Подари мне себя до боли (СИ) - Пачиновна Аля. Страница 22

И не единожды потом пожалел о своём импульсивном поступке. Потому что решая чей-то серьёзный проёб, в котором завязли не только его бабки, но и чужие, он то и дело терял ход мысли, стоило ему сунуть руку в карман.

Разрулить ситуацию все-таки удалось и почти без потерь. Домой не хотелось. Макс решил закончить тяжелый день в своём личном Эдеме.

«Порок» принимал гостей ежедневно, без выходных. Но открывал свои двери строго с восьми вечера и до трех-четырёх часов утра. По понедельникам здесь, как правило, было немноголюдно. Так, с десяток постоянных толстосумов отдыхали в разных залах клуба.

Общение между членами клуба было не в правилах заведения. В «Пороке» царила полная конфиденциальность. Никаких телефонов и прочих средств связи с внешним миром. В клубе действовал определённый дресс-код. Лицо каждого гостя должна была скрывать маска. Поэтому, о том, что за соседними столиками могу сидеть хорошо знакомые друг другу люди никто даже не догадывался. Вместо имени — псевдоним и номер, выбитые на карте. Даже обслуживающий персонал носил специальные чёрные кожаные маски. В маске здесь был и сам хозяин. И все, что происходило в стенах заведения, никогда не покидало его пределы.

Сюда приходили отдохнуть от дел, переговоров, решения важных государственных вопросов, расслабиться и снять стресс.

Кто-то уединялся с девочками в Привате, кто-то наслаждался изысканной кухней и напитками в зале ресторана, слушая живую музыку. Кто-то предпочитал наблюдать за танцующими посетительницами клуба в диско-зоне, возможно, подыскивая пару на вечер и ночь. Одни находили удовольствие в непосредственном участии, другие — в наблюдении за происходящим.

Ни один вечер, проведённый в «Пороке» нельзя было назвать банальной тусовкой пресыщенных богачей. Это больше походило на ритуальные собрания верховных Жрецов и Жриц. В которых он — Моронский — главное божество.

Моронский сидел в своём Привате и курил чёрную Трежер. Какая-то голубушка уже битых полчаса выписывала перед ним своими бёдрами восьмерки. Музыка пульсировала в венах, уносила почти, как марихуана. Landikhan и Nina Indigo исполняли «Astral». Макс снова сунул руку в карман брюк и извлёк тонкое чёрное кружево. Покрутил на пальце. Смял в кулаке и поднёс к носу. Шумно втянул воздух. Черт, она действует на него весьма странно, эта девчонка. Хотел ее до одури. Но хотел, чтобы она сама попросила. Умоляла. На коленях.

Моронский затянулся сигаретой, выпуская дым к потолку и достал из другого кармана телефон. Хозяину «Порока» дома можно все.

«У меня тут кое-что твоё…», — напечатал он в поле сообщения. Стёр.

«Вкусно пахнешь» — набрал Макс снова и нажал отправить. Заблокировал экран, отбросил телефон на диван и переключился на танцующую девицу. Не вставляла.

Минут через пять экран засветился, телефон тихо звякнул два раза. Клюнула?

«Нюхай на здоровье, фетишист ненормальный!»

«Что делаешь?» — набрал, отправил.

«Сплю» — пришло в ответ.

«Везёт. Я не могу уснуть без моргалок»

«Гляделок!» — ответила почти сразу.

«Голая?» — напечатал Макс.

«Что?»

«Спишь голая?»

«Моронский, отвали!»

Он завис над клавиатурой, машинально потянулся за очередной Трежер и нажал вызов. Долго слушал гудки. Она не собиралась отвечать, судя по всему. Упрямая. Ладно…

Моронский быстро защелкал по кнопкам клавиатуры: «Не ответишь — я приеду. Адрес знаю!». Отправил, и следом добавил: «Настроен решительно».

Снова нажал вызов.

— Что? — услышал он, наконец.

— Ты не ответила на вопрос!

— Какой?

— Ты голая спишь?

Вздох.

— Тебе заняться нечем? У тебя там музыка грохочет. Найди себе другое развлечение. Всего доброго…

— Мне до тебя ехать минут пятнадцать… — не дал сбросить.

— В пижаме! — буркнула она. — В пижаме я сплю, ненормальный. Все? Это все, что ты хотел узнать?

— Нет, — он коротко глянул на крутящую задом телку, — хотел спросить, как спалось тебе прошлой ночью?

