Между прочим (СИ) - Столыпин Валерий Олегович. Страница 5

— Так-то оно так, но иные хвори недугом не назовёшь. Ты пей, устал ведь с дороги.

Лиза как-то странно себя вела: ничего не ела, глядела на мужа, словно девка на выданье, и краснела, — вкусно, Гриш? Я старалась.

— Так кому милипусечных носков-то наваяла? Девкам приданое готовишь?

— Я ещё вроде сама в силе. Сорок пять — баба ягодка опять.

— Ополоумела, родная? Ягодка, твою мать… переспелка. Хотя, с какой стороны глянуть.

— Так плохо выгляжу?

— Не так, чтобы очень. У меня на тебя аппетит есть, но тут понимаешь, такое дело…

— Какое такое?

— Не сейчас, не здесь. Я ещё рюмаху накачу. Девок гулять отправь. Юлька, егоза, жениха пока не нашла?

— Нам теперь, папочка, не до женихов. Будет чем заняться.

— Ишь ты! Чем же таким важным, что на женихов времени недостанет?

— У мамки спроси. Мы молчать поклялись.

— Лиз, это чё тут за заговор: этим вертихвосткам положено знать, а мне нет! Вот возьму ремень, всыплю всем трём по первое число, тогда точно замуж не пойдёте.

— Девочек бить негоже. У меня, Гринь, это… того… двенадцать недель.

— А у меня сорок шесть лет. Что с того?

— Сын у нас будет. Беременна я, мальчиком… вот. Ты рад?

— С ума сошла, какая к едреней фене беременность… сын, говоришь? Ну и дела!

— Вот и я говорю, дела. Всем заботы хватит. Пора с командировками завязывать. Мне одной теперь не управиться. А ты о чём хотел поговорить?

— Да я это… так… не срочно теперь. Дай твою новость сварить. Сын, значит… мальчик… наследничек. Как назовём?

— Мы же давно сговорились: Ваняткой будет, как твой батька.

— Ну да, ну да… Ванечка.

— Ты никак расстроился, Гриш? Я тоже поначалу огорчилась, в толк не могла взять… и вообще. Столько лет не предохранялись, а тут, поди ты… так оно может и лучше. Заскучали мы с тобой от прозы жизни, наелись досыта однообразия, разочаровались в любви, застряли между прошлым и будущим. Крушение иллюзий, кризис среднего возраста, депрессия, мать её, одиночество вдвоём. Всё как у всех. Не мы такие — жизнь такая. Мне ведь тоже, как и тебе, лихо. Я же вижу, как ты маешься.

— И ничего я не маюсь. Устал, вот и всё.

— А лицом побелел, словно испугался. Может, ты не хочешь… сына… или не веришь, что твой…

Лиза сжала губы, принялась моргать, вот-вот заплачет.

У Григория Ивановича кошки на душе скребут, да так противно. Свить бы сейчас петлю… для себя.

Сын!

Какой мужик в здравом уме да при памяти от наследника откажется.

А Катенька, с ней-то как?

Беда! Хоть разорвись, хоть лопни.

Что делать-то, быть-то как!

Чувства наизнанку

Судьба Илюху Забродина словно вывернула наизнанку: у него есть папа и мама, старший брат, две удивительно чуткие бабушки, даже дед в наличии, правда больной на голову, но есть, однако всё складывается несуразно, неестественно, поперёк. Казалось бы — вся жизнь впереди, живи надеждами на счастливое будущее. Ан, нет! Не срастается.

Родители первый раз развелись, когда младшему брату было пять лет. Причиной крушения семьи были непомерные запросы маменьки, с раннего детства вынашивающей план идеальной жизни.

С грудничком на руках она умудрилась выучиться на юриста и, не приходя в сознание, приступила к процессу восхождения на олимп финансового благополучия — через тернии карьерного процесса.

Получалось не очень, потому стратегия желанного процветания была со временем пересмотрена.

Когда она поняла, что глава семьи не добытчик, проще говоря — тюфяк, что с аварийным тормозом в его недоразвитом мозгу на горную вершину не забраться, Ирина Тимофеевна начала выслеживать более аппетитную дичь.

Несколько неудачных попыток заарканить жирного кабанчика провалились, но она не сдавалась. У мамы обнаружился поистине бойцовский, беспощадный характер.

