Ведун (СИ) - Сухов Александр Евгеньевич. Страница 4

«Покатаюсь, поваляюсь на Ивашкиных костях, ивашкиного мясца поевши!», — нет, не то, слишком уж глаза добрые и, вроде бы, женщина рада моему возвращению в реальность.

— Бы, мы, бык, мык, — я попытался донести до хозяйки суть обуревавших меня в данный момент желаний. В конечном итоге поднес руку ко рту и жалобно посмотрел на нее, мол, спасите-помогите умираю от жажды.

— Ах ты ж, страдалец! — отставив в сторонку ухват, всплеснула руками старушка. — Чичас напоим. — Она с завидной грацией подбежала к столу, схватила деревянный ковшик, затем метнулась к стоящему на скамейке у печи чугунку, зачерпнула оттуда и вскоре поила меня, аккуратно придерживая голову свободной рукой.

Жидкость оказалась теплой, скорее даже горячей. И, судя по вкусу, это была не просто вода, а отвар каких-то трав. Выдул целый ковш, отчего второе мое насущное желание еще сильнее обострилось.

— Бабушка, мне бы того… — смущенно обратился к хозяйке. И тут до меня дошло, что вместо солидного мужского баритона говорю неокрепшим мальчишечьим голоском. Вообще-то, не очень удивился данному факту, кажется, был готов к чему-то подобному.

— Чего, милок?

— Ну… отлить бы.

— Ах, это! — весело заулыбалась старушка. — Так пруди лежа, можешь и по большому оправиться. Хе-хе-хе! Сфагнум он всё впитает. Не смущайся, тебе самому ходить в уборную покамест рано, поскольку болезный и вставать я тебе, милок, разрешу еще не скоро.

Сделал как было рекомендовано «врачевательницей». Полегчало. Судя по ощущениям, этого самого сфагнума в доморощенном памперсе было достаточно, чтобы не протекло в постель.

— Бабушка, а сфагнум — это что такое?

— Да мох болотный, — начала объяснять женщина, — первая на деревне штука, опосля, конечно, еды. Его и на раны накладывают, и под лежачего больного, и прокладку для девок и баб… хотя, тебе, малёк, этого знать не полагается, а еще задницу им подтираем. Это вам городским газету подавай, али специальную бумажку. А мы сельские, народ простой — где лопухом, где мхом обходимся оченно даже прекрасно.

— Откуда знаете, что я городской?

— Ну как же, ты хоть не по сезону одемши сюда пришел, при этом одежка на тебе хоть и рваная, но дорогая по нонешним ценам. Бельишко нижнее пошито из настоящей шелковой ткани, сюртучок со штанишками из англицкого вельвету, уж-жасно дорогущего. Нет, не из простых ты, малец и не из работяг. Непонятно, где обувку потерял и как, топая по снегу босым, пальцы на ногах не отморозил? Прям чудеса! Интересно, откуда ты такой взялся на мою голову?

— Не знаю, бабушка, память будто ножом отрезало. Кто я и откуда, хоть огнем пытайте, не скажу.

Мне хотелось и самому задать доброй старушке кучу вопросов, однако, накатившая слабость заставила смежить веки и вновь отключиться от реальности. Возможно, выпитый мной отвар содержал какой-то снотворный компонент, а может быть, я и ошибаюсь и моя сонливость вызвана общим состоянием ослабленного организма.

Следующее пробуждение случилось, судя по столбу света, льющемуся из небольшого оконца также днем. Тут я или проспал недолго, скорее всего, наоборот, продрых целые сутки. Со временем у меня без моего дорогущего «Ролекса», на худой конец, мобилы, определенно, затыки. Распахнул веки и первым делом щедро поделился жидкостью из мочевого пузыря с «памперсом». Затем покряхтел для привлечения внимания хозяйки. Осмотрелся, в избе никого, кроме меня и беззаботно дремлющего на печной лежанке черного как ночь котяры. Эвон как вольготно развалился на спине, лапищи свои мощные когтистые растопырил, шары вывалил всем на обозрение. Ну прям охальник. На мое пробуждение ухом не повел.

«Вот же засада! — голову посетила запоздалая мысль, — даже не поинтересовался, как звать-величать мою спасительницу. Точнее, спасительницу моей теперешней бренной оболочки».

