Майор Казанцев и Европейский Халифат(СИ) - Рясной Илья. Страница 10
- Компетентные товарищи узнали, что документы стали всплывать на западных аукционах. Сойфера задержали. Он тогда часто мелькал в СМИ, как пламенный сподвижник оппозиции и разоблачитель ГУЛАГов. За него была организована целая информационная компания. И я сдуру подписал письмо деятелей культуры в его защиту.
- Проявили доброту в ущерб объективности. Бывает, - кивнул я с усмешкой. – И вот получили в ответ полной ложкой. Ведь наверняка хотели с этим Золотым листом своей доли сенсаций и славы. И где оно?
- Сенсация лопнула, - печально вздохнул Писатель.
- Вот поймаем негодяя. И что, опять будете письма в его защиту строчить?
- Каждый человек имеет конституционное право иногда побыть дураком, - сказал Писатель. – Теперь мне все понятно. Меня он пригласил взглянуть на Золотой лист, как эксперта. Убедился, что в его руках богатство. И тут же умотал с ним за бугор.
- Ну да, - согласился я, прикинув, что это еще лучший вариант. Гораздо хуже, если Предмет в руках деста. Такое возможно. Но мне все же в это не верилось.
Мы проехали через Рижскую эстакаду и углубились в новый район, где выросли веселенькие и какие-то на вид несерьезные многоэтажные кубики, напоминавшие конструктор «Лего».
А вот и жилкомплекс «Гнездо». Он состоял из разноцветных зданий, кольцами опоясывающими зеленые дворики с детскими площадками, скверами и автомобильными стоянками.
Место престижное. В этой реальности Писатель оказался куда более востребован. Книг написал в два раза больше, а тиражей их хватило на новую трехкомнатную холостяцкую квартиру в «Гнезде». С женой развелся десять лет назад. Она укатила в Литву, забрав двух дочек. Так что жил он тут один-одинешенек.
Перед въездом в комплекс Писатель попросил:
- Высадите здесь. Загляну в магазин. Холодильник мой пуст, темен и холоден, как Арктика зимой.
- В Арктике атомоходы, моржи и медведи, - резонно заметил я.
- А у меня - три пельменя.
Я остановил машину около длинного стеклянно-бетонного супермаркета «Восьмерочка», достаточно бюджетного и доступного для всех слоев населения. В отличие от гламурных «Эко-магазинов», один из которых гордой и финансово неприступной для смердов крепостью сиял напоказ своими витринами через дорогу.
- Надеюсь, прощаемся ненадолго, - вылезая из салона, произнес Писатель. - Я теперь ваш консультант. В любое время готов и в окоп, и на пулеметы.
- Вам нестерпимо хочется еще раз увидеть Лист Весны, - улыбнулся я.
- Лист Весны. Значит, так это называется, - Писатель аж причмокнул, будто пробуя слова на вкус, и согласно кивнул: – Хочется до дрожи.
- Куда же мне теперь без вас, - сказал я.
Бодрой походкой Писатель взбежал по ступеням супермаркета. В огромные стеклянные окна супермаркета я видел, как он с тележкой отправился опустошать полки.
Что-то мешало мне отчалить прочь. Я откинулся на обитой натуральной лайковой кожей спинке сиденья. И сильно призадумался. Во мне невольно нарастала тревога.
С дестами мы обычно ходим одними дорогами. И совсем нетрудно спрогнозировать, что враг рано или поздно обратит внимание на Писателя. Получается, что этот человек под угрозой. В той реальности его уже брали в заложники, и мне пришлось проводить операцию освобождения заложника. Как бы в этой все не повторилось.
Надо бы приставить ему охрану и наружное наблюдение. Мало ли что. Заодно, может, подвернется возможность использовать его как живца и словить на него жирную рыбешку.
Минут через десять Писатель вышел из супермаркета. Сосредоточенный, с объемистым пакетом, даже не глянув на мою машину, он целеустремленно зашагал по улице. Явно погружен по самую макушку в свои думы о негодяе Сойфере и утраченном раритете.
Я тронул машину с места и неторопливо поехал следом.
Вот он свернул в арку «Гнезда» и исчез из поля зрения. И тут уже у меня внутри все взвыло тревогой. Сейчас что-то будет!
Я аккуратно наддал газу и заехал в ту же арку.
Успел вовремя! Писатель как раз подходил к своему подъезду, когда к нему подкатили «гоблины».
