Основной инстинкт - Истерхаус Джо. Страница 12

— Не особенно, — ответил Ник.

— Вы ведь проходили проверку детектором лжи после того, как застрелили тех двоих, не так ли?

— Да.

— Вы перехитрили машину, правда? Поэтому вы и знаете, как это делается.

— Скажем так, я прошел испытание. С развевающимися знаменами.

— Вот видите, — улыбнулась она, — мы оба невиновны, Ник.

Он направил машину в верхнюю часть города к Пасифик-Хайтс и долго ехал по Бродерику. Дождь все еще лил как из ведра, когда они остановились перед ее домом на Девисадеро. Белый «лотус» стоял на подъездной аллее. Ник подкатил к стоянке у края тротуара и выключил мотор. Было тихо, лишь дождь барабанил по крыше кабины.

— По-моему, вы чересчур много знаете обо мне, — заметил он.

— А вы вообще все обо мне знаете, — проговорила Кэтрин, будто у нее силком выпытывали сведения о ее сексуальной жизни, а не она сама охотно, чуть ли не бесцеремонно, выкладывала их.

— Я не знаю ничего такого, что не имеет отношения к делу и что не известно другим полицейским, — оправдываясь, сказал Ник.

— О?!

— Да. Вот вам и "о".

— А какое отношение к делу имеет то, что я не люблю носить нижнее белье? Вы ведь знаете это, Ник. А ваши коллеги — нет.

— Я уверен, что капитана Толкотта это заинтересовало бы, — сказал он. — А вообще-то, черт побери, следует рассказать об этом ребятам из управления. Я добавлю строчку к вашему досье.

— Не забудьте, пожалуйста. — Она скинула туфли и открыла дверцу машины. — Это было бы очень забавно, — произнесла она, точно прощалась с ним после свидания. — Спасибо, что подвезли.

Она со стуком захлопнула дверцу и побежала босиком по лужам под проливным дождем, покачивая бедрами. Ник сидел за рулем и не спускал с нее глаз, пока она не открыла дверь своего дома и не скрылась из виду.

Глава седьмая

«Десять — четыре» — так назывался бар на Брайантстрит, располагавшийся в нескольких кварталах от суда и здания полицейского управления Сан-Франциско; его облюбовали коллеги Каррана. Но хотя они и любили заглядывать туда, задерживались они там ненадолго, впрочем, как и в самом управлении. Некогда это была типичная распивочная для полицейских, каких немало в Нью-Йорке, Детройте, Чикаго и Бостоне, где они повсюду составляют довольно замкнутую касту, состоящую из иммигрантов второго-третьего поколений, консервативных сторонников «жесткой линии», приверженцев порядка и закона. Такие душные забегаловки славились крепкими напитками и тяжелой едой — пережаренной и жирной.

Но состав работников полицейского управления Сан— Франциско обновлялся. Пожилые старомодные полицейские постепенно уходили на пенсию, уступая место новому поколению. И в баре «Десять-четыре» появились изысканные коктейли и пиво разных сортов. «Лютеры», «Муви Старс», «Крис Исаак» — знаменитые рок-группы Сан-Франциско — оттеснили Фрэнка Синатру и Тонни Беннета на автоматический проигрыватель. Зал бара даже украсил папоротник.

В «Десять-четыре» всегда было полно полицейских. Пожилых полицейских вроде Гаса Морана и полицейских пообразованнее вроде Ника Каррана в хороших костюмах, с модными дорогостоящими стрижками. Гас Моран и Уокер устроились за отдаленным столиком, они медленно потягивали наливку в стаканах и дожидались Ника. Он не обещал прийти сюда, но они знали, что он все равно появится рано или поздно, как голубь, который всегда возвращается к родному гнезду.

Ник еще не успел подойти к стойке, как Уокер накинулся на него.

— Эй, Карран, что это за пляски вокруг тебя? «Ник, вы не хотите сигарету? Ник, вы не подвезете меня домой?» Объясни, пожалуйста, что это такое, черт побери.

— Она не просила, чтобы именно я подвез ее. Она обращалась ко всем, — возразил Ник.

— Послушай, Ник, — обратился к нему бармен, — Тебе как обычно? Грушевый сидр с лаймом?

— Двойного «Черного Джека», у меня трудности, Цыпленочек, — ответил Ник.

— Что это ты делаешь, сынок? — спросил Гас.

— Я пью первый раз за три месяца. Тебе этого мало?