Папу она любила, точнее, его способность делать по ночам нечто такое, отчего сердце выпрыгивало из груди, сладко обносило голову, и долго-долго торжествовала каждая клеточка восторженного от замечательного процесса тела, но честолюбие и ненасытность удовлетворить на этом этапе жизни было гораздо важнее семейного благополучия.

В конце концов, никогда не поздно развернуть провидение вспять: не по рельсам же фортуна передвигается.

Желающий сделать маму счастливой мужчина не сумел вовремя скрыться от безграничного счастья. Ирина Тимофеевна подсекла любопытного карася, осторожно сняла с крючка и поместила в садок, где с ним можно делать всё, что угодно, даже зажарить и съесть при необходимости.

Шучу.

Андрей Забродин (папа) по причине бесполезности в материальном векторе немедленно получил отставку, а мама с шикарной помпой вышла замуж за родителей перспективного супруга.

Свадьба зажигала город три дня, правда со стороны невесты кроме её родителей никого не было, но это детали.

Мама влилась в новую семью без душевных терзаний, поменяв прежнюю фамилию на Беркович.

Новый муж был на шесть лет старше, лысоват и излишне сдобен, но семья его в городской элите занимала не последнее место.

Ирина Тимофеевна, отгуляв дорогущий медовый месяц на круизном лайнере по Средиземноморью, получила в качестве бонуса тёпленькое местечко в раскрученной риэлтерской конторе, сросшейся с администрацией, а спустя год стала в ней управляющей.

Аппетит на дорогое и красивое день ото дня зеленел, но расцветать не торопился — не тот уровень: зарплата не позволяет.

Беркович был обеспечен, но выше головы прыгать не научился. Хуже того — интимный экстерьер нового жеребца был более чем скромный. Супружеский долг новый муж исполнял неохотно, вяло и редко.

Ирина Тимофеевна начала бредить во сне по причине недо… неудовлетворённости, потому научилась создавать в голове реалистичные ночные шоу с участием фантома Андрея Забродина, выносливость и резвость которого были проверены временем.

Уж он-то не подведёт!

Маменька скучала, маялась неприкрытой агрессией, но до поры блюла верность новой семье, дабы не отлучили от корыта со сдобными плюшками.

Увы, в мире финансовых воротил ей не было места.

Может быть потом, когда-нибудь, мечтала новобрачная, но сухогруз с золотом и бриллиантами прочно уселся на мель: даже нарядов от кутюр на доходы от продажи недвижимости приобрести невозможно.

Когда ситуация прояснилась окончательно, когда стало понятно — это потолок возможностей Берковичей, пришло острое желание удовлетворить чувственный голод несмотря ни на что.

К осуществлению дерзкого плана маменька преступила немедленно, как только до неё дошли слухи — Забродин, негодяй, задумал жениться.

Чувство собственницы необходимого лично ей ресурса помноженное на нереализованное желание близости именно с ним, с Забродиным, заставило запустить на полную мощь энергию страсти — кундалини, которая бурлила, стремясь излиться, куда попало и где угодно, даже в собственном кабинете в присутствии состоятельных клиентов.

Соблазнить бывшего мужа не составило труда. Уходя, маменька забыла снять супруга с кукана. Потрепыхался на воле и будет. Пора к мамочке возвращаться, в стойло.

Неудачливая невеста была повержена, дискредитирована, раздавлена, а Ирина получила приз с нечаянным бонусом: Забродин был голоден, неразборчив, потому заглотил аппетитную наживку сходу.

Андрей едва ума не лишился после первого же романтического свидания с картинками. О таких способах эротического массажа мечтать не смел (интернет в отсутствии реального секса обучил Ирину Тимофеевну такому — пальчики оближешь!).

Опытная партия любовных утех вызвала шквал восторга. Далее последовали необузданные страстные случки, если не каждый день, то через день.

Оказалось, что любовный экстаз многократно возрастает, если встречаешься тайно, опасаясь огласки и разоблачения: адреналин закипал, взвинчивал.

Забродин был не в меру игрив, неудержимо силён, безрассуден, изобретателен, азартен: не как раньше.

Правда, было одно но — у него хронически не водилось денег. Приходилось подкармливать любовника, дарить кое-что из одежды, давать денег на карманные расходы, чтобы мог винца там прикупить, вкусняшек разных, цветочков для антуража. Романтика — это так непросто.