— Не так хорошо, как дома.

— А я неплохо спал, только, жаль утром не получилось попробовать тебя на вкус.

Пауза в телефоне. Моронский все-таки щёлкнул зажигалкой и подкурил ещё одну сигарету.

— Поэтому ты спер мое белье. Понятно.

— Могу вернуть.

— Себе оставь, у меня ещё есть.

Моронский взглянул на часы. Время перевалило за полночь.

— А ты знаешь, какая ты на вкус? — спросил он.

Тишина. Дышит.

— Ну, чего замолчала? Неужели, никогда не пробовала? — он затянулся, — не говори только, что не трогала себя ни разу!

— Макс… — после продолжительной паузы начала она, как ему показалось, мягко как-то или грустно даже, — у меня был сложный день. А если учесть, что и предыдущий выдался не из легких… в общем, я очень устала и хочу спать. Давай ты закончишь на сегодня свои игры?

— Давай, — согласился Макс, — только после того, как ты попробуешь себя прямо сейчас и скажешь мне, какая ты на вкус.

— Что, прости?

Серьезно что ли не доходит до неё? Куда делась сообразительность?

— Я говорю, ты должна сунуть свой пальчик в киску, потом пососать и рассказать мне, какая ты на вкус. — Макс с наслаждением выдул дым, откидываясь на подушки дивана.

— Моронский… — услышал он в динамике, — последний раз из домашних животных у нас был хомяк Харитон и тот давно издох. Никаких кисок у меня отродясь не было. Доброй ночи!

Блять! Она сбросила?! Моронский минуту держал замолчавший айфон у уха. «Это что ещё за хуйня? Она серьезно?» Он в недоумении уставился на погасший экран, чувствуя, как закипает всё нутро.

От него самого сейчас можно было прикуривать — так он был зол. Сука! Очень зол!

Встал с дивана. Отстранил слишком близко подобравшуюся девицу. Уже на улице, подходя к машине, сорвал с лица маску…

— Давай на адрес, откуда вчера девчонку забирали, — скомандовал он водителю, забираясь в автомобиль.

У него есть минут десять-двадцать придумать, что он с ней сделает.

***

Соня сидела на кровати, закусив кулак и смотрела на свой телефон, как на причину вселенской катастрофы. Только телефон был совсем ни при чем. Это она — Соня, только что совершила дерзость, которой сама от себя не ожидала.

Она ждала, что сейчас он позвонит снова. Но телефон молчал. И это было плохим знаком.

«Раньше надо было думать!» — Ругался ее внутренний пессимист. — «Зачем вообще начала отвечать? Надо было игнорировать с самого начала!»

«Ой, да что он сделает?» — Не сдавался внутренний оптимист.

Ну, в самом-то деле, не потащится же глубокой ночью к ней домой?!

А у самой внутри все сковало льдом от страха. И хуже всего было то, что к этому страху примешивалось чувство сильного возбуждения. Ей хотелось забраться с головой под одеяло, как в детстве, когда она сама себе внушала монстра под кроватью и потом боялась ногу высунуть наружу. И в то же время, сейчас, ей хотелось, чтобы хоть немного ослабло это томление внизу живота. Почему с ним всегда так? Стоит только увидеть, попасть под его влияние, в поле его притяжения или просто услышать голос — глубокий, чувственный какой-то, то хриплый, то с придыханием, и эти его грязные фразы… как бросало то в жар, то в холод, сердце бешено ускорялось, а внутри все скручивалось в тугую спираль!

Никогда ещё время для Сони не тянулось так медленно. Секунды превратились в густую, вязкую субстанцию. И эти пятнадцать минут показались ей вечностью.

Однако, пошла шестнадцатая, затем двадцатая. Ничего не произошло. Пронесло? Может, он, наконец, понял, что Соня — плохая игрушка, бракованная?

Она осторожно, чтобы не спугнуть тишину ночи, опустила голову на подушку и натянула одеяло до подбородка. Дрожь постепенно отпускала, но как-то приступообразно. Она даже решила попробовать подумать о чём-то нейтрально-приятном. Может, овец посчитать… как вдруг телефон дзынькнул.

«Нет, пожалуйста! Пусть это будет уведомление оператора или ещё какой-нибудь спам!»

Она нехотя, осторожно двумя пальцами подтянула его к себе, посмотрела на экран. Сообщение от Моронского, вложение: 1 фото.