Мрачные ноты (ЛП) - Годвин Пэм. Страница 39

Наши завораживающие мрачные ноты.

Это гораздо больше, чем наказание или запретное удовольствие.

Она никогда не будет моей ошибкой.

— Мы... — она наклоняет голову и изучает мое лицо, — собираемся так вибрировать всю ночь? Я готова к этому, но понятия не имея, что будет дальше, немного волнуюсь.

Я провожу пальцем по ее щеке и нижней губе.

— Скажи, что ты мне доверяешь.

Она покусывает уголок рта.

— Вы не дали мне причин не делать этого.

Я опускаю руку, но она ловит ее и поднимает к лицу.

— Вы также предоставили достаточно необходимых для меня оснований доверять вам. — Она крепко прижимает наши руки к своей щеке. — Спасибо, что нашли меня. — Ее пальцы скользят по порезам на моих костяшках, а глаза блестят от слез. — Спасибо, что защищаете меня.

Господи, эта девушка... она моя музыка, главная роль и смысл этой жизни.

Наклонившись, я прикасаюсь губами к ее губам.

— Ты пойдешь за мной, войдешь в этот дом… — я провожу рукой по ее густым волосам, — …и расскажешь мне все, что я захочу знать. — Крепче сжимаю ее руку и оттягиваю голову назад. — А затем я проверю, насколько ты доверяешь мне. Скажи «да».

Ее глаза мерцают уязвимостью и безысходностью. Моргнув, девушка глубоко вздыхает и расслабляется в моих руках.

— Да, мистер Марсо.

Глава 24

АЙВОРИ

Я следую за мистером Марсо по широким, гулким коридорам его ужасающего особняка. Ноги подкашиваются при каждом шаге, я опасаюсь тех вопросов, на которые мне придётся ответить, и наказания, которое последует за ними.

Он касается моей поясницы, направляя вперед. Как ни странно, дрожь в его руке придает мне силы. Как будто он так же напуган, как и я.

Пальцы дрожат с тех пор, как Эмерик забрался в GTO. Учащенное дыхание ощущалось на протяжении всего пути. Мне хорошо известны признаки мужчины, который желает обладать мной, но с ним все по-другому. С ним безопаснее. Может быть, потому что он не нападает на меня, как те, что были до него. Или из-за ощущения его руки, что направляет меня, а не принуждает.

Мы минуем гостиную, заставленную мягкой кожаной мебелью, комнату с камином и большим количеством диванов, а также массивную кухню, сверкающую нержавеющей сталью. По сравнению с мрачным Викторианским готическим экстерьером из камня и шпилей, с выставленной напоказ роскошью, которую обыкновенный учитель вряд ли может позволить, внутри тепло и светло.

Кованые железные люстры, длинные тяжелые драпировки, блестящие деревянные полы, черные стальные обои — все это так старомодно и в то же время современно. Такое глубокое отражение его личности. Он словно благородная душа, что любит знания и истину, которые интересуют его гораздо больше, чем последние сплетни или высокотехнологичный автомобиль. Но после двух месяцев лекций я заметила, что он также ценит быстротечность жизни, мимолетные тенденции и то, как со временем меняются люди и музыка.

После многочисленных комнат, винтовой лестницы, которая огибает холл, и лабиринта коридоров я потеряла направление. Зачем столько места одному человеку?

Мне действительно все равно, сколько у него денег, и каким образом он их зарабатывает. Меня больше интересует сам мужчина, что он задумал и куда меня ведёт.

— Мистер Марсо?

— Эмерик. — Он останавливается, поворачивает меня к себе лицом и проводит подушечкой большого пальца по моей щеке. — Мистер Марсо я в школе.

Прикосновение пальца вызывает дрожь по коже, ударяя током прямо в сердце.

— Если сейчас вы не мой учитель, тогда кто же вы?

Я слышу тикающие механизмы его часов, когда он проводит пальцами по моим волосам, придерживая за голову.

— Не думаю, что ты готова это услышать.

Может и нет, но в данный момент, он это демонстрирует. Пока я смотрю в синеву его глаз, настенные бра, арочные дверные проемы и темное дерево в коридоре растворяются в забвении. Он крайне серьезен, и на его лице написано, «я хочу тебя» и даже больше.

