Мистификация - Ирвинг Клиффорд. Страница 61

– Но это же вранье! – вскричал я. – Октавио выведет их на чистую воду.

– Но я не могу им об этом сказать, – возразила в ответ Беверли. – Не могу признаться им, что у нас есть настоящая книга, – тогда мы разрушим всю секретность вокруг проекта.

– Беверли, ты должна их остановить.

– Ты меня вообще слушаешь? Я это знаю. Мы тут спорим по этому поводу целый день и решили, что есть лишь один путь. Октавио должен дать нам разрешение опубликовать официальное заявление о том, что именно мы издаем его настоящую автобиографию.

– Когда?

– Прямо сейчас. К концу следующей недели.

– Он на это не пойдет. Уверен, что не пойдет. И я даже не могу связаться с ним, чтобы сообщить обо всем.

– Ему придется это сделать. А тебе придется его достать.

Днем я объяснил ситуацию Дику по телефону. "Макгро-Хилл" и "Лайф" заняли предельно простую позицию, неважно, какая паника или истерия предшествовала ее принятию. Существование двух биографий Хьюза пошатнет доверие к обеим, и, кроме того, остался неприятный осадок от рискованно вложенных семисот пятидесяти тысяч долларов. Мы вернулись к исходной ситуации, которая имела место в сентябре, – только теперь "Макгро-Хилл" и "Лайф" не сомневались, что у них подлинник. Оппозицию же следовало раздавить. Однако контракт с Хьюзом запрещал и издательству, и журналу разглашать какие-либо факты об автобиографии до того, как истекут тридцать дней с последней выплаты. Любые изменения в соглашении могли быть внесены только в письменном виде.

– В письменном? – уточнил Дик. – Ты хочешь сказать, все поправки к контракту?

– Нет, я имею в виду письмо. От Октавио Хэрольду Макгро; оно им требуется прямо сейчас.

– Но ты же не можешь с ним связаться.

– Я так и сказал Беверли. Но ведь он может связаться со мной, правда? На самом деле, я жду его письма в начале следующей недели.

– О, – только и сказал Дик. После минутной паузы он добавил: – Но как, ради всего святого, он сможет написать Хэрольду Макгро? Он ведь в Нассау, а ты в Испании. Или у тебя в студии живет первоклассно обученный почтовый голубь?

– Поезжай завтра на Ибицу, купи билет на самый ранний рейс. Я объясню тебе весь план.

Дик приехал в понедельник в восемь тридцать утра, взяв такси от аэропорта до finca. Я все еще не мог проснуться. Эдит сделала ему кофе, а я наконец выбрался из кровати, зевая и почесываясь. Не успел я почистить зубы, как Дик поволок меня в библиотеку для объяснений.

– Не знаю, что ты задумал, но это не сработает. Я думал всю ночь и понял только в самолете. Ты кое-что упустил.

– Слушай, дай мне хоть кофе выпить сначала...

– Ты забыл, что, если "Макгро-Хилл" в ближайшие две недели объявит о книге, то есть до последнего платежа, мы не сможем получить последний чек и перевести его на счет Ханны. Все это дерьмо выплывет прямо через неделю или две после объявления, а ты просто не сможешь закончить книгу за этот срок. Блестящее письмо Хэрольду Макгро обойдется нам точнехонько в триста пятьдесят тысяч долларов.

– Нет, – сказал я, – всего лишь в тысячу. Дай мне допить мой кофе, договорились? А затем пойдем в студию.

Один из ключей от студии я отдал Банти, и, когда мы пришли, она уже работала, сидя в своей обычной позе – нога на ногу, одним глазом, прищуренным из-за клубов сигаретного дыма, вырывавшегося из уголка рта, просматривала страницы, точно и безжалостно изничтожая ошибки. Моя помощница знала о чрезвычайно секретном проекте "Октавио", как мы называли его в ее присутствии, так что совсем не удивилась, когда я рассказал ей о нашей особой работе и отпустил на весь день.

Как только она ушла, я отпер картотечный шкаф и вынул оттуда девятистраничное письмо на листах, которое Ховард Хьюз днем раньше написал Хэрольду Макгро. Первые три страницы пестрели неистовыми инвективами в адрес некомпетентности "Макгро-Хилл"; затем наш герой переходил к Роберту Итону, объявляя того обманщиком, мошенником и плутом и давая издательству право на немедленное объявление о публикации – если только одновременно с ним придет последний платеж в триста семьдесят пять тысяч.

