Артуриана (СИ) - Старкина Виктория. Страница 47

— Ваше величество, добрый Король-рыбак! Я благодарен тебе за теплый прием! Рад был я познакомиться с твоей дочерью и слова твои, твое предложение — честь, которой я не достоин! Ведь я не ровня твоей дочери, я всего лишь приемный сын знатной дамы…

— Но один из первых рыцарей при дворе Камелота! А это дорогого стоит!

— И все же… Хоть твоя дочь красива, и любой мужчина, в том числе и я, был бы счастлив назвать себя ее мужем, не могу я принять ее руки. Потому что мое сердце отдано другой, один раз и на всю жизнь.

— Знаю, — Король-рыбак махнул рукой. — Знаю, о ком ты говоришь! О королеве Гвиневере, супруге господина твоего, Артура. Понимаешь ли ты, Ланселот, что делаешь? Разве можно желать чужую жену? Тем более, свою королеву! Тем более, жену своего господина! Это великий грех, рыцарь! А для честного христианина особенно. И я предлагаю тебе забыть о прошлом и начать сначала, и бог простит твои грехи!

— Это так, — кивнул Ланселот. — Я люблю королеву Гвиневеру и над сердцем не властен. Но клянусь, никогда не желал я зла своему господину, не помышлял об измене, не собирался красть его жену!

— Подожди, — усмехнулся старик. — Все еще впереди. Запомни рыцарь мои слова, ибо вижу будущее: не доведет твоя любовь до добра, гибель несет она и тебе, и твоей возлюбленной, и Артуру, и всему Камелоту. Понимаешь ли ты? А потому прекрати, забудь, пройди по дороге к свету, очисти сердце. Помни, лишь тогда сможешь увидеть Святой Грааль, ведь чаша подвластна тому, чье сердце безгрешно.

— Клянусь, что сердце мое чисто! — воскликнул сэр Ланселот. — Умоляю, позволь мне доказать это! Позволь увидеть священную чашу и познать тайны мира!

— Да будет так, — согласился Король-рыбак, — Сегодня вечером, после ужина, я покажу тебе Святой Грааль, и ты убедишься, что слова мои правдивы!

— Благодарю тебя, — от всей души произнес Ланселот, чувствуя, как голос его прервался от волнения.

Вечером Король-рыбак приказал Элейн идти к себе, и едва дева удалилась, а остатки трапезы убрали, как появились четыре молодые женщины. Они были в белых длинных платьях, лица их закрывало прозрачное кружево. На носилках, которые держали таинственные женщины на плечах, лежало что-то под золоченым покрывалом. Они опустили свою ношу посреди комнаты, откинули покрывало, и сэр Ланселот увидел прекрасную чашу, что стояла на хрустальном пьедестале, голубоватая дымка клубилась над ее содержимым.

— Вот, чаша Грааля, она перед тобой! — торжественно произнес Король-рыбак. — Теперь все зависит лишь от тебя, рыцарь! Подойди, возьми чашу в руки, загляни в нее. И тогда тебе или откроются тайны всех миров, или узнаешь ты, что недостоин Святого Грааля, и судьба покарает тебя за дерзость!

С поклоном, исполненный благоговейного трепета, сэр Ланселот в нетерпении приблизился и осторожно поднял чашу, сжимая обеими руками. Он поднес Святой Грааль к лицу, пытаясь вглядываться в ее содержимое. Вопрошал он Господа о тайнах мироздания, но туман становился гуще и гуще, пока не заволок всю залу. Скоро ничего вокруг нельзя было разглядеть, и Ланселот с недоумением повернулся к хранителю.

— Что это значит? — спросил он.

— Это то, о чем я говорил: ты недостоин держать ее в руках. Если бы ты был рыцарем чести, вокруг разлился бы божественный свет, он окутал бы тебя и вознес на небеса, туда, где ты предстал бы пред ликом Всевышнего и получил ответы на все свои вопросы. Но этого не случилось, потому что ты недостоин видеть Грааль!

С этими словами Король-рыбак взмахнул рукой. И тут же священная чаша, носилки, покрывало и все четыре женщины исчезли, растворившись в воздухе, будто были видением, иллюзией, а не существами из плоти и крови

Огорченный и обескураженный, стоял сэр Ланселот, понурив голову, никак не думал он, что будет так близок от своей мечты, и все же не выполнит волю короля, того, кому был вечно предан и не смел ослушаться.

— Что же делать теперь? — прошептал опечаленный рыцарь.

