Рок царя Эдипа (СИ) - Ростокина Виктория Николаевна. Страница 29
Когда наконец раздался звонок в дверь, Инна вспорхнула с места, с деланным испугом глянула на Пашу, словно в Алешкино отсутствие они занимались чем-то предосудительным.
— Ой! Совсем заболтались! Сын пришел…
Алешка удивленно глянул на ее неестественно сияющее лицо, заметил, что она отводит взгляд.
— А у нас гости…
Она подтолкнула Лешу в спину.
— Кто? — удивился он.
— Иди, иди в комнату, познакомься… Пашенька, — мурлыкнула она ласковой кошечкой, присев на подлокотник его кресла. — Оцени мое произведение… — И хихикнула: — Представляешь, у нас мог быть такой же…
Алешка замер в дверях, исподлобья глядя на развалившегося в кресле мужчину.
— Лешенька, это Паша, мой школьный ухажер…
Он еще не видел мать такой развязной. А ухажер сияет, как самовар, и не может оторвать от нее влюбленных глаз.
— С какого класса ты меня любишь? — щебетала Инна. — С девятого?
— С восьмого… — кашлянул он.
— Чувствуешь, сын, какой стаж?! Серебряную свадьбу можно справлять…
Леша молча рассматривал гостя.
Мать обняла гостя за плечи и любовно взъерошила ему остатки шевелюры.
— Знаешь, как он был неотразим! Все девчонки за ним бегали. Вот такущие патлы… Хиппарь! Помнишь, Пашенька, у тебя джинсы были все в заплатках? А классная еще заставляла всех скинуться тебе на новые штаны… — Инна нежно прижалась к нему, погладила по щеке. — Он у нас был как лорд Байрон. Бунтарь с нежной душой. Верность мне хранил… Да, Пашенька?
— Насколько я понимаю, у вас вечер воспоминаний? — мрачно спросил Леша.
— Не совсем, — улыбнулась Инна. — Мы еще не такие старые, чтобы жить только воспоминаниями.
В секунду Алеша зафиксировал несколько разрозненных деталей и соединил в одну картину. Деда нет дома, сидит на лавочке со стариками, на диване валяется смятый плед, у матери на губах размазана помада, а Паша под его тяжелым взглядом медленно заливается краской…
Паше действительно было не по себе — этот парень, сверлящий его глазами, ее сын, был точной копией того, давнишнего, торчавшего вечерами в ее подъезде, ходившего с ней по улице в обнимку. Словно снова возник из далекого прошлого счастливый соперник.
И он шагнул к нему, парень, заморочивший голову его Инке… Нет, не он, его взрослый сын.
Паша невольно напрягся, осторожно высвободился из Инниных объятий.
— Повеселился, дядя, а теперь дуй отсюда! — вдруг сказал Алексей. — Ты сам встанешь или тебе помочь?
Леша недвусмысленно поиграл крепкими бицепсами.
Инна вскочила и встала между ними. Что за бес в него вселился?!
— Алексей! Ты с ума сошел? Это мой гость! Это друг моего детства, дорогой мне человек… Как ты смеешь!
Паша тоже встал.
— Алексей… — Он старался сохранить достоинство. — Я не понимаю…
Ему хотелось врезать по носу этому мальчишке. С каким удовольствием он бы расквасил это лицо двадцать лет назад…
— Сейчас поймешь! Хиппарь облезлый! Это мой дом, и чтоб я тебя в нем больше не видел!
— Алеша! Прекрати! — крикнула Инна срывающимся, визгливым голосом.
— Ничего, Инка, я уйду…
Она вцепилась в Пашу:
— Останься!
Он, не глядя на нее, молча разжал ее пальцы и двинулся к двери.
— Быстрее шевелись, — насмешливо подгонял его Алешка. — Или брюхо мешает?
Он теснил Пашу к выходу, приступая к нему почти вплотную и не отрывая от его смятенного лица гневно горящих глаз.
— Извини, Паша… — только успела сказать Инна, прежде чем Леша с треском захлопнул дверь за ее гостем.
— Хиппарь… — презрительно бросил он. — Слабак!
Инна за плечи повернула сына к себе и влепила ему звонкую, безжалостную пощечину.
У Алексея синий огонек метнулся в глазах.
Они мучительно долго смотрели друг на друга, пока наконец этот бешеный огонек не погас, Алексей опустил голову и пробормотал виновато:
— Я больше не буду…
Инна упала в кресло и истерически расхохоталась.
