Мы никогда не умрем (СИ) - Баюн София. Страница 54

— Да, ты прав… Что она обещала?.. Драму и настоящие чувства? — Риша слабо улыбнулась, вытирая слезы рукавом.

— Как-то так, я не слушал — духи ее душили, — проворчал он, привычно обнимая ее за плечи.

…

Шел четвертый день, как отца не было дома. От Леры пришло письмо, полное беспомощной тоски — мать больна и лежит в больнице. За ними с Оксаной следит ее подруга, она ничего не говорит, но Лера видела, как однажды вечером она ушла в любимом мамином платье. Она поняла, что это значит — подруга не верит, что мать вернется.

Вик начал всерьез подозревать, что отец поехал к бывшей жене. Он даже успел удивиться такому благородству, но тем вечером отцовский друг Мит пришел требовать денег — Анатолий уехал в город, заняв у него какую-то сумму, да там и пропал.

«Значит, он поехал не к матери», — безо всякого, впрочем, разочарования подумал Вик.

— Денег не будет. Отец приедет и сам с вами рассчитается. А сейчас — уходите, — твердо сказал он, стоя в калитке.

— Я знаю, где у твоего папки деньги лежат, пусти, я сам заберу, сколько он мне должен, — попытался он оттолкнуть Вика.

— Я сказал — проваливайте, — спокойно ответил он, отходя в сторону.

— Так-то, — предпочел не заметить его слов Мит, заходя во двор.

Вик только пожал плечами и запер за ним калитку. Пошел на другую сторону участка, не сказав ни слова. Спустя несколько секунд раздалось поочередно два щелчка. Мит успел обернуться, и даже собрался кричать — впрочем, это не имело уже никакого значения.

Боцман и Тень были уже не молоды. Жизнь на цепи погасила их бешеную злость, а заступничество Вика, который всегда вовремя их кормил сделало их куда лояльнее к чужакам. Но годы побоев, голода и унижений взметнулись кипящей, ядовитой ненавистью, стоило спустить их с цепи.

Отпустив собак, Вик не стал наблюдать за происходящим, а, забравшись на крышу будки перелез через забор и запер калитку снаружи. Он улыбался — собутыльник отца с мутными глазами и крысиными повадками давно вызывал у него глухое презрение.

Мартин молчал. Ему была понятна эта жестокость, и тревоги она не вызывала. Им обоим приходилось защищать себя всеми доступными способами. К тому же, и Мартин, и Вик точно знали, что если бы Мит забрал деньги, отец бы обвинил в этом сына. А ночевать несколько дней в лесу им обоим не хотелось.

Спустя пару минут Вик услышал грохот. Кажется, Мит смог перелезть через забор и броситься бежать. Вик торопливо отпер калитку и зашипел от злости — аккуратно перекопанные грядки были растоптаны вместе с несколькими кустами и высаженными цветами.

— Ах ты пропитая, старая паскуда!

«Вик, это лишнее!» — попытался остановить его Мартин, но было поздно.

— Взять! — приказал он, отходя от открытой калитки.

Собаки метнулись мимо него на улицу, оставив глубокие борозды на земле.

«Не стоило этого делать. К тому же собаки могут не вернуться», — осуждающе сказал ему Мартин.

— Пусть только этот ублюдок больше здесь не появляется, а собаки… что-то мне подсказывает, что они вернутся.

Собаки и правда вернулись к вечеру — грязные, у Тени было порвано ухо, а у Боцмана — морда. Вик только вздохнул, посадил их на цепь и долго отмывал водой из колонки. К тому времени в доме наконец-то появился нормальный водопровод, и колонка была почти забыта.

— Мартин, слушай, порез плохо выглядит. Я надеюсь, его не ножом полоснули?

«Нет, больше похоже, что он подрался с кем-то, смотри, края рваные».

— Может зашить?..