Такой взгляд переворачивает мои внутренности, заставляя задыхаться от счастья и замешательства. Он не смягчает чувство голода в своем взгляде, но и не предпринимает никакие шаги. Как будто позволяет эмоции появляться естественным путем, сдерживая и сохраняя при этом внутри. Словно ему нравится сам процесс ощущения, и он не старается использовать его против меня.

Я могла бы стоять здесь и смотреть на него всю ночь, на его идеальные черты лица, едва заметную щетину на необыкновенном подбородке, и пылающий жар в его глазах. Мои пальцы покалывает от желания снова пробежаться по его волосам. Мягче, не так, как он зарывается пальцами в свои черные пряди, когда сердится.

Эмерик просто... такой... чертовски красивый. Он выглядит слишком сексуально для учителя. Но больше всего меня привлекает его самообладание. Забавно, ведь с Прескоттом ни о какой сдержанности не было и речи, удивительно, что тот до сих пор жив. Или?

Когда дело касается меня, контроль Эмерика очевиден в напряженном выражении лица и еще более напряженном дыхании. Он хочет меня, но не нападает. Уже одно это заставляет чувствовать себя более привлекательной.

Я хватаю его за закатанные рукава на локтях и провожу пальцами по мускулистым предплечьям.

— Можно я перевяжу вам руки?

— Позже. — Его лицо придвигается на дюйм ближе.

— Я вас не понимаю, мистер Мар... Эмерик. Ты прошел путь от шлепков до пяти недель ничего-не-делания, от размахивания кулаками... — я нерешительно протягиваю руку и касаюсь его теплой выразительной скулы, — до взгляда, которым смотришь на меня. Почему?

— Ну, до недавнего времени кое-что произошло. — Он одаривает меня полуулыбкой. — Минут десять назад. — Он поворачивается лицом к моей руке и прижимается губами к запястью. — На меня снизошло озарение.

В машине? Сердце бьется в сумасшедшем ритме.

— Что ты имеешь в виду?

— Я понял, что какое-то время… — его взгляд на мгновение опускается на мой рот, затем возвращается к глазам, — лгу сам себе.

— По поводу чего?

Мистер Марсо подходит ближе, проводит рукой по моим волосам и прижимает к груди.

— Давай пока не будем давать этому имя.

Благодаря его объятиям в голове зарождается непрошенная любовь. Инстинктивно руки обнимают в ответ, сжимают его заднюю часть шерстяного жилета. Я чувствую каждую мышцу и расслабляюсь в его руках. Его пальцы скользят по моему позвоночнику, распространяя дрожь с головы до ног. Кольцо сильных рук сжимается, и внутренне отчетливо ощущаю каждый дюйм мужского тела.

Высокий рост и твердое телосложение кажутся пугающими и оберегающими, неподвижными и теплыми, странными и удивительно правильными.

С мучительной душевной болью я скучаю по объятиям отца и его любви. Стоджи любит меня и без объятий.

Само открытие, похожее на любовь к Эмерику, — безрассудно и пугает до ужаса. У него слишком переменчивый характер, он непредсказуем и безумно вспыльчив. Ответит ли мне Эмерик тем же или бросит на следующий же день? Или станет насмехаться надо мной, заставит умолять, чтобы потом использовать это чувство против себя же самой?

Несмотря на все это, я предпочла бы получать его порциями, чем вообще никак.

Но он мой учитель. Он нарочно сказал мне, что я не могу влюбиться в него. Тем более, он любит другую женщину.

Что же тогда я значу для него? Внутренности разрывает от ревности, но руки Эмерика успокаивают, держат меня близко, и рот покоится на макушке.

Что бы это ни было... Он отрицает именно это чувство, заставляя свое сердце биться чаще. Может быть, именно из-за объятий мой слух улавливает гулкие удары его сердца. Или, возможно, и то, и другое.

Я наклоняю голову и смотрю на него.

— Тебе страшно?

Он отпускает меня и делает шаг назад, сосредоточившись на своей руке, разглаживая черно-белый полосатый галстук.