Основной инстинкт - Истерхаус Джо. Страница 11

— И тем не менее вы спали с ним.

— Любовь и удовольствие — разные понятия, Ник. Разве вы никогда не спали с кем-нибудь, когда были женаты, Ник? Я хочу сказать с другими женщинами, не с женой?

На некоторое время и довольно надолго воцарилось молчание. Ник смотрел на нее потухшим взором.

— Откуда вы узнали, что детектив Карран женат? — задал Уокер вопрос, который вертелся у на языке.

Но Кэтрин уже надоела эта тема, и она ушла от ответа.

— Может быть, я догадалась, лейтенант. Какая разница.

Она глубоко затянулась сигаретой.

— Хотите покурить, Ник? Корелли покачал головой.

— Вы что давно знакомы? Не пойму, в чем дело? В том случае, если вы давно знаете друг друга, тебе следует покинуть эту комнату, Ник.

Ник не отрывал глаз от ее лица.

— Не беспокойся, Джон. Мы не знаем друг друга. Правда, мадам Трэмелл?

— Да, — сказала она.

— Как вы познакомились с Джонни Бозом?

Уокер был настроен очень по-деловому. В его голосе слышалась решительность, которой он хотел рассеять натянутость, возникшую между Ником Карраном и Кэтрин Трэмелл.

— Я хотела написать книгу о бывшем кумире рокн-ролла. Я пошла в его клуб и познакомилась с ним. Потом стала с ним спать. — Она озарила Уокера лучезарной улыбкой. — Все очень просто.

— Понимаю.

— В самом деле?

— У вас не было к нему никаких чувств? Вы слали с ним только ради того, чтобы написать книгу?

Ник подумал, знал ли Боз, что он был всего лишь объектом для исследования.

— Так все началось. Потом …

— Потом?

— Потом мне стало нравиться, как он стал обращаться со мной.

— А вы довольно бездушны, вам не кажется, мадам? — спросил Гас.

— Бог мой, кто бы подумал, — усмехнулась Кэтрин Трэмелл, — что полицейские такие романтики. По-вашему, секс без любви — преступление, да? Люди используют друг друга каждый день, Гас, и мне странно, что это вас удивляет.

— Использовать их и затем избавляться от них — это ваш девиз, мадам?

— Я писательница, —холодно сказала она. — Я использую людей для создания своих образов. Пускай они сами заботятся о себе.

— Слишком запоздалое признание для Джонни Боза, — заметил Гас. Слишком поздно. Ему уже не унести ноги. Кэтрин посмотрела на полицейских и прокурора. — Вы действительно думаете, что я убила его, не так ли? Полагаете, что я настолько сошла с ума, что воспроизвела убийство, которое сама описала. Но ведь вы же сами считаете меня холодной бессердечной сукой. Как же я тогда могла, по-вашему, совершить столь необузданное преступление. Вы и впрямь думаете, что я убила Джонни. — Она удивленно покачала головой. — Тогда, пожалуй, мне придется предоставить вам доказательства своей невиновности.

— Как вы полагаете это сделать? — спросил Корелли.

— Очень просто.

— Как просто? — осведомился Ник.

— Пройти испытание на детекторе лжи.

Кабинка в полицейском управлении, где стоял детектор лжи или полиграф, скорее походила на газовую камеру. Это была крошечная комнатка без окон, с единственным стулом возле машины несколько угрожающего вида. В стене этой конуры, напоминающей также пристанище заключенного, были скрыты объективы видеокамеры, которая передавала изображение Кэтрин Трэмелл в небольшую комнату обзора. От детектора лжи к испытуемой тянулись ремешки и датчики, которые, словно щупальца, опутывали ее руки и грудь.

Хотя камера была спрятана в шлакоблоке стены, Кэтрин, казалось, точно знала, где она находится. Она смотрела в объективы так, точно желала обуздать технику. Полицейские наблюдали этот захватывающий спектакль, затаив дыхание, словно зрители, впервые пришедшие в театр.

Оператору детектора лжи, который отвечал за проведение эксперимента, тоже, казалось, передалось общее волнение. Он вошел в комнату обзора, чтобы сообщить результаты испытания.

