Между Сциллой и Харибдой (СИ) - Зеленин Сергей. Страница 153

И «Маленького прынца» Хемингуэя – я как-то ловко умудрился пропустить, особо не вникая во все его заморочки.

Кто-то читает книги – чтоб получить эстетическое наслаждение, кто-то – чтоб где-нибудь в тусняке выглядеть культурным, кто-то – чтоб убить время… Короче, у каждого собственные «тараканы» в голове.

Мне же в книгах интересны «заклёпочки» – кто в курсе, тот знает про что я.

Своего мнения я никому не навязываю, но всё же спрошу: что полезного для себя можно почерпнуть в «Преступлении и наказании» Достоевского»? В его же «Идиоте»? В «Обломове» Гончарова, или даже в святые всех святых – «Войне и мире» Толстого»?

Да, ничего…

Пустота!

Ничего, кроме комплекса неполноценности целой (когда-то великой!) нации – творческая «элита» которой, обливая себя и окружающих вонючим дерьмом – постоянно порывается «раскаиваться» неизвестно за что.

Я рос и воспитывался на так называемой «Лейтенантской прозе».

Эту литературу писали непосредственные участники событий, бывшие фронтовики: артиллеристы Носов, Бакланов, Гончар, Алексеев, танкисты-самоходчики Курочкин, Орлов и Ананьев, десантник и разведчик Богомолов, пехотинцы Быков, Акулов, Кондратьев, партизаны – Гусаров, Адамович и Воробьёв, связисты Астафьев и Гончаров…

Это были люди, своими ногами прошедшие дорогами войны, вынесшедшие на своих плечах все её тяготы – от начала её и до конца. Это были люди не из штабов и редакций фронтовых газет, это были солдаты и офицеры из окопов.

Они сами ходили в бешенные штыковые атаки, из своих «прощай Родина» сами до яростного азарта стреляли по танкам с крестами, сами брали – заливая своей и вражеской кровью «неприступные» высотки, сами держали дрожащий очередями раскалённый автомат, сами задыхались в окопе от ядовито-чесночной вони немецкого тола и, сами слышали свист пулемётных пуль над головой и остро-брызжущий звук врезающихся в бруствер осколков.

И сами, своими руками молча хоронили своих боевых друзей…

В 40-60-е годы их произведения назовут «лейтенантской прозой». Она откроет новый неизвестный ранее пласт военной литературы, на которых вчерашние – не остывшие ещё от доставшихся им впечатлений бойцы и командиры, рассказывали не об «парадно-официальной» – а об своей-собственной войне, виденной ими лично и собственными глазами.

Правдиво, искренне, предельно обнаженно!

Конечно же нашлись критики, которые облыжно обвиняли авторов «Лейтенантской прозы» в том, что они не видели «дальше бруствера своего окопа»… Якобы их «правда» является «камерной» – предельно локализованной во времени и пространстве, зачастую ограниченная одним боем, буквально «пядью земли» (окопом, небольшим плацдармом, безымянной высоткой), да к тому же – автобиографичной до документальности и детализированной до натурализма.

Ну, что тут скажешь?

Действительно: ни «Ванек-взводных» – весь жизненных цикл которых на войне лимитировался подчас несколькими часами (ускоренные курсы военного училища – первый бой – братская могила), ни тем более – рядовых, в высокие штабы не пускали… И увидеть из своего окопа целиком, понять и оценить красивый стратегический замысел командования – посылающего их погибать на безымянные высотки и плацдармы, они не могли.

Зато, они разглядели войну в её максимальном приближении!

И без лишних прикрас и ложного пафоса, чудом выжившие вчерашние лейтенанты написали про войну – потому что считали, что не имеют права на ложь и говорят от имени целого поколения.

Истреблённого войной поколения!

Я к чему это?

Прочитав, бывало по несколько раз Александра Бека «Волоколамское шоссе» и Олега Меркулова «Комбат Ардатов», например, я получил представление о тактике пехоты, Виктора Некрасова «В окопах Сталинграда» – о боях в городских условиях, Эммануила Казакевиче «Звезда» – о действиях разведгрупп, Владимира Богомолова «В августе 44-го» – о действиях антидиверсионных групп…

Даже о том, что ждёт меня в плену, я заимел представление – прочитав «Это мы, Господи» Константина Воробьева!