Я моментом срисовал обстановку. Двое человекообразных. Один тыкает Писателю в нос какой-то корочкой. Другой на подхвате, готовый кинуться в бой. Поодаль стоит красная «аудюха», а в ней, в ожидании, за рулем скучает еще один субъект.
В общем, помяни черта!
Я выскочил из салона «Ниссана» и направился к гоп-компании. Писателя злодеи уже запихивали в красную «Ауди», зажав с двух сторон и не обращая внимания на его возмущение и вялое сопротивление. Бедолага выронил пакет с логотипом «Восьмерочки», из которого выкатились кочан капусты и банки с ветчиной и зеленым горошком.
«Ауди» была какая-то неопрятная и помятая. Да и «гоблины» выглядели небрежно и неухожено, одеты затрапезно – мятые брюки, футболки, кроссовки. Неприлично отправляться на лихое дело, не приведя в себя в должный порядок. С людьми все же идешь общаться. Вот только от этой своей внешней запущенности они не становились менее опасными.
Ну что, прощупаем ситуацию. Народная театральная самодеятельность нам в помощь.
- Мужики, и куда это вы Авенирыча тащите?! – заорал я что есть силы. - Вы че, конкретно опухли? Это ж мой сосед!
«Гоблины» невольно замешкались с «упаковкой» клиента в средство его перемещения.
- ФСБ! – махнул удостоверением один из человекообразных – долговязый и слабо выбритый, с нервно дергающимся лицом и злыми глазами, похоже, бывший в этой шобле за старшего.
- Да ладно те гнать, мужик! Че я, ФСБ не видел! - растягивая по блатному слова, я пододвигался ближе. – Гопари вы тухлые!
- Вали отсюда, баран, – коброй прошипел долговязый. – Пока не урыли.
- Да ты че?! – возмутился я. - Ты на кого пасть разинул? Ты на себя посмотри, чурка нерусская!
Главное, с ними сблизиться и не насторожить их раньше времени. А для этого не грех любую чушь нести.
- Да я дружинник с ОСП! - брякнул я.
С прошлого года в Москве были созданы дружины общества содействия порядку.
– И удостоверение есть! – моя рука потянулась к поясу.
Долговязый кивнул. Его плотно-сколоченный, широкоплечий, похожий своим сугубо интеллигентным лицом на африканского павиана напарник принялся извлекать из-за пояса пистолет. А мотор мятой «аудюхи» уже урчал в готовности.
Ну, в эти ковбойские игры мы играть умеем. У меня тоже за поясом «Глок» заткнут. И выдернул я его куда быстрее. Жахнул оглушительно выстрел. Пуля впилась в плечо «павиану». Он вскрикнул и плюхнулся задом на асфальт, выронив свое оружие. Водителю я выразительно махнул стволом – мол, дернешься, герой, и тебе каюк без вариантов.
Сблизился вплотную с долговязым. Ткнул его стволом в живот:
- Ты со мной!
- Да пошел ты, урод! – взвизгнул он, сжав кулаки.
- Или приляжешь здесь с пулей в брюхе! – расписал я ближайшую перспективу.
Писатель изумленно взирал на происходящее, не зная, чем ему сейчас заняться.
- Ко мне в машину! – крикнул я ему.
- Но… - начал, было, он.
- Быстро!
Писатель кинулся в сторону моего «Ниссана Ночи».
Я взял долговязого за руку, не забывая время от времени тыкать стволом в бок. И осторожно, задом, дабы не терять из виду остальных бандитов, которые вполне могли решиться на крайности, стал отступать.
- Ты чего творишь?! – возмутился долговязый. - Мы из конторы!
- Не пой песен, соловушка! Ты такой же конторский, как я двоякодышащий, - хмыкнул я иронично.
Писатель предупредительно распахнул дверь моей машины.
- Хрен те! – воскликнул долговязый и дернулся в сторону.
Ну, сам напросился. Рукояткой пистолета я дал ему по черепу – стук как от биллиардных шаров. И тут же сложенными в щепотку пальцами левой руки нанес жалящий стремительный удар в шею. Оставалось придать нужное направление обмякшему телу. Долговязый мешком рухнул в салон.
Я сел за руль, не упуская из виду замерших у своей машины бандитов. «Павиан» так и не поднялся с асфальта, держась за плечо.
Я тронул машину, ругаясь про себя. Блин, ну что за Марлезонский балет! Притом на глазах у всей Москвы! Минута-другая – и появится милиция.