Фиговый листок - Чейз Джеймс Хэдли. Страница 10

– Чего вы хотите, мистер? – негромко пророкотал он.

– Вы мистер Смит?

– Ну, да… Он самый.

– Мистер Смит, надеюсь, я не отрываю вас от дел. Чик Барли сказал, что вы, возможно, будете рады моему приходу.

Его улыбка стала еще шире.

– Мистер Барли – прекрасный человек. Конечно, я всегда рад познакомиться с другом мистера Барли. – Он подошел, и мы пожали друг другу руки.

– Дирк Уоллес, – представился я. – Работаю у полковника Парнелла.

Он снова улыбнулся:

– Еще один прекрасный человек. Что ж, входите, мистер Уоллес. Наши соседи чересчур любопытны. Пропустим по стаканчику.

– Хэнк! – резко окликнула его жена. – На выпивку не налегай!

– Расслабься, Ханна, – ласково улыбнулся ей Хэнк. – Немного выпивки не повредит добрым друзьям.

Он провел меня в маленькую гостиную, меблированную весьма просто, но практично и удобно: два кресла, стол из сосновых досок и три стула с прямой высокой спинкой.

– Присаживайтесь, мистер Уоллес. – Смит махнул в сторону одного из кресел. – Немного скотча?

– Да, с удовольствием! – ответил я.

Пока он отсутствовал, я осмотрелся. Здесь были фотографии: Смит в военной форме, свадебный снимок Смита и Ханны, портреты двух обаятельных детишек. Смит вернулся с двумя стаканами, щедро наполненными скотчем и побрякивающими кубиками льда.

– Как поживает мистер Барли? – спросил он, передавая мне стакан. – Давненько мы с ним не виделись.

– Отлично. Просил передать наилучшие пожелания, – ответил я.

Смит просиял и уселся в кресло.

– Видите ли, мистер Уоллес, мы, солдаты, не всегда ладили с военной полицией. Но мистер Барли… Он был совсем не таким, как остальные. Когда мы были на передовой, он на многое закрывал глаза. Потому ребята любили его.

Он поднял свой стакан и отсалютовал мне. Выпили. Скотч едва не обжег мне миндалины.

Смит пристально взглянул на меня.

– Крепковат, мм? – спросил он, заметив, что у меня на глазах выступили слезы. – Нас, старых вояк, только такой и проберет.

Я поставил стакан на стол.

– Это точно. – Мне удалось улыбнуться. – А я во Вьетнам так и не попал. Все закончилось до того, как мой призыв завершил учебку.

– Считайте, вам повезло. Там пришлось несладко.

Я достал из кармана пачку сигарет и предложил ему. Закурили.

– Мистер Смит…

Он вновь расплылся в улыбке:

– Можете называть меня Хэнком, мистер Уоллес. А вы… вы ведь были офицером?

– Старая история. Зовите меня Дирком.

– Как вам угодно. – Он выпил, вздохнул и затем спросил: – Так вы работаете на полковника?

– Да. Хэнк, я приехал к вам, потому что Чик сказал, вы можете помочь мне.

– Вот как? – удивился он. – Да, конечно… Но чем помочь?

– Митч Джексон. Помните его?

Улыбка сползла с лица Смита, он ответил неожиданно сухим и бесцветным голосом:

– Помню.

– Я раскапываю прошлое Митча. Это очень важно. Что бы вы ни сказали мне – строго конфиденциально. Я всего лишь хочу узнать ваше искреннее мнение о нем.

– Зачем оно вам?

– Вчера умер его отец. Ведется расследование. Мы полагаем, Митч Джексон может быть каким-то образом причастен к смерти отца.

– И вы хотите услышать, что я на самом деле думаю о Митче?

– Именно. Поверьте, если у вас есть что рассказать, информация не уйдет дальше этих четырех стен. Даю вам слово.

Он в задумчивости подвигал большими ступнями.

– Нельзя говорить о покойниках дурно, – наконец сказал он. – Особенно о том, кто награжден медалью Почета.

Я снова сделал глоток скотча. Он казался все таким же ядреным, но я понемногу уже привыкал к напитку.

– Как к нему относились солдаты? И вы сами?

Смит помялся, затем пожал плечами.

– У него было много любимчиков, вот в чем беда. Может, вы не в курсе, но когда штаб-сержант заводит себе любимчиков, а других солдат гоняет до изнеможения, он не станет популярным. Вот каким он был. С одними – отец родной, с другими – последняя сволочь.