— Никаких выбросов сигнала, никаких скачков кровяного давления, никаких изменений пульса, —ничего, — сказал он, покачав головой. — Либо говорит правду, либо я никогда не встречал подобной личности.

Толкотт несколько успокоился и с удовольствием расплылся в победоносной улыбке, предназначенной главным образом Нику. Но отчасти и его единомышленникам — Уокеру и Гасу Морану.

— Теперь, я думаю, вы удовлетворены, — сказал он. Ник вгляделся в изображение на экране монитора.

— Она лжет, — уверенно заявил он. Толкотт замер у двери.

— Карран, ради бога. Оператор полиграфа был настроен еще более решительно.

— Забудь об этом, Ник. Ты можешь одурачить меня, ты можешь одурачить себя. Но ты не можешь одурачить машину. Этой прелестной красотке не вскружить голову технике, ты понимаешь, о чем я говорю?

Ник отрицательно покачал головой.

— Можно одурачить и машину.

— Если ты мертвый, то пожалуй…

— Поверь мне. Это возможно.

— И как это ты вдруг стал таким спецем?

— Я знаю людей, которым это удалось.

— Кого же это, например?

— Есть один такой парень, — сказал Ник, направляясь к двери комнаты обзора.

— Да, — сказал оператор, хотел бы я с ним встретиться когда-нибудь.

— Когда-нибудь встретишься, — ответил Ник.

Толкотт быстро начал обхаживать Кэтрин Трэмелл, пытаясь спасти репутацию управления. Он стоял перед ней в коридоре здания и заискивающе извинялся за то, что ее вызвали на допрос. Кэтрин не обращала на него особого внимания. Она рассеянно улыбалась, будто была королевой, а Толкотт ее поданным в какой-нибудь заброшенной колонии на краю света.

Когда к ним подошли Уокер, Моран и Ник Карран, Толкотт говорил:

— Конечно, если бы это зависело от меня… Он поспешно осекся.

Уокер тоже счел нужным извиниться.

— Спасибо за то, что посетили нас, мадам Трэмелл. Надеюсь, мы не очень потревожили вас. Кэтрин лукаво улыбнулась ему.

V— Я с удовольствием провела здесь время. Могу я попросить кого-нибудь из вас, джентельмены, подвезти меня домой?

Она посмотрела на Ника. — Конечно, — сказал он.

— Благодарю.

Толкотт, Гас Моран и Уокер наблюдали, как они шли к выходу.

— Как бы не случилось беды, — заметил Моран.

— Уокер, — коротко сказал Толкотт. — Смотри, чтобы не было неприятностей. Никаких. Понятно?

Уокер все понимал.

Машина Ника, — норовистый серый с темно-бордовым «мустанг» с открывающимся верхом, стояла перед судом у тротуара. Он направил ее в поток других автомобилей и быстро помчался по Брайант-авеню.

Кэтрин Трэмелл зевнула и откинулась на удобном мягком кожаном сиденье, изогнувшись, как кошка. Уголки ее век чуть запали, выдавая усталость.

Ник искоса взглянул на нее.

— Тяжелый день? Она качнула головой.

— Да нет.

— Забавный?

— Отчасти.

— Конечно. Надуть эту машину нелегко, но, бьюсь об заклад, вы отнеслись к проверке, как к очередной игре. Ведь известно, как вы любите игры, правда?

Она кокетливо посмотрела на него, затем отвернулась.

— Если бы я была виновата и хотела перехитрить машину, это не составило бы мне труда.

— Нет?

— Нет. Это вовсе не трудно.

— Почему?

— Потому что я лгунья. Изощренная лгунья.

У Ника возникло ощущение, что с этого момента Кэтрин Трэмелл говорила чистую правду.

— Я лгунья по профессии, — добавила она. — И всю свою жизнь я совершенствуюсь во лжи.

— Чего ради?

— Ради чего? Для сочинительства, конечно. Мимо них пронесся гигантский шестнадцатиколесный грузовик, его водителю было так же плевать на плохую погоду, как и Нику, он обдал передние окна «мустанга» потоками воды. На мгновение Кэтрин и Нику показалось, что их поливает моечная машина