Подари мне себя до боли (СИ) - Пачиновна Аля. Страница 71
И самое невероятное: ей первой он рассказал о себе то, что не рассказывал собственной матери.
Если бы его люди заранее не пробили всю подноготную этой крали, он бы всерьёз задумался, а не засланная ли она птичка. Проверили до седьмого колена, прощупали — чисто, хоть женись. Никаких пятен в биографии, кроме Льва Арнольдыча. Но тут уж ничего не поделаешь. Макс давно смирился, хоть и осадочек ядовитый, был, чего скрывать. Тоже, кстати, впервые в жизни. Никогда раньше он не рефлексировал по поводу бывших пихарей девок, с которыми спал.
Она первая, кого Макс, до болезненной рези в яйцах, хотел иметь единолично. С тех самых пор, как впервые заглянул в глаза этой загнанной в угол лани, не отпускала навязчивая мысль насаживать ее раз за разом, до визга, до искр из глаз, чтобы билась в агонии, выкрикивая его имя. Только его!
Чертовка! Вело на неё, как прыщавого подростка. Хотел ее зверски, грязно, пошло, на полную катушку. И было не по себе от того, что никого больше на месте этой сучки не видел! И надо сказать, готов он к такому не был!
Под душ, что ли, ледяной встать?!
Вместо душа, Макс спустился на этаж с фитнес-залом. Бежал минут двадцать по беговой так, будто хотел догнать вчерашний день и успеть кое-что переиграть. Потом сделал пару заплывов в бассейн. «Дыхалка ни к черту, надо завязывать столько курить!»
На нервяке сигареты стали улетать из пачки в два раза быстрее. И все это напрягало сверх нормы. Потому что причина всему этому — она.
У него было такое же состояние лет пять назад, когда он вписался в тему, где риски потерять свободу были равны шансу утроить все активы. Очень похожее чувство он испытывал с того самого момента, как впервые попробовал эту девчонку.
И теперь она им вертит! Заставляет совершать какие-то странные, подчас сумасшедшие поступки.
Каких только эмоциональных бурь он не пережил за последний месяц!
Tакая красивая. До боли красивая, дерзкая и высокомерная сука.
С изумительной кожей, созданной для его зубов, с пухлыми губами, созданными для его имени, с волосами цвета его инферно, которые хочется то наматывать на рyку, то нежно перебирать пальцами каждую прядь.
Он! Он ее такой открыл. Для себя!
И она отважно пошла навстречу всем его желаниям. Хоть до сих пор и сопротивляется.
Острая с мягким. Обжигающе сладкая. Кружево с шипами. Как шоколад со вкусом жизни. Простая, как чёрное на белом. Сложная, как молитва под рок. Бриз со штормом. Как медленно вверх и потом стремительно вниз. Как его тайный крик о помощи. Как дурь в нотах. Как пальцами по струнам. Как секс посреди конца света. Как правдивая ложь. Как до и после…
Моронский уехал из дома голодный и злой. И заранее знал, что решать проблемы и закрывать рабочие вопросы в таком состоянии — это значит, как минимум, уволить с десяток сотрудников, попавших под его горячую руку.
В офисе особо стойкие научились гадать по его бороде. И если она, как сегодня, была чуть гуще и длиннее, чем обычно, они, словно мыши, разбегались по своим рабочим норам.
Бесполезно.
У Моронского фантомно зудела рука. Поэтому, досталось всему персоналу, а в его кабинет потянулся караван с отчетами.
Легче, однако, не стало, только разозлился ещё больше, вскрыв кучу серьёзных косяков у снабженцев.
Хотелось послать всех к черту и потребовать ее сюда, прямо на рабочий стол! На эти грёбаные бумажки!
Разложил бы, разорвал бы на ней белье, встал бы между ее широко раскинутых длинных ног и долбил бы глубоко, влажно, мощно до обоюдной потери сознания. Чтобы у Антонины в приемной перепонки лопнули от криков. И отпустило бы его сразу.
Но, поскольку в его офисе никаких Сонь не наблюдалось, пришлось ехать в «Ришелье» с тотальной ревизией. За субботний инцидент в ресторане срочно требовалось кого-то публично выпороть. Не важно кого. Да, хоть всех сразу.
В результате, сам лично проторчал в холодильнике полтора часа, наводя там шмон, докапываясь до каждой мелочи, проверяя каждый угол, каждую полку и шкаф. Только когда пересчитал все и дотошно сверился с накладными, немного успокоился и поел.