«Злой… Гадкий… Глупый… Маленький… Защитник… Он же ревнует… просто ревнует…» — Инна с остервенением собирала со стола посуду. Вот так же точно дулся на нее Юра, когда ему казалось, что она слишком долго смотрела на какого-нибудь молодого человека. Он считал, что Инна должна смотреть только на него, уделять внимание только ему… Совсем как Алешка…
— Ты поступил по-хамски, — как можно тверже сказала Инна.
Он упрямо дернул плечом.
Ей вдруг захотелось обнять его, почувствовать под рубашкой крепкое, поджарое тело, помириться так, как мирилась с Юрой, шаловливо целуя в шею и накручивая на палец колечки волос…
— А нечего… — пробурчал он.
— Что? Что нечего?
— Нечего водить сюда хахалей, — процедил он, не поворачиваясь.
— А вот это не твое дело.
— Мое! — запальчиво воскликнул он.
Инна швырнула поднос на стол и вышла в прихожую. Хватит! Это уже переходит все границы. Это просто какая-то патология. Она немедленно привезет сюда его Надю. Пусть будет все время под боком, на глазах. Он будет заниматься своей невестой, и другие глупости сами собой улетучатся из головы.
— Ты куда? — насторожился Алешка, когда она щелкнула замком, и не выдержал, выглянул из кухни.
— Скоро узнаешь.
Инна помнила адрес Надиного общежития, они с Алешкой провожали ее после очередных покупок.
Она поймала такси, велела ждать у проходной и решительно направилась к окошку вахтерши.
— Сорри… Кэн ю хелп ми? Плиз… — Она протянула свой заграничный паспорт. — Екатьеринитшева Надья… Как есть найти? Видеть нау, иммидеатли, сейтшас…
Надменное выражение сурового лица вахтерши сменилось подобострастной улыбкой.
— Третий этаж, — заговорила она громко и пронзительно, как с глухой, словно так иностранка поняла бы лучше, и растопырила три пальца. — Триста пятая… — и продемонстрировала Инне пятерню.
Инна быстро кивнула и торопливо пошла по коридору.
Из кухни тянуло запахом жареной картошки, несколько студенток курили в коридоре, взъерошенный парень в тренировочных штанах нес мимо горячий чайник… И все поневоле провожали взглядом незнакомую роскошную даму с бронзовым загаром, словно сошедшую с заграничной картинки…
Инна нашла триста пятую и требовательно постучала.
Надя открыла дверь и отступила на шаг, удивленно ойкнув:
— Вы?.. Что-то случилось?
В глазах мелькнули беспокойство и настороженность.
Еще три девчонки, сдвинув на край стола тетрадки, раскладывали по тарелкам картошку и колбасу. Они тоже вытаращились на впорхнувшую в комнату леди.
— Добрый вечер, — обворожительно улыбнулась Инна и тут же приняла солидный, величественный вид. — Вы имеете ужин? Сорри, я помешала. Я есть Надеждина свекровь.
— Будущая… — пролепетала Надя.
— Неважно, — царственно кивнула ей Инна. — Собирайся, квикли. Такси ждет.
— Куда?
— Ты переезжаешь к нам, — как само собой разумеющееся, заявила Инна. — Все вещи собирай. У тебя есть чемодан?
Надя удивленно смотрела на нее, не шевелясь, словно в столбняке.
— А зачем? Я думала… после свадьбы…
— Какая разница! — усмехнулась Инна. — Вы ведь все равно имеете лав. Так зачем мучиться? Это нонсенс. Предрассудки.
— А… почему не пришел Алеша? — робко задала вопрос Надя, вытягивая из стенного шкафа чемодан и сумку.
— Я за него, — отрезала Инна и повернулась к остолбеневшим Надиным соседкам. — У нас в Штатах принято, что мать вводит в дом невесту сына. Это есть уважение, дань традициям. Это твоя полка?
Она подошла и принялась снимать с полки стопки книг и тетрадей, запихивая их в сумку.
Надя лихорадочно заметалась по комнате, хватая то одно, то другое. Глуповатая счастливая улыбка появилась на серьезном личике. А бледные щеки покрыл горделивый румянец.
Инна заметила: Наде безумно приятно, что девчонки видят, какая у нее роскошная, молодая, современная свекруха… И какая заботливая… И какая иностранная…
Носик у нее вспотел, очки поползли вниз, и Надя, запихивая в чемодан одежду, то и дело поправляла их пальцем.