ЛВ 3 (СИ) - Звездная Елена. Страница 24
Из пола высунулся леший. Посмотрел на меня, я на него.
— Страшно? — прямо спросил он.
— Страшно, — не стала скрывать я.
Леший кивнул и еще спросил:
— Браслет отдал?
Отрицательно мотнула головой.
— Что делать будешь? — новый вопрос.
Молча подтянула рукав, обнажая левое запястье. Щелкнул замок, опал на платье мое двумя половинками обручальный браслет.
— И как без него? — встревожился леший.
Обручальный браслет артефактом был. Сильным артефактом. Надежным. Без него было совсем страшно, без него практически беззащитная я была, да только… лучше так.
— Справлюсь, лешенька, — прошептала я.
Леший браслет подхватил, на пол переложил.
— Как закончим — унеси. Подальше. Там и оставь.
Друг верный кивнул, браслет защелкнул, и на меня посмотрел — нам пора было.
Поднялась тяжело, платье через голову стянула. Из шкафа плащ достала теплый, и продрогла так, что тут же в него и закуталась. Леший молча гребень подхватил, опосля клюку мне протянул, а едва я взяла, подхватил меня на руки, да и шагнул со мной прямо на тропинку заповедную.
***
Мы шли под светом луны, освещающим путь, я к лешему прижалась, он молча нес меня и клюку. Устроив голову на его плече, я подумала о том, что, наверное, хорошо, когда твой мужчина — леший. Он завсегда поймет, завсегда поможет, помысли у ведуньи и лешего одинаковые, стремления тоже, да и положение равное. Леший никогда не осудит, никогда не обманет, никогда не предаст. В этом ведуньям повезло. Очень повезло. А мне просто повезло, что он у меня есть…
«Больно будет», — предупредил друг верный.
«Ничего, я выдержу», — так же мысленно ответила ему.
«Рядом буду», — продолжил леший.
— Нельзя тебе в Гиблый яр! — воскликнула испуганно.
«В Гиблый и не пойдем», — укоризненно на меня поглядел. — «Ты опосля без сил будешь, как же я тебя одну оставлю?»
А я о другом подумала — Ярину же я сюда призываю, значит и силу ей здесь же, в своем Заповедном лесу и передать смогу, выходит прав леший. Во всем прав.
А еще:
— Лешенька, — прошептала, — я, кажется, знаю, почему они лесных ведуний убивали.
— Почему, Веся?
— Потому что Заповедный лес, пусть даже и ставший Гиблым, подчинить себе только ведунья может, пусть даже и мертвая. От того убивали, от того в Гиблый яр нежитью посылали, только вот не вышло у них — не стала нежити чаща Заповедная подчиняться, да и клюку найти ведуньи не сумели. Но… — я сглотнула ком горечи, — рано или поздно, не вмешайся мы, они ведь нашли бы. Весь лес прочесали бы, но нашли, а опосля и за Ярину взялись бы.
— С лешаками тоже ясно многое, — произнес лешенька, — даже мертвые, мы не умираем полностью — на меня посмотри. Две ипостаси потерял, а все равно жив. Мы же как лес — и сгорев дотла, возрождаемся сызнова. Потом, как закончим да в себя придешь, тогда поглядим что с теми лешаками, коих маги у себя заперли, может и приспособим кого для дела верного.
— Может, — согласилась я.
Мне было страшно, леший чувствовал мой страх, но утешить меня ему было нечем.
В саду яблоневом, что посадили да вырастили сами, лешенька меня отпустил, затем молча гребень передал. Знал — мы, ведьмы, перед делом серьезным простоволосые быть должны, и я взялась расчесывать длинные спутанные пряди.
Где-то далеко выли волки, в кустах слышалось шуршание мышей, коих прогнал сейчас леший. Филины прилетели, чтобы помочь мелким пташкам, что гнезда здесь основали, перенести их с птенцами на дубы и другие деревья. А значит, яблонькам моим не выжить. Жаль. Мне так жаль…
«Третья навкара явилась, — любезно уведомила Леся».
И я ускорилась.
Волосы честь по чести расчесала, как и полагается. Плащ на себе завязала потуже, перехватив по талии поясом — подозревала, что холодно мне будет зверски.
Когда леший подошел в его руке был кинжал костяной, за ним, тревожная, да взволнованная шла Ярина. И так она тревожилась, что нервно сменяла облик с одного на другой, то человеком была, то зверем, а то и вовсе умертвием сгорбленным оборачивалась. Ох, что ж мы делаем…
Примчалась Леся, ощутив, что дело нечисто. Постояла на краю поляны, где я на колени опустилась, да выдала гордо-надменное:
«А некоторым жизненные соки ведуньи-хозяюшки вообще не требуются!»