«Он от боли с ума сойдет, к тому же боюсь, что не смогу сделать это аккуратно и быстро. Залей перекисью, сверху мазь с антибиотиком — я в холодильнике оставил. Я потом заклею, чтобы он не разлизал».

Они еще несколько раз выбирались в город с Ришиным отцом, и оказавшись там снова, Мартин тут же нашел аптеку и купил лекарства по заранее заготовленному списку. Источником его знаний был двухтомный «Справочник врача», найденный среди книг на списание в библиотеке. Половину Мартин не понял без дополнительной литературы, которую ему было взять неоткуда, вторую половину понял очень поверхностно. Но и этого хватило, чтобы понять, что у него есть любовь и кроме моря, которое он никогда не видел. Медицина привлекала его, как Вика — математика. Если в математике Вик обретал власть над миром, умещая его в числа и значения, то Мартин понял, что может обрести власть над несчастьями, вступив в схватку со смертью.

Впрочем, мечта о медицинской карьере должна была так и остаться несбыточной. Даже если бы они поделили свое время, как Вик предлагал — ему бы не хватило половины жизни. К тому же Мартин не хотел соглашаться и красть у друга время, хотя сам признавался себе в том, что искушение каждый раз все труднее преодолевать.

До вечера Вик провозился с огородом, восстанавливая грядки. Мартин сменил его через три часа, покормил свиней и собак, проверил кур и, наконец добравшись до постели мгновенно уснул, успев только открыть окно — в доме было душно.

Его разбудил собачий вой. В окне что-то дрожало неверным, качающимся светом.

— Опять?! — успел выдохнуть Мартин, выбегая во двор через окно.

Горела крыша курятника. На самом краю он увидел кусок кирпича, обмотанный промасленной тряпкой.

— Серьезно?! — крикнул он через забор.

Мелкая, мелочная месть подростку, которого не удалось обокрасть показалась Мартину верхом бесчестия даже для Мита. Бросаясь к колонке за водой, он успел распахнуть калитку и отстегнуть собак.

«Не стоило этого делать, Мартин», — не удержался от подначки Вик.

— Как-нибудь переживу, — прошипел в ответ Мартин, заливая крышу водой.

Действие 2

Дожди

Я древний хаос, я друг твой давний,

Твой друг единый — открой, открой!

З. Гиппиус

В зале было душно. Никакого красного, бархатного занавеса, так очаровавшего Ришу когда-то у них не было, только темно-серая полупрозрачная завесь. И много, много пыли.

Несколько человек сидели вокруг сцены на деревянных стульях. Вик с Ришей сидели рядом, чуть дальше остальных. Ближе всего сидела Рита. Впрочем, она недавно завела себе дурную привычку требовать, чтобы ее звали Марго. Рита не отличалась красотой или талантом, зато была обладательницей на редкость гадкого характера и копны черных волос, которые она каждый день завивала в тугие, глянцевые кудри. Семнадцатилетняя Рита была «примой» их театра. Впрочем, нигде, кроме театра, она не блистала.

Вик прекрасно знал, что за скандал состоялся, когда ее застигли с одним из старшеклассников в пустом спортивном зале. Еще Вик слышал, как учитель математики, тот самый, с грустными глазами, орал на нее, стуча мелом по доске. Мел крошился, оставляя белоснежные пятна на черном грифеле, но он, казалось, этого не замечал. И Вик, и Мартин были крайне удивлены — до этого дня они вообще не подозревали, что он способен издавать звуки громче своего обычного полушепота.

Мари лежала на краю сцены и курила в потолок. Вик смотрел на нее с плохо скрываемым раздражением. В ее позе было слишком много манерности. Малахитовый мундштук казался ему нелепым, а вот почему вместо длинной сигареты в мундштуке короткая самокрутка, он догадывался очень хорошо. Он даже знал в лесу поляну, где росла конопля. Судя по тому, что ее не обирали налысо — ее нашел только он.