— Да, — сказал Гас Моран.

— Ты не прав.

— Ты ведь знаком с ней, правда, Ник? — спросил Уокер.

— Я не знаю ее. А она не знает меня. Я никогда не слышал о ней, никогда не видел ее раньше. Гас и я разговаривали с ней вчера впервые. Правда, Гас?

— Откуда мне знать, черт возьми?

Бармен по кличке Цыпленочек поставил на стойку перед Ником большую порцию виски.

— Спасибо, Цыпленочек. Будь другом и принеси мне счет, хорошо?

— Конечно, Ник.

Пока они шли к столу, Карран сделал глубокий глоток, опорожнив сразу половину стакана. Он с удовлетворением выдохнул и облизал губы. Вкусно. Даже очень вкусно. Напиток возбуждал его, как близкая опасность.

— Скажи мне еще раз Ник, — обратился к нему Уокер. — Просто чтобы успокоить меня. Ты знаком с Кэтрин Трэмелл только с того времени, как началось расследование?

— Да.

Уокер подозрительно прищурил глаза.

— Ты уверен?

— Уверен. — Ник жадно допил стакан с терпкой коричневой жидкостью, будто от этого зависела его жизнь. — Так скажите мне, что мы теперь будем делать?

— То есть как что? Да ничего. С ней все кончено. Держись от нее подальше, Ник. Сделай это ради себя. Да и ради нас тоже. Думаешь, мне так приятно, что Толкотт путается у меня под ногами? Подумай как следует.

— И вы позволите ей так просто улизнуть?

— А что ты ждешь от меня, Ник? Она с успехом прошла проверку детектором лжи. Лично я доволен. Слава богу, не нужно больше возиться с Кэтрин Трэмелл. — Уокер отхлебнул водки с тоником.

Казалось, его тянуло к спиртному не меньше, чем Ника. Несмотря на более высокое положение, он был столь же подвержен власти зеленого змия. А может, даже больше.

— Она прошла проверку детектором лжи? Боже мой, да она не прошла ее. Она одурачила машину. Вот почему она напросилась на этот тест.

— С чего это ты взял, черт побери? — Гас Моран чуть не кричал на своего напарника. — Что может быть у тебя общего с этой девкой, Ник? Поверь мне на слово, ты уже не так молод, чтобы сводить с ума девиц.

— Она для меня всего лишь обычная подозреваемая, — пробормотал Карран.

— Господи, — проговорил Моран. — Не знаю, смеяться или плакать.

— Она бывшая подозреваемая, — поправил его Уокер, — и она только что прощупана детектором лжи. Хватит. Конец ее сочинительству. Роман завершен.

— А может, еще будет продолжение.

— Пожалуйста, Ник, пожалуйста, — взмолился Уокер.

— Послушай, Фил, ты же не упустишь так просто это дело из своих рук, правда? Что ты знаешь о гибели ее родителей? Какие еще книги она написала? Может быть, все они становятся явью.

Фил Уокер медленно покачал головой. Он вдруг как-то сразу состарился, хотя ему было всего сорок пять лет; он выглядел усталым и задерганным.

— Ее родители погибли в морской катастрофе. И мне плевать, что такого она еще написала. Послушай, чем ты занимаешься, черт побери, ты что, вдруг стал литературоведом?

— А как они погибли? — не унимался Ник, точно боец, который пытается прижать к полу противника. — Разве было проведено какое-нибудь расследование?

— Я не могу понять тебя, Ник, — сказал Моран. — А я полагал, что очень хорошо знаю тебя. Ты из кожи вон лезешь, чтобы затащить ее в постель или чтобы добиться ее ареста за убийство? Я то думаю, что тебе не дает покоя ее тело, то думаю, что ты и впрямь считаешь ее опасной. Точно она Аль Капоне, враг общества номер один. Или дело и в том, и в другом?

— Вот ты говоришь, что, вероятно, она убила своих родителей. Скажи, пожалуйста, а может быть, по-твоему, она убила и Мэнни Васкеса, а?

— Да, — сказал Моран. — Она поднялась на ринг и превратилась в одного опасного кретина.

— Может быть, даже очень может быть, Гас, — подхватил Уокер. — Может, она превратилась в африканца и научилась левому короткому боковому удару, которым можно прикончить человека, а лицо намазала черным гуталином. Давай снова пропустим ее через детектор лжи и порасспросим обо всем этом.