Карнивора (СИ) - Лейпек Дин. Страница 68
Марика еще раз осмотрелась, сколько могла с земли, а память восстанавливала то, что она на самом деле замечала, не отдавая себе в этом отчета. Воз Харца стоял у реки — на этот раз хирург отбрехался от участия в вагенбурге, возможно, из-за того, что с последнего сражения все еще оставались раненые.
«Раненые», — подумала Марика с бессильной яростью. Еще раз глянула — в той стороне, кажется, изульцев еще не было. Она глубоко вздохнула, выкатилась из-под воза, неловко вскочила на ноги, путаясь в полах балахона — и побежала.
Марика, конечно, слегка ошиблась — изульцы были уже везде. Но, во-первых, войско ди Спазы успело оправиться и дать отпор, а во-вторых, до самой реки бой еще не дошел. Дважды Марика чуть не лишилась головы, по чистой случайности не попала под копыта лошади, и одна из стрел — кажется, аргенских — задела ее по плечу, разорвав рукав и полоснув яркой, как свежая кровь, болью. Но Марика не останавливалась.
— Харц! — заорала она, подбегая к знакомому возу, рядом с которым был разбит большой шатер. Сквозь грохот боя Марика не могла расслышать, ответил ли ей кто-нибудь — но пару мгновений спустя Харц вышел из шатра. Вытирая большие красные руки белым полотном, в чистом переднике и убранными под повязку волосами.
Марика мысленно выругалась. В лагере кипел бой, а значит, что собирался делать Харц? Верно. Оперировать.
— Обратно! Быстро! — крикнула она. Хирург наклонил голову и сложил руки на груди.
— Ты чего здесь делаешь?
— Харц — пожалуйста — вернись в шатер!
— А ты останешься — чтобы что? — поднял он кустистую бровь.
Марика закусила губу. Действительно, с этими руками — что она собирается делать?
«Сильный маг может научиться творить магию без помощи пьентажа».
«Где ты это взяла?!»
«В Преданиях старой магии…»
«Забудь».
Марика медленно подняла руки и посмотрела на ладони. Глянула туда, где в облаках пыли шло сражение. Ей показалось, что оно стало еще ближе.
Все еще не опуская рук, Марика попробовало мысленно найти источник силы, которым можно было бы воспользоваться, той силы, которая раньше мощным потоком текла через пьентаж прямо в ладони, наполняя их знанием и уверенностью. Но она понятия не имела, что искать.
Марика зажмурилась.
«Пьентаж — это просто инструмент. Проводник. Амулет с волком…»
Она широко распахнула глаза.
Далеко за рекой Волк вскочил на лапы и вильнул серым хвостом. Он был готов. Давно был готов.
Помоги мне, — подумала Марика — и тут же ощутила, как кольнуло до того мертвые, пустые ладони. В тоже мгновение боль прожгла внутри, наверху живота под ребрами, и она стиснула зубы.
Облака пыли приблизились.
Марика повела кистями рук, собираясь развести их, чтобы ударить заклинанием при первой необходимости — цепь тут же натянулась и наручи врезались в запястья. Марика досадливо дернула их, но тратить на цепи силу, едва теплившуюся в ладонях, она не хотела.
Волк ждал.
«Хорошо, — подумала Марика, криво усмехаясь. — Хорошо — что Дор меня не видит».
Она слегка наклонилась вперед, выставив одну ногу, и скрестила перед собой руки, повернув ладони к лицу.
Из желтой песчаной пыли показались всадники.
Марика раскрыла ладони.
Руки вспыхнули — и показалось, будто изнутри, из живота, вытаскивают канат, тянут и тянут из бесконечности, из темной ледяной пустоты…
Из-за реки потянулся туман, густой, плотный, прохладный и влажный, пахнущий хвоей… Пахнущий Лесом. Он клубился по земле, поднимаясь все выше, оттесняя сухую горячую пыль. Где-то там, на границе тумана и пыли, собиралось все больше всадников, и пятна их ярких тюрбанов вспыхивали в неясном мареве.
Из-за реки донесся вой.