Другое дело, что из этого ничего мне не пригодилось (и слава Богу!) – но это уже другой вопрос и не ко мне.

Однако, читая-перечитывая поэзию-прозу 20-30-х годов об «Империалистической» или чаще о Гражданской войне, я вдруг заметил её разительную разницу по сравнению с нашей «Лейтенантской прозой». Молодым людям её читающим – предстоит сражаться, погибать и побеждать в Великой Отечественной Войне… И что они почерпнут, к примеру, у Фадеева в его «Разгроме»? У Бабеля – в «Конармии», или даже у Шолохова – в «Тихом Доне»?

Не… Последнее произведение, написанное бывшим бойцом продотряда – потрясающая, просто эпически шедевральная вещь!

Нормальный человек, прочтя его – даст себе зарок ни в каких революциях не участвовать и, наоборот – любых революционеров будет душить ещё при рождении, как небезызвестный пёс Шариков душил котов из Простоквашино.

Мало того – он ещё и детям, внукам и правнукам своим закажет!

Я бы, будь моя воля, выкинул из российской школьной программы весь этот мусор про «лишних людей», да про Герасимов – топящих Муму и, заставлял детишек зубрить наизусть «Тихий Дон» – чтоб всякие «белоленточники» да «навальнята» сократились численно до безопасного для остального населения уровня.

Однако, для подрастающего поколения 20-30-х годов – «Тихий Дон» практически бесполезен. Они всё эти «университеты» народных революций прошли, все прелести «свободы» на собственной шкуре испытали, кровавой каши демократии нахлебались досыта и, заставить их замутить какой-нибудь «майдан» на Красной площади – абсолютно дохлое дело.

Другие книги «про войну» – ещё хуже… Сплошная говорильня и рррреволюционная патетика: «Штыки примкнуть, шашку в гору – руби контру! Даёшь Варшаву! УРА!!!».

На жоп…пе дыра.

Довоенное советское кино тоже ничем не лучше.

Посмотрит, к примеру, простой сельский паренёк с тремя классами образования «Чапаева» и решит, что и в будущей войне – враг будет маршировать на его пулемёт стройными рядами под барабанную музыку… Видимо, тем самым проявляя свою классовую солидарность с первым в мире государством рабочих и крестьян. А «в реале», «сверх- обще- человеки» – сперва загонят его на дно окопа гаубицами и миномётами (про авиацию и танки, уж не говорю!), затем прижмут к земле «эмгачами»-пулемётами – что и голову не высунуть и, наконец – забросают «колотушками».

Не дрогнет ли он духом? Не поднимет ли руки и, не сдастся ли в плен белокурым бестиям с «машинен-пистолями», чтоб потом – пройдя все мыслимые и немыслимые ужасы, сгинуть бесследно и бесславно в концлагере? Ведь «дух» у человека первичен перед «железом» и, больше всего его морально убивает несоответствие ожидаемого и происходящего.

Умиляет до обильного слёзо- сопле- выделения – сценка подбития белогвардейского танка из культового довоенного фильма «Мы из Кронштадта»…

Видимо, чтоб предоставить Советской Республике ценнейший образец новейшей западной бронетехники – для подробного ознакомления и последующего копирования, продавшееся большевикам командование царского прихвостня генерала Юденича, посылает в их сторону одинокий танк. Ни разведки, ни артподготовки или артподдержки, ни огневого вала впереди, ни боевого охранения из своей – белогвардейской пехоты позади и сбоку. Чем, кроме прямого пособничества противнику – это ещё можно назвать?

Ну, красные и не растерялись и, не будь дураки:

– ХАЛЯВА, ХАЛЯВА – ВЗЯТЬ, ВЗЯТЬ!!!

Их артиллерия огня по танку специально не открывала – чтоб ненароком не повредить ценный подарок (товарищ Троцкий ругаться будет и всех под децимацию [57] подведёт!), бравые мореманы притворным бегством заманили «образец» подальше на свою территорию (чтоб потом до Путиловского завода ближе тащить было), а затем бывалый, но небритый пехотинец – обездвижил его одной-единственной ручной гранатой системы Рдултовского образца 1914 года – произведший пиротехнический эффект, сравнимый с разрывом двенадцатидюймового снаряда с линкора.