– Теперь ты понимаешь, почему мы не потеряем ни цента? – сказал я Дику после того, как он прочитал письмо, напялив мои старые кожаные перчатки, чтобы не оставить на бумаге отпечатков пальцев. Сам я тоже надевал их, когда сочинял письмо. – Если старушка Макгро согласится с этим – а выбора у нее все равно нет, – то я собственноручно получу чек к Октавио во Флориду и отправлю его оттуда.

– Но... Подожди минуту. Письмо Хэрольду... – Лицо Дика исказилось от волнения – Как ты собираешься его отправить? Нет, постой, не говори мне. Ты, чертов сукин сын, – похоже, я заработаю свои двадцать пять процентов тяжким трудом.

– Совершенно верно. Сегодня ночью ты вернешься в Пальму. Утром вылетишь в Лондон. До Нассау ты должен добраться к среде. Позвони мне в среду утром из своей гостиницы, и тогда я скажу, отправлять письмо или нет. К тому времени я переговорю с Бев.

Я пытался выкинуть из головы все проблемы и сосредоточиться на работе. Однако от поездки Дика зависело так много, что мыслями я все время был с ним: добирался до Лондона, коротал ночь в Хитроу, то засыпая, то принимаясь за чтение какого-нибудь ужастика, вылетал десятичасовым рейсом до Нассау в среду утром.

Тогда же я позвонил Беверли и сказал, что Ховард связался со мной и я передал послание. Он рвал и метал, но в конце концов смилостивился и согласился. Хьюз напишет письмо Хэрольду Макгро, давая тому полную свободу анонсировать публикацию своей автобиографии.

– Он сказал, что в письме будут оговорены какие-то особые условия, но ничего особенного, – сообщил я Беверли.

– Звучит зловеще, – заволновалась она.

– Еще он сказал, что позвонит мне, как только отправит письмо.

В среду в полдень Дик позвонил мне из "Шератона" в Нассау:

– Ну, каков счет?

– Все системы работают, – ответил я, давая ему понять, что нужно отправить письмо немедленно.

На следующий день он позвонил мне снова, на этот раз из Пальмы, и рассказал о своем путешествии.

– Бред какой-то, – сокрушался он, – двенадцать тысяч миль и тысяча баксов за письмо. Ну кто в это поверит?

– Надеюсь, не "Макгро-Хилл", – ответил я.

Глава 13

"Сегодня издательство "Макгро-Хилл" объявило..."

На то, чтобы довести рукопись до ума к крайнему сроку – первому декабря, мне требовалось еще десять дней. Что меня заботило больше всего, так это реакция "Макгро-Хилл" на письмо Ховарда и точное время, которое они намеревались избрать для объявления и выдачи последнего чека. Я даже подумывал приехать в Нью-Йорк пораньше и привезти с собой рукопись, которую мог закончить и там. Принятие решения пришлось отложить по самой прозаичной из всех возможных причин: я заразился гриппом, эпидемия которого как раз бушевала на острове. Дик готов был летать в Англию хоть каждый день. Пальма у него уже в печенках сидела, приличную finca на Ибице ему найти так и не удалось, к тому же мой друг подумывал отправить своего сына в хорошую английскую школу. А тут Нине как раз понадобился человек, который смог бы переправить ее машину с Ибицы в Лондон, и Дик согласился этим заняться.

– Не говори Эдит, что я приезжаю на Ибицу забирать машину, – сказал он мне. – Она увидит меня за рулем, и потом придется придумывать какие-нибудь нелепые объяснения.

В субботу вечером умер Юджин. Маленькое, нежное создание, он постоянно болел из-за холода первых зимних месяцев. Это была старая обезьянка, прожившая долгую счастливую жизнь, но нас глубоко опечалила его смерть: Эдит полночи проплакала, а я не мог заснуть из-за температуры, пусть и невысокой. В понедельник утром, подавленный, но совершенно неспособный более метаться по дому, я потащился в студию. Час или два я просто слонялся там без дела и уже решил, что весь день пошел насмарку, когда раздались два телефонных звонка, изменивших ход событий.