То, что отныне я не солидный мужчина на пятом десятке. Хоть и не олигарх, но кое-чего мне все-таки удалось в той жизни достичь. Во всяком случае, интересная работа позволяла мне обеспечивать вполне завидное материальное положение. Трехкомнатная квартира в престижном районе города, автомобиль бизнес-класса, ежегодный отдых не в какой-то там задрипанной Турции, или шумном вонючем Тунисе, только райские Карибы или Багамы и только в персональном бунгало со всеми удобствами в обществе очередной мимолетной подружки. М-да, исходя из сложившейся ситуации, не видать мне отныне всего этого и вообще, что делать, оказавшись в теле ребенка пока не знаю.

Воспоминания о потерянном навсегда беззаботном счастье, разбередили душевную рану. Хочу назад в уютное начинающее дряхлеть тело, к привычному укладу жизни. Хочу продолжать дурить головы потребителям гофротары и получать с каждой удачной сделки свой законный процент. Хочу по вечерам, вооружившись бутылочкой пивка, читать всякий бред на псевдоисторических форумах и добавлять к нему собственные измышления, не менее бредовые, или троллить всяких умников, выкладывающих свои посты в Инете. Хочу на выходных выезжать на природу в теплой дружеской компании с мангалом, шампурами и заранее замаринованным шашлыком.

— Хочу, хочу, хочу!

Разнервничался до такой степени, что не заметил, как заорал на всю избу. Тьфу на меня! Истерю, как Марфушенька-душенька из фильма «Морозко», блин! Та тоже много чего хотела. Вот барсика (или как там его) напугал, напрягся и зырит на меня своими изумрудными зенками.

«Итак, чем на сей раз боженька наградил?»

С великим трудом мне удалось скинуть с себя тяжеленный овчинный тулуп. Приподнял голову, оглядел доставшееся от неведомого реципиента наследие. М-да, небогато. Тельце тщедушное, ребра на груди обмотаны тугой повязкой, а те, что не замотаны, можно запросто пересчитать, не обращаясь к услугам рентгенолога. Тазовая область сокрыта от взгляда народным «памперсом», набитым высушенным мхом. Ножки — больно смотреть, худющие во многих местах перевязанные тряпками, на обеих ногах безразмерные носки грубой вязки, доходящие до середины голени. Руки — тонкие палки с заметно выделяющимися локтевыми суставами и нитками мышц под синюшной кожей. Красавѐц, однако! Кастинг на роль узника Бухенвальда, считай, успешно пройден.

Вид изможденной плоти привел к вполне ожидаемому результату. Мне захотелось есть. Нет, жрать. Точнее ЖРАТЬ. Вот как бы так. На кухонном столе стоял исходящий паром котелок с каким-то варевом. Однако видит око, да зуб неймет. Сил едва хватило натянуть на себя обратно спасительный тулупчик, поскольку в избушке было не так уж и тепло.

Тем временем невыносимый голод становился все более невыносимым. Я даже начал бросать плотоядные взгляды в сторону греющегося на печи кота. Тот в свою очередь будто что-то почувствовал, резко подскочил, одарив меня крайне недружелюбным взглядом, громко мяукнул и спрятался от греха подальше за печной трубой.

Тут дверь в избушку тихонько скрипнула. На краткий миг в помещении стало значительно светлее. Появилась хозяйка в овчинном полушубке и с вязанкой поленьев в руках. Скинув ношу у печи, бабушка распрямила спину и, посмотрев на меня, констатировала.

— Вот и славно, соколик, проснулся. Поди голодный, аки зверь. — В ответ я лишь интенсивно закивал головой, поскольку обильное слюноотделение во рту мешало объясняться членораздельно. — Счас подам. Бульон еще с раннего утра в печи томится.

Полулитровая глиняная миска с горячим мясным бульоном была оприходована мной в считанные мгновения, ни капли не пролетело мимо рта. Осушив емкость, с благодарностью посмотрел на добрую женщину. Зверский голод еще не прошел, но теплая волна, пронесшаяся по пищеводу вниз к желудку, весьма обнадеживала и настраивала на оптимистический лад.

— Спасибо, бабушка! — от всего сердца поблагодарил я.

— Да ладно, — та махнула рукой. — Хорошо, хоть организм начал пищу принимать. Когда валялся в забытьи, пару раз пыталась напоить тебя бульоном, а ты все обратно извергал. Не принимал организьм, ну ни в какую. Вроде водицу и отвары не отвергал, а от обычного куриного бульона тебя буквально наизнанку выворачивало. Жалко смотреть было.