Карнивора (СИ) - Лейпек Дин. Страница 69

— Господин велел мне заботиться о вас, хайин. Так что просите меня о чем захотите.

Марика внимательно посмотрела на девушку.

— Как тебя зовут?

— Мика.

Марика кивнула. Взяла из вазы одну виноградину — от запаха благовоний ужасно хотелось пить.

— Ответь мне на два вопроса, Мика.

Девушка выжидающе улыбалась.

— Где я?

— В Дахоре.

Марика замерла, так и не донеся виноград до рта.

— Вот как, — пробормотала она ошарашенно. Снова повернулась к балкону за арками — с этой точки было видно верхушки деревьев, а дальше, далеко-далеко внизу — город.

Марика долго рассматривала крыши Дахора, самого большого города северного Изула.

— Хайин, — тихо позвала Мика. — Вы не задали второй вопрос.

Марика обернулась.

— Нет смысла, — сухо усмехнулась она. — Я и так знаю, кто твой господин.

Конечно, Марика не могла быть уверена, что находится в плену у Мергира. Точнее, не могла быть уверена, что она в плену именно у него — в том, что она пленница, сомневаться не приходилось. Хотя у Марики больше не было пьентажа, у нее по-прежнему был хороший слух, и она отлично слышала не только щелчок засова на двери, когда Мика уходила, но и как сменяются стражи за этой дверью.

Весь мир Марики теперь состоял из комнаты и небольшого садика, в который можно было попасть по узкой галерее с балкона. Все это — и садик, и галерея, и балкон — нависало над скалистым обрывом, так что хозяин мог не беспокоиться о том, что гость покинет дом без его ведома. Обрыв вдавался крутой дугой в склон холма, и по обе стороны от него высились бесконечные дворцовые постройки и деревья, растущие в парке вокруг стен. Собственно, именно размер дворца и ее собственных покоев и убедил Марику в том, что ее захватил не кто иной, как сам Мергир, третий после калифа человека в Изуле. Она сомневалась, что в Дахоре кто-то еще мог позволить себе так жить. Вернее — что ему могли позволить.

Однако шли дни, а никакого подтверждения своим словам Марика получить не могла. Спрашивать Мику после того, как сама же ее с таким апломбом оборвала, казалось глупым. Да и какое это имело значение? Куда больше Марику волновали ее руки. Что они не могли. И что, кажется, все-таки могли.

Она уходила на террасу с садом сразу после завтрака и оставалась там до позднего вечера, надеясь, что такая мнимая близость к Лесу поможет ей понять, как получать силу без помощи пьентажа. Как ей удалось это тогда, на берегу Танияры? Что сделала она, а что — Волк? Но Марика вспоминала разрывающую изнутри боль, и руки невольно опускались. Пережить такое еще раз…

Нет, к этому она была не готова. И пустота из ладоней ширилась, заполняла собой весь мир, все, что осталось у Марики от мира. Комната, балкон, сад — город внизу казался таким же далеким, как горы Сантинел, оставшиеся в сотне миль на северо-восток.

«И все время я смотрю на города сверху вниз», — подумалось Марике как-то на закате. Она сидела под акацией, неровный ствол впивался в спину через тонкий лен туники. Дахор раскинулся внизу, персиковый в лучах заходящего солнца. «Сначала на Кастинию с холма Анк, потом на Кастинию из окон королевского замка. Теперь вот Дахор. Узнать бы еще наверняка, откуда я на него смотрю…»

Ответ на вопрос — неожиданно — представился тем же вечером. Когда Марика вернулась в комнату, там появился новый предмет: огромное зеркало в тонкой золотой оправе. Мика стояла рядом с ним и широко улыбалась, как будто оно обещало что-то хорошее. Марика, которая уже давно не видела своего отражения, кроме как мельком в какой-нибудь луже, с опаской подошла к зеркалу.

Она сильно похудела с тех пор, как покинула Кастинию, и глаза, окруженные темными кругами, глубоко запали, будто в страхе открыто смотреть на мир. А волосы… С тех пор, как Марика их обрезала, они окончательно перестали лежать хоть в каком-то порядке, и торчали теперь во все стороны спутанными кудрями. Марика вздохнула, вспомнив детство, когда прямые пряди ложились так, как этого ей хотелось. Удивительно, что тогда это ее огорчало.

