И солнце взойдет (СИ) - О'. Страница 108

— Не самое лучшее место для обморока, — пробормотал полицейский, а потом протянул вторую руку, неожиданно подцепил Рене под мышки и легко перетащил на свою половину, где усадил на стул. Перед носом очутилась не самая чистая чашка с мутноватой водой, но Рене благодарно улыбнулась.

Жидкость оказалась с привкусом синтетических сливок, но гораздо лучше, чем абсолютное ничего. Оставалось лишь вздохнуть и пожалеть собственные отказавшие мозги. А ведь она почти нейрохирург, могла бы подумать о паре последствий от своих приключений в участке. Но вместо этого Рене сделала еще два глотка.

— Спасибо, — пробормотала она.

— Вы же доктор Роше, верно? — неожиданно спросил тот самый полицейский. Он снова смотрел чуть прищурившись, словно пытался узнать в покрытом шрамами и царапинами лице некое существо, что обычно пряталось за хирургической маской.

— Да, — удивленно кивнула Рене. — Но откуда…

— Филипп Эбе, мой напарник. Оперировался в прошлом месяце после перестрелки.

— Три пулевых, оскольчатый перелом голени и травма головы, — припомнила Рене. Дерьмовый случай. Впрочем, как и все, что брал Энтони.

— Верно, — громила хохотнул и взлохматил короткие светлые волосы. — Наши часто попадают к робоцыпочке-Лангу.

— А он к вам? — осторожно спросила Рене, лишь с трудом не фыркнув от дурацкого прозвища, и поторопилась сделать маленький глоток. Раздался дружный хохот всех, кто сидел рядом, а стоявший напротив сержант громко шикнул, но тоже улыбнулся.

— Давно предлагаю ему сюда переехать. Считай, каждый месяц раньше отсиживал по несколько дней, — пробасил он, а Рене незаметно вздохнула. Ясно. Она даже не удивилась, но тут полицейский задумчиво потер подбородок и продолжил: — Хотя под конец лета его, похоже, знатно приложило, исчез с наших радаров аж до декабря. Мы успели соскучиться.

— Вот как? — Рене нервно стиснула чашку. Ну да, всю осень Тони то пытался избавиться от навязанного ему ассистента, то старался, чтобы этого ассистента не прибили его же коллеги. Какие уж здесь приключения, с работой бы справиться.

— У него, кажется, умер кто-то тогда, — неожиданно вспомнил сержант, и Рене нахмурилась. Какое забавное совпадение. У неё тоже кое-кто умер… — Жалко, конечно, но это не повод буянить. Помню, едва удалось отобрать ключи у этого пьяного Джеки Чана. Он пытался завести свою хай-тек баржу, а сам даже сидеть прямо не мог. Так я Деву Марию потом неделю благословлял, что в тот день отвела нашего чудика от мотоцикла. Иначе все. Костей бы не собрали по всему Монреалю.

По группе развалившихся на своих местах полицейских вновь пролетел хохот, а Рене до белых костяшек стиснула грязную кружку. Не сказать, что именно такие истории об объекте своей невольной привязанности мечтала услышать каждая девушка. Совсем нет. Даже наоборот. Да вот только Рене понимала, что принимать Энтони придется таким — с кучей чертей и полным выводком космических тараканов. Ведь нельзя любить только часть человека! Он же не чертово Lego. Рене вздохнула и все-таки полезла в карман за обезболивающими.

— А вы сами, что от Ланга хотели? — вдруг спросил кто-то из молодых констеблей, но на него тут же зашикали. Несколько заинтересованных взглядов метнулось к покрасневшей Рене, и послышалось довольное бормотание.

— Дерьмово? — вдруг спросил гороподобный сержант, наблюдавший за тем, как она глотала таблетки.

— Бывало и похуже, — пробормотала Рене с зажатой в зубах капсулой. Химический привкус липко оседал на языке, но выбирать не приходилось. Так что, зачем-то задрав голову, она залпом проглотила целую горсть препаратов и запила остатками воды.

— Пойдемте, — махнул рукой сержант, когда Рене поставила чашку на стол.

— А как же бумаги? Наверное, надо что-то заполнить, — непонимающе пробормотала она, пока торопливо подбирала свои вещи и прятала по карманам лекарства, на что полицейский фыркнул и закатил глаза.

— Потом разберемся.