Руки дрожали. Ладони горели невыносимым огнем, и канат, что протягивали через Марику, становился все толще, раздирая и разрывая ее изнутри, превращая ее саму в ту силу, что пылала в руках.
Вой раздался ближе — и в тот момент, когда всадники выскочили из облака пыли и вступили в наползающий туман, с обеих сторон от Марики хлынули волки. Их было немыслимое количество, серыми убийственными тенями они бросались на взбесившихся от страха лошадей, впивались им в шеи, стаскивали всадников с седел.
Марика сильнее наклонилась вперед и закричала. Теперь ей казалось, что она сама и есть этот канат, струна, натянутая через пространство и время, сквозь реальность и бездну, по которой бежали и бежали волки, раздирая ее когтями с каждым ударом сотен лап…
Марика упала на одно колено, пошатнулась — и тут же туман рассеялся, поднимаясь легким жемчужным паром. Желтая пыль оседала на землю. Всадники медленно окружили шатер.
— Дечер, — раздался звучный голос.
Падая, Марика увидела, как один конь из строя выехал вперед, и темный человек, что сидел на нем, огромный, заслоняющий все небо, повторил:
— Дечер. Довольно.
И это было последним, что она видела.
Часть четвертая
Убийцы
I. Дахор
Первым, что ощутила Марика, был запах. Незнакомый, сухой и сладкий, он щекотал ноздри и будто бы проникал под кожу, попадая в кровь, просачиваясь в сознание и путая мысли, мешая сосредоточиться.
Марика открыла глаза. Над головой белел полог из очень тонкого, полупрозрачного полотна. Слои ткани нависали друг над другом, сливаясь в подобие облаков, и легкий теплый ветер колыхал их, добавляя сходства. Марика повернула голову, скользнув взглядом туда, где одно из полотен приподнималось на сквозняке, открывая комнату. От кровати по полу разбегалась яркая мозаика со сложными узорами, кое-где скрытая коврами с раскиданными по ним вышитыми подушками, заканчиваясь у тонких резных колонн, поддерживающих полукруглые изящные арки с заостренным верхом. За ними виднелся освещенный ослепительным солнцем балкон, а дальше — лишь белое выжженное южное небо.
Марика приподнялась на постели — рука утонула в мягкой перине, покрытой шелковой простыней. Быстро осмотрела себя — на ней была чужая странная одежда из тончайшего льна: широкие светло-голубые штаны, плотно охватывающие талию и лодыжки, и длинная серая туника с укороченными рукавами, манжеты которых украшала вышивка. Марика осторожно села и оглянулась, но в комнате кроме нее больше никого не было. Голова немного кружилась — возможно, из-за странного запаха. «Благовония?» — подумала Марика, внимательно осматривая интерьер. Она уже догадывалась, куда попала — в Кастинии изульской культуре уделялось достаточно внимания. Удивляло только богатство комнаты и новой одежды. Насколько Марика знала, военнопленных обычно держали в других условиях. Если только они не были очень важными пленными.
Она опустила босые ступни на мозаику — в тени комнаты та все еще оставалась прохладной, приятно остужая разгоряченную кожу. Прошла несколько шагов к низкому столику, где над большим латунным подносом на подставке тлела длинная палочка. Марика вынула ее из крепления и затушила о поднос.
— Тэрика? — раздался мелодичный голос. Марика обернулась. Через темную резную дверь в комнату вошла молодая смуглая девушка. Одета она была так же, как и Марика, однако на запястьях висели многочисленные браслеты, шаги приглушали мягкие туфли с острыми носами, а в тяжелых черных волосах, свободно убранных назад и прикрытых полупрозрачным шарфом, пестрели бусы и ленты.
— Нет, — ответила Марика так же на изульском, откладывая палочку на поднос. — Начинает болеть голова.
Девушка улыбнулась.
— Северянам часто не нравится мекуто. Почему так?
— Возможно, потому что он у нас не растет? — предположила Марика, настороженно следя за девушкой. Та взяла с комода, стоявшего у двери, широкую низкую вазу с фруктами и отнесла на столик, возле которого стояла Марика. Она отступила на шаг назад. Девушка заметила, снова улыбнулась, обнажив белоснежные зубы, и тут же отошла.