— Не грусти, — откликнулся Король-рыбак. — Долгие годы являюсь я хранителем Грааля и ни разу не встречал никого, кто был бы достоин говорить с Создателем. А потому, иди лучше, выпей прекрасного вина, что держал я в своем погребе для такого случая, и на сердце станет веселей. А после, отправляйся спать, утро вечера мудренее, с утра и решим, что делать дальше и как отвести от тебя невзгоды, что сгустились теперь над твоей головой, подобно тучам.

И Ланселот признал, что Король-рыбак, без сомнения, прав. Потому он пригубил вино из кубка, оказавшееся лучше всяких похвал, и рыцарь осушил кубок до дна. На сердце стало легче, — старик не обманул, — и Ланселот поднял кувшин и налил себе еще один кубок, потом еще один. Кувшин опустел, слуги принесли второй, мир вокруг стал теплым, медленным, словно покрытым волшебной дымкой. Не хотелось никуда спешить и никуда идти. Король-рыбак куда-то удалился, на его месте возникла Элейн, которая с распущенными по плечам волосами и тронутыми румянцем щеками была хороша, как никогда прежде.

Рыцарь предложил ей вина, девушка взяла кубок из его рук, улыбнулась ему, а после произнесла:

— Не хочешь ли ты посмотреть мои розы, сэр Ланселот?

Он кивнул и последовал за ней в сад, туда, где даже в темноте можно было разглядеть алые розы, а воздух наполнял чудесный аромат цветов.

— Они прекрасны, — кивнул рыцарь, — Прекрасны, как и ты сама.

— Долгие годы растила я их, мечтала, что однажды сорву розу и подарю тому, кого избрало мое сердце, — с этими словами Элейн срезала одну из роз кинжалом, что попросила у рыцаря, и протянула ему. Ланселот вдохнул аромат розы. Выпитое вино сделало свое дело: летняя ночь, розы, звезды вскружили ему голову, и сейчас в ночной темноте прекрасная Элейн казалась как нельзя больше похожей на его возлюбленную, такую желанную и такую недоступную королеву Гвиневеру.

Но в отличие от королевы — Элейн была здесь, он мог протянуть руку и коснуться ее, и она не была супругой его господина. Даже каменное сердце поддалось бы на мольбу, с которой ее глаза смотрели на рыцаря, а сердце сэра Ланселота было весьма и весьма горячим. И потому он приблизился и прижал девушку к себе, а после она сама поцеловала его, осторожно и робко, опустила глаза, но рыцарь уже не мог остановиться. Он ответил на ее поцелуй сотней других, а после Элейн пошла за ним в его покой, где и осталась до рассвета, лишь под утро девушка убежала к себе, испугавшись гнева отца.

Ланселот тоже понимал, что нарушил законы гостеприимства, кроме того, чаша Грааля ускользнула от него, делать ему в доме Короля-рыбака было больше нечего.

И потому наутро он поспешно простился с хозяином, сообщив, что отправляется в назад.

— Ты не можешь идти назад, — Король-рыбак покачал головой. — Большая беда отныне следует за тобой по пятам, ведь ты видел чашу Грааля, но не был ее достоин. И беду принесешь ты в Камелот. Замок падет, король его сложит голову, жителей постигнут несчастья и лишения.

— Что же делать? — вскликнул Ланселот. — Как же быть? Или же велишь никогда не возвращаться в Камелот? Но…

С тоской подумал он, что никогда больше не увидит короля и королеву, не увидит своих добрых друзей, и сердце его болезненно сжалось.

— Ты сможешь вернуться в Камелот, едва отведешь беду, едва искупишь свой грех, — ответил Король-рыбак.

— Как же это сделать? Скажи, если знаешь, прошу тебя!

Старик задумался надолго, а потом произнес:

— Здесь, в далеких чащах, по лесам и холмам бродит невидимый заяц — дух Броселианда. Ты должен найти его. Должен встретить. Должен поговорить с ним. Если заяц захочет услышать тебя, то выскажет свою волю. Он даст задачу, которую ты должен исполнить во что бы то ни стало. Исполнишь — можешь смело возвращаться в Камелот, тебе ничто не грозит. Не справишься — беда так и будет следовать за тобой по пятам.

— Благодарю тебя за совет, добрый король! — воскликнул Ланселот. — Отправляюсь немедленно! Клянусь, что найду этот дух и заставлю его дать мне задачу, клянусь, что сумею ее выполнить!