Комната для встреч совершенно не напоминала увиденные когда-то в кино отсеки с обязательными телефонными трубками, пуленепробиваемыми стеклами и решетками. Ничего подобного. Это был небольшой кабинет с несколькими столами и картой провинции, что растянулась во всю кирпичную стену. Людей здесь было немного, но часть мест уже заняли ожидавшие заключенные. Рене проводили в самый дальний уголок. Поближе к еще одной двери и с расположившимся там постом наблюдателей. Ждать пришлось недолго. Только она успела повесить куртку на спинку жесткого деревянного стула, что больше напоминал часть школярской парты, как металлические створки распахнулись, и в помещение вошел Энтони.

Он был бледен, как и всегда. Раздражен, разумеется, как и всегда. А еще маялся тяжелой мигренью, как и… ну да. Но если общее состояние Ланга было привычно стабильно, то внешний вид оказался для Рене весьма неожиданным. Куда-то исчезли извечно черные одежды, сменившись явно короткими спортивными штанами и неимоверно узкой в плечах футболкой со стершейся эмблемой чего-то врачебного. На ногах его были кеды, а волосы… Те самые, что обычно лезли в глаза, теперь были собраны в аккуратный маленький хвостик на самой макушке. И увидев это, Рене прикрыла ладонью рот в отчаянной попытке не выдать себя глупым хихиканьем. Но тут губы резануло болью, а Энтони резко нашел ее взглядом. И честное слово, лучше бы Рене отсиживалась дома, мигрировала на Ньюфаундлендские острова или переместилась прямиком в Букингемский дворец. Королева же обязана защищать своих подданных, верно?

— Ты сдурела?! — прошипел Энтони и гремучей змеей метнулся в сторону стола, за которым застыла перепуганная Рене. Чужая мигрень отдалась в затылке ноющей болью, пока исполинское тело нависало над ней, точно готовое рухнуть цунами. Кулаки Ланга тяжело уперлись в скрипнувшую столешницу, а потом он наклонился так близко, что стали заметны мелкие порезы от явно тупой бритвы. Рене медленно выдохнула, но тут Энтони заговорил, и каждое его слово ощущалось в сердце идеально сцеженной каплей яда. — Позволь узнать, какого черта ты приперлась сюда?!

— Ланг! — попробовал окрикнуть один из охранников, но добился лишь перешедшего на ультразвук шепота.

— Думаешь, что особенная, или на тебя не действуют законы земной гравитации? — почти плевал ей в лицо Энтони. — Решила лишиться остатков мозгов? Ах, или твой ежедневник добрых дел недосчитался нескольких страниц? Какого дьявола ты здесь вообще позабыла?!

Ладонь с грохотом приземлилась на столешницу, мозги одновременно вспыхнули болью, и в этот же миг на плечо Ланга предупреждающе опустилась тяжелая рука сержанта. Тони зло оглянулся и тут же сбросил ее одним дерганым движением плеча.

— Отвечай! — рявкнул он, а Рене вздрогнула. Голову у обоих снова свело в диком спазме, но Энтони, похоже, этого не заметил.

На них уже странно поглядывали все, кто находился сейчас в комнате. Даже из коридора заглянуло несколько констеблей, видимо, привлеченные необычным шумом. Но Рене не знала, почему так бушевал Энтони. Черт возьми! Не видела ни одной причины, а проснувшаяся внезапно обида на этого неблагодарного засранца полоснула по глазам совершенно неуместными слезами. И все же, наплевав на боль в израненных губах, Рене попробовала улыбнуться.

— Привет, — произнесла она тихо. — Похоже, док-ктор Фюрст привез тебе одеж-жду, а я как раз думала, н-не нужно ли тебе…

— Что?! — Кажется, все презрение мира сосредоточилось в одном-единственном полувопросе-полувскрике, и Рене отшатнулась. — Ты клиническая идиотка, Роше!

А вот это было очень обидно, доктор Ланг! Она шмыгнула носом и отвернулась.

— Док, успокойся уже, — не выдержал раздосадованный сержант. — К тебе пришла девушка, так изволь быть повежливее, мудозвон ты неблагодарный.

— О-о-о. Я смотрю, ты и здесь умудрилась очаровать всех во имя своей спасательной операции, — медленно протянул Энтони, а затем поднял голову и оскалился, заметив устремленные на него осуждающие взгляды присутствующих здесь полицейских. И Рене видела, как дернулась впалая бледная щека, где даже румянец бешенства напоминал трупные пятна. А потом он холодно произнес: — Убирайся. И не смей больше приходить.