Взгляд привлекло пятно яркого цвета, и Марика быстро повернула голову. На кровати лежала одежда — такие же шаровары и туника, что были на ней, но сшитые из шелка насыщенного синего цвета и отделанные жемчугом и серебряной нитью. Она вопросительно посмотрела на Мику.

— Господин хочет видеть вас сегодня, хайин, — торжественно объяснила та.

Марика снова вздохнула, глянув сначала на роскошную одежду, а затем — на себя в зеркале. Насколько она понимала, до изульских канонов красоты ей было столь же далеко, как и до аргенских. Но ей ведь и не нужно никого соблазнять. Верно?

Рука Мики была узкой и теплой. Девушка вела за собой, предупреждая о ступенях и поворотах, помогая перешагивать пороги и проходить через низкие двери. Марика послушно шла следом, полностью доверясь и руке, и голосу и двигаясь отстраненно, безразлично, рассеянно — потому что голова ее была занята совсем другим.

Она считала шаги и повороты.

В самом начале менталистики у них был странный и совершенно не магический предмет — стереометрия. На нем Мастер Леви заставлял решать разные задачи с абстрактными телами, строя несуществующие в реальности сечения и рассчитывая величины, которые были никому не нужны. «Зачем это нам?» — не выдержал как-то один из одноклассников Марики. «Любой менталист должен прекрасно ориентироваться в пространстве, — спокойно ответил Леви. — Стереометрия помогает вам развить пространственное мышление, научиться познавать и анализировать объемную природу мира вокруг». Мало кто из учеников понял, что Мастер имел в виду — включая Марику. Но ей нравилось решать задачи и познавать объемную природу мира вокруг. Потом, когда она полностью переключилась на медицину, это тоже помогло — Марика легко представляла себе тело со сложной системой внутренних органов и сосудов в любом ракурсе.

А сейчас она с завязанными глазами пыталась представить дорогу от своей комнаты к покоям Мергира, построить в голове объемную картину того, что чувствовала лишь ногами. Десять шагов, три ступени вниз, поворот. Воздух спертый, тяжелый — коридор. Еще двенадцать шагов, и внезапная прохлада — или большой зал, или открытый двор. Галерея? Переход? Пахнет сыростью. Сад? Пятьдесят с лишним шагов, пять ступеней наверх. Снова тепло, душно — опять коридор…

Марика так увлеклась воображаемой прогулкой по дворцу, что слова Мики «мы пришли» застали ее врасплох. Она уже успела забыть, куда и зачем они шли. Скрипнула дверь, Мика вновь потянула за руку, несколько шагов, теплые длинные пальцы отпустили ладонь, за спиной скрипнула дверь, а мгновение спустя шелковая повязка на голове ослабела, и Марика невольно сощурилась.

Впрочем, комната была не сильно освещена. Повсюду горели свечи — но южная ночь черна, и разогнать мрак было не так-то просто. Теплое пламя выхватывало фрагменты обстановки — похожей на ту, к которой Марика привыкла в своем заключении, однако каждый предмет был богаче украшен, а сама комната оказалась значительно просторнее. Но это было закономерно, и не только потому, что они находились в покоях вали Дахора. Одного взгляда на Мергира, стоявшего под сводами заостренных, ведущих во тьму арок, было достаточно, чтобы понять: его могут устроить только самые большие вещи и самые просторные залы.

Марика всегда считала Кита очень высоким, а Дора — широкоплечим. Но в сравнении с Мергиром первый был бы низкорослым, а второй — худым. Он заполнял собой весь проем изящной арки, и тонкие витые колонны казались очень хрупкими рядом с ним. Его черная одежда — шаровары, рубаха, длиннополый кафтан, даже тюрбан — резко выделялась на фоне белого мрамора, пестрой мозаики и ярких тканей, но вопреки законам оптики не делала его меньше. Как будто часть черной ночи вступила в комнату, принеся с собой бесконечность и величие вселенной, совершенно несоразмерные с обычными людьми.