что внезапностью поразят тебя. Но давай: рвешься – пробуй. А я посмотрю.

– Так что же нам делать? – пролепетал Анкран.

– Лично я постараюсь не оставить им ни капли вина. – Капитан вынула пробку из новой бутылки. – А ты, если в самом деле хочешь их огорчить, сам сдери с себя кожу. – И она захихикала с полным ртом.

Тригг кивнул на Ничто, по-прежнему скребущего палубу, стоя на коленях.

– А еще мы можем дать ему меч.

Смех Шадикширрам как отрезало.

– Ни за что.

Мудрые терпеливо ждут своего часа, но ни за что его не упустят.

– Мой капитан, – произнес Ярви и, отложив доску, смиренно шагнул вперед. – Разрешите кое-что предложить.

– Что, калека, надумал им спеть? – бросил Тригг.

– Поговорить с ними.

Шадикширрам одарила его равнодушным прищуром.

– Ты говоришь по-ихнему?

– Достаточно, чтобы нам уцелеть. Может, даже получится с ними сторговаться.

Надсмотрщик вытянул толстый палец в сторону разрисованных воинов – тех становилось все больше.