Лешенька на нее только глянул — тут же исчезла моя чаща Заповедная, словно ее и не было. А Ярина осталась, ей деваться было некуда. А мне становилось все страшнее… Так страшно, что дыхание перехватывало, но деваться тоже некуда.
На колени опустившись, на землю села.
Леший позади меня в землю врос, Ярина нервная, колеблющаяся впереди осталась.
— Ты, если что, кричи, — едва слышно сказал лешенька.
Значит, совсем плохо все будет.
Огляделась я, взглядом в темноте плохо объекты различающим, деревяшку нашла ближайшую, к себе притянула, о плащ вытерла, да меж зубов сунула.
— А вот это правильно, — похвалил леший.
И я зажмурилась.
Первый порез на левом запястье заставил лишь вздрогнуть, но то что случилось потом… В рану мою, в вены кровью сочащиеся, потянулись корни чащи моей, оглушая болью, заставляя заорать, лишь чудом деревяшку не выронив, и вызывая дикое желание вторую руку отдернуть, не давать не…
Второй порез… и корни лианы, пожирающие мою кровь! Пробирающиеся под мою кожу. Вторгающиеся в мои вены.
Я оглохла от своих криков.
Я обезумела от своей боли.
Я не утратила разум лишь потому, что рядом был леший. Он держал меня. Он успокаивал. Он не дал потерять деревяшку, едва я захлебнулась в очередном крике. Он прижал к себе, сжимая все крепче, когда я уже даже сидеть не могла.
И он же прошептал «Получилось», когда у меня уже не было сил даже открыть глаза.
И Силу Лесную призвал тоже он — я бы уже не смогла.
***
Ярина потягивалась как огромная хищная кошка. Разминала лапы, суставы, порыкивала от переполняющей ее силы. Я была рядом с ней. Не вся я, только та часть сознания, что всегда за лесом приглядывает, но сил во мне почти не осталось, от того передвигаться я только с чащей могла.
Ярина оглянулась, разрешения ждала, но нетерпеливо, нервно. Я понимала ее — теперь-то она могла выгнать всех непрошенных гостей из нашего яра. Всех! Умертвий да тварей, скверну и гниль, да даже лесных ведуний, что были чародейками погублены, и в мертвяков превращены. Теперь она могла!
Вот только:
«Подождать придется тебе, Яринушка».
Чаща рычит недовольно, одичала она совсем тут, но слушается беспрекословно.
«Вперед», — шепчет ветер в листве.- Вперед!»
И огромная черная кошка срывается с места, снося по пути ведуний, заклинания, мертвяков и даже тварей. Расступаются перед ней деревья, склоняются кусты, исчезает трава, чтобы едва перемахнула Ярина, подняться живой яркой зеленью, изничтожая гниль и скверну. А мы мчимся вперед, туда, в самую глубь леса, в самый центр его.
Быстрее… быстрее… быстрее…
И вдруг сквозь свист ветра и треск сдвигающихся деревьев я слышу отдаленное, почти растворенное в расстоянии, но полное отчаяния «Веся!!!». Браслет. Браслет хоть в избе и остался, а связь со мной все равно имеет, вот я и слышу слова аспида. А слышать не хочу.
«Быстрее…» — уже не приказ и даже не просьба, уже мольба.
И чаща мчится туда, где я не чувствую земли. Я чувствую весь лес, я чувствую каждое растение в этом лесу, я чувствую все… кроме двух круглых участков в самом центре Гиблого яра. Но еще до того, как мы оказались на месте, я поняла, где именно чародейки выстроили врата смерти и врата жизни. У дуба Знаний. У того единственного места, которое каждая ведунья с удовольствием обходит стороной, потому что, в отличие от магов, нам не нужны академические знания. Не нужна постоянная учеба. Не нужны экзамены и испытания, нам испытаний хватает и так, раз по сто в день. Нас учит жизнь. Сама жизнь. Нас лес учит. И нам учебники требуются лишь первые годы, а после — очень четко осознаешь, что гораздо правильнее доверять себе и интуиции, чем теориям тех, кто Заповедный зачарованный лес знает лишь в теории. Но остаются — воспоминания об обучении без сна и отдыха, о несданных экзаменах, о кошмарах проваленных испытаний. И любая после такого стороной свое место учебы обходить будет, вот и ведунья Гиблого яра стороной обходила… и этим воспользовались.