«РевиМорро сегодня рвёт и мечет» — шептались на кухне.
А он разглядывал официанток в униформе, снующих между столиками, и был уверен: любая пойдёт, помани он. В подсобку, в кабинет управляющего — этого лысого черта, в машину, куда угодно, пойдёт, даже зная, что это ее последний рабочий день в «Ришелье».
Он щелчком пальцев подозвал одну, топтавшуюся неподалёку, девушку. Та подошла, не мешкая, встала рядом, слева от хозяина. Глаза в пол, руки в замок над лобком. Симпатичная. Типичная славянская внешность: русые волосы собраны в пучок, под полуопущенными ресницами голубые глаза, пухлые губки, круглые щёчки.
Моронский бесцеремонно обхватил ладонью сгиб ее ноги под коленкой. Медленно, не отводя взгляда, пополз вверх по задней поверхности бедра, обтянутого капроном. В чулках! Лицо пунцовое, даже веснушки пропали.
Под ширинкой у Макса напряглось.
«Ну-ка, ну-ка? Что там у нас? Дай-ка мне реакцию, детка!». Нет, стоит безропотно, не сопротивляется, колени только мелко трясутся. Ни шага в сторону, ни одной попытки избежать контакта. Ни тени возмущения на лице. Любопытство, помноженное на смущение. Больше ничего.
Загадочная русская душа! В штатах за такое присел бы господин Порок со скандалом, как не хер делать! Харрасмент, на рабочем месте, все дела.
А вот Орлова бы ему за такое по морде съездила, сто процентов!
«Последний шанс тебе, — он глянул на бейджик, — Ксюша. Не остановишь — ищи другую работу!»
Макс скользнул рукой выше под подол и сжал в ладони ягодицу. Девчонка разомкнула губы с тихим всхлипом, полным ходом отдаваясь в его власть.
Моронский резко убрал руку из-под платья.
— Заявление по собственному на стол управляющему. Сегодня же. Сейчас же! — проговорил он, поднимаясь из-за стола.
— Но… к… как, за что? — залепетала девка.
— За то, что позволяешь лапать себя на рабочем месте!
При других обстоятельствах… может быть…
Но нет, пялить подчинённых — это табу! Даже не обсуждается!
При других обстоятельствах, он был бы уже в том бельевом помпадуре, кинул бы пару «бонжуров» грудастой милфе!
Но там, в магазине… его сначала забавляли навязчивые вихляния этой телки. А стоило посмотреть на Соню и Кристина начинала раздражать. Вся целиком. А потом и зайка завелась не по-детски, он даже не ожидал такой прыти. То ли из-за белья, в котором ее хоть на обложку мужского глянца, как есть. То ли взыграло у неё? Конкурентку в этой помпадуре увидела, что ли, глупая? Или решила, что за яйца его держит?
«Ну, нет, девочка, не на того напала! Моногамные, обязывающие отношения в его планы не входят ещё, как минимум, лет сто двадцать!»
Ни сейчас, ни потом вносить в эти планы изменения Макс не собирался.
Поэтому, он настроился на приятный вечер в своей обители. Как раньше, когда только он и безликие, безымянные, но первоклассные нимфы, готовые ублажить и исполнить все его порочные прихоти. Две, а может три. На всех хватит.
Девки, которых он раньше трахал, всегда готовы были замутить тройничок МЖЖ. Даже уговаривать не надо было. Никто не обижался и все оставались довольны.
Соне он даже не заикнётся такое предложить. Не говоря уже про «поставить перед фактом». Он просто ее мгновенно потеряет. Да и любая телка в постели на Сонином фоне потеряется и, скорее всего, будет только мешать!
«Вот если б у неё сестра-близнец была… или лучше клон!», — мечтал он, сидя на заднем сидении своего представительского мерса. Макс закатил глаза от фантазии, в которой две Сони целуются друг на друге бутербродом, и член мгновенно воспрял. «Но нет. Два раза так подфартить не может».
Он приехал в клуб отвлечься. Хотел хоть час-полтора не думать о сексе с ней. И с ее клоном. А думать просто о сексе.
Две особы танцевали посреди его личной ложи. Он специально взял двух отборных блондинок. Невысоких, попастых и с тюнингом. Чтобы вообще никаких совпадений!