– А с вами?

– Хуже некуда: мне доставалась только грязная работа. И не мне одному. Большей части батальона приходилось совсем не сладко, остальные жили припеваючи.

– Наверное, этому были какие-то объяснения?

– Это уж точно. Все бойцы, которые зашли в джунгли до прилета бомбардировщиков, были его любимчиками. Именно это, и ничто другое заставило его рвануть следом. И вовсе не потому, что он так уж любил их. Все дело в том, что они приносили ему больше тысячи баксов в неделю и этот хапуга просто не пережил бы, если бы потерял весь свой доход. Окажись там другие солдаты, он бы пальцем не пошевелил. Вот как он получил медаль – спасал свой еженедельный доход.

– Я не понял, Хэнк. Почему те ребята выплачивали ему тысячу в неделю?

Хэнк допил скотч, не сводя с меня глаз.

– Точно не для протокола? Я не хочу нажить себе неприятностей.

– Точно. Между нами.

– Митч Джексон торговал наркотиками.

Общеизвестный факт, что среди солдат, воевавших во Вьетнаме, был высокий процент наркоманов и очень много молодых ребят были подсажены на травку. Тем не менее слова Хэнка удивили меня.

– Это серьезное обвинение, Хэнк, – сказал я. – Если знали, почему вы не доложили полковнику Парнеллу?

Смит кисло улыбнулся:

– Потому что хотел остаться в живых. И знал не я один. Но не доложил никто. Я вот что вам скажу. Один сержант, подчиненный Джексона, узнал, чем тот занимается. И заявил Джексону, чтобы сворачивал свою лавочку, иначе он подаст рапорт. Сержант с Джексоном отправились вместе в дозор. Из дозора сержант не вернулся. Джексон доложил, что его снял вьетнамский снайпер. Двое парней, которым Джексон предложить купить у него наркотик, отказались. Они тоже погибли от пуль снайперов. Так пошел слух, что лучше держать язык за зубами. А что я мог сделать один? Только навлек бы на себя беду. Цветной солдат доносит полковнику на штаб-сержанта, в котором тот души не чает?.. И я молчал.

Понемногу мне становилось ясно, что жители Сёрла были правы насчет Митча Джексона, а полковник Парнелл заблуждался.

– Есть идеи, как Джексон добывал наркотики?

– Нет. Тогда не хотел этого знать и теперь не желаю.

– Он наверняка зарабатывал кучу денег.

– Я говорил, по меньшей мере тысячу баксов в неделю. Молодых он подсадил крепко. Кое у кого были состоятельные родители, присылали деньги. У кого денег не было, воровали буквально все, что плохо лежало в Сайгоне, – туда их отправляли с передовой на недельный отдых.

– Куда же он девал такие деньжищи? Там он их потратить не мог.

Хэнк пожал плечами:

– Кто его знает. Джексон был не единственным – торговцев наркотиками в армии хватало: в нашем подразделении – Джексон, и в каждом подразделении был свой пушер [3]. Может, они собирали барыши и переправляли домой.

Наверняка все так и было, подумал я.

– Вам что-нибудь говорит имя Сид Уоткинс?

Хэнк подумал и покачал головой:

– Нет, в нашей части такого не было.

В дверях появилась миссис Смит:

– Хэнк, ты есть собираешься? Курица уже вся разваливается на куски.

Я понял намек, поднялся и пожал ему руку:

– Спасибо, Хэнк. Если понадобится еще что-то уточнить, могу ли я снова повидаться с вами?

Он кивнул:

– Конечно, только если это строго конфиденциально.

Уходя, я дружески улыбнулся миссис Смит, однако лицо хозяйки осталось непроницаемым. По-видимому, с ее точки зрения, я не был желанным гостем.

По дорожке я вернулся к своей машине. Даже в темноте я чувствовал на себе взгляды множества глаз. Когда я садился в машину, из сумрака вдруг возник чернокожий широкоплечий верзила, одетый в темную рубаху с расстегнутым воротом и темные брюки из хлопка. Шагнув к моей машине, он положил две огромные черные ладони на раму ее открытого окна и просунулся в салон. От него несло джином.

– Белым не фиг делать в нашем районе, – негромко проговорил он с угрозой в голосе. – Вали отсюда, белый, и не возвращайся.