Игла бессмертия (СИ) - Бовичев Дмитрий. Страница 21

Он знал, куда ударить, и заявление сразило исправника наповал, а новый Воронцов был согласен на всё.

— Постой, дай хотя бы горло промочить! В эту пору надобно выпить пива, — настоял исправник, и всей компании вынесли по чарке.

Победив жажду, дворяне двинулись в гости под неустанные похвалы Арслана своему приобретению.

Татарская часть Азовской слободы в Боброцске была относительно невелика, всего пять дворов. Но сами дворы расположились вольготно и не отказывали себе в широте размаха, ведь в их распоряжении была вся правая часть улицы.

Первый, самый длинный дом, по-видимому, раньше бывший общим жилищем, со стороны напоминал скорее крепость или острог. Одноэтажный, с редкими и узкими окнами, он наводил на мысль о том, что здешние жители опасались хозяев города…

Что ж, пожалуй, так оно и было, когда восемьдесят лет назад пять семей прибыли в далёкий, холодный и незнакомый Боброцск.

Но следующие здания говорили уже о гостеприимстве местных жителей. Двух-трёхэтажные дома переселенцев, тоже деревянные, но построенные в южном стиле, не походили на своего мрачного патриарха. Они позволяли себе кокетство, какового и в русских домах Боброцска не сыскалось бы — балкончики и мансардочки окружали их, казалось, со всех сторон.

Внутри татарское поселение напоминало большой хутор, в котором хозяйственные постройки, инвентарь и чумазая детвора, всё было общим.

— Сюда, сюда, дорогие гости, — радушно направлял Арслан, двигаясь по двору верхом.

Назади, в стороне от амбаров и огородов, в окружении низеньких яблонь и ягодных кустов, расположились конюшня и огороженный круг для выездки. В кругу, в стороне от людей, переминался с ноги на ногу небольшой красивый жеребец вороной масти.

— Вот, смотрите, каков красавец! — восхищённо проговорил мурза.

И действительно конёк был очень хорош: под блестящей чёрной шкурой переливались тугие мышцы, грива струилась в токах лёгкого ветерка, а хвост поднимался переливающимся фонтаном. Взгляд карих глаз, непокорный и вызывающий, только добавлял зверю притягательности.

— Да-а, красавец, — подтвердил Колосков. — А каков он в галопе? О! Я его ещё в табуне, в Тавриде, заприметил.

Корчысов перелез через ограду, достал из кармана яблоко и не спеша пошёл к жеребцу, на ходу выговаривая ему утешительные похвалы:

— Ах ты, красавец, умница, какой жеребчик…

Однако ж конь не принял доброго отношения — зафыркал, заржал, скакнул в сторону. Да и вел себя жеребец дёргано и взволнованно.

— Э, вот видишь, какая печально! — От расстройства мурза стал хуже говорить по-русски. — Георгий, может, тебя послушать?

Предложение было неожиданным, Воронцов никогда не объезжал коней и хотел было отказаться, когда вступил Колосков:

— Что ты, Лев, он ещё, чего доброго, покалечит нам гостя! Как можно?..

— Нет, отчего же, давайте попробуем, — решился капитан, побужденный к тому бог знает откуда взявшейся и совершенно мальчишеской гордостью.

Воронцов перелез через ограду и пошёл к животному, а мурза, напротив, вышел из круга и стал наблюдать с затаенным интересом.

Ещё на подходе Воронцов понял, что жеребца он просто так не успокоит и придётся обратиться к силам, которые не были напрямую дарованы людям Господом Богом. Никаких заклинаний или заговоров на успокоение зверя он не знал, а потому приходилось полагаться только на силу воли.

— Прости меня, Господи, грешного, прости, — пробормотал Воронцов и обратился внутрь себя, туда, где под сердцем жила душа.

Она откликнулась как всегда — тёплой живительной волной, прошедшей по телу и задержавшейся в глазах. Там, в глубине зрачков, вспыхнули и закружились золотистые искорки.

Это преображение испугало жеребца — он заржал, показывая зубы, поднялся на дыбы; когда же странный человек подошёл — попытался укусить протянутую руку.

Действовать на расстоянии было нельзя — спутники заметят чудеса — и Воронцов старался приблизиться с тем, чтобы накоротке заглянуть в распахнутый конский глаз.

— Георгий, брось, а ну как цапнет?! — крикнул исправник.

Когда жеребец попытался его достать, колдун вместо того чтобы отпрянуть — шагнул вперёд. Но не успел полностью убрать левую руку, и ему ожгло пальцы — конские зубы сомкнулись на них. Зато голова заклинателя сошлась с головой зверя почти вплотную, и ручеек золотистых искр порхнул тому в глаз.

Обида, боль, злость и испуг влились в сознание Воронцова, и разобраться с этими чувствами оказалось трудно, ведь и чародей испытывал противоречия внутри себя.

Контакт разорвался, а жеребец, чуть привстав на задние ноги, лягнул Георгия в бедро, отчего заклинатель рухнул как подкошенный.

— Георгий, Георгий, лежи, не вставай! — нарочито запричитал Арслан и заполошно полез на помощь.

Но раньше успел исправник, он так взволновался, что пошёл прямо так, как стоял — надавил пузом, упёрся и просто снёс ограждение. Великан подбежал к лежащему Воронцову и поднял его на руки, точно ребёнка.

— Лев, доктора! Куда нести? Показывай!

— Да-да, сейчас же… Шамиль! Беги за доктором, веди сюда хоть силой! В дом, в дом неси! Абельхаят, готовь постель! Фатима, Сафия, воды!

Удивительно, но эти двое смогли развести такое кудахтанье и суматоху, какую не осилила бы и дюжина баб — вокруг забегали домочадцы, из кустов чёрной смородины налетели прятавшиеся там пацанята, потянулись к источнику шума старые бабки.

— Сейчас же поставь меня на место, — процедил сквозь зубы Воронцов.

— Куда тебя ставить? Нога же!

— Поставь немедленно или нашей дружбе конец!

Колосков подчинился, и Георгий встал, опершись на его плечо. Нога болела, саднили пальцы, а в душе царило смятение от неудачи.

— Лев, твоего жеребца кто-то обидел. Может быть, несправедливо наказал. Навести его в стойле после кормёжки.

— А… да, рэхмэт, херметле, рэхмэт***, — сказал мурза смущенно.

Было видно, что слова гостя весьма и весьма удивили его.

С помощью Колоскова Георгий добрался до дома, где его поместили на широкий низкий диван в гостиной среди ковров и шитых подушечек.

В ожидании целителя исправник с мурзой начали лечить травмированного разного рода крепкими настойками и примочками. Так что, когда пришел врач, Георгий уже слабо ощущал свои раны.

* Le bourreau (франц.) — палач.

** Кадерле кеше (татарск.) — драгоценный человек.

*** Рэхмэт (татарск.) — спасибо.

Глава 9

Остаток дня прошёл благополучно — казаки уехали к себе на хутор, люди разошлись — и служивые смогли покойно отдохнуть в доме старосты. Хозяйка затопила баню да выдала бочонок кваса, и все, кроме несчастливого Демида, попарились вволю.

Ночью в небе снова мелькали неведомые тени. Точнее, для служивых вполне ведомые, но снять их оттуда не было никакой возможности — темно.

А ещё был волчий вой. Сначала со стороны дороги донеслось одинокое долгое завывание, чуть позже на него откликнулись с противоположной стороны, а затем волчьи песни стали слышны отовсюду. Они звучали не хором и нечасто, но были настолько необычны и противоестественны, что вызывали безотчётный страх даже у бывалого Николая. Так что толком выспаться никому не удалось, и поутру все вставали тяжело.

— Доброе утро, други! — проснулся первым Демид. — Кто хочет проводить меня до ветру?

Фёдор сделал вид, что не слышит.

— Пошли, провожу, — ответил Николай со своей лавки.

Но первым подскочил Олег и жестом показал, что он отведёт. С его помощью Демид поднялся и прихватил с собой заряженный пистолет, который снарядил ещё с ночи.

Вспомнив вчерашнее утро, Николай тоже решил, что вот так — со спущенными портками — их больше застать не должны и перед тем как выйти на двор — оделся и вооружился.

Но утро, такое же свежее и приветливое, как и вчера, сегодня не преподнесло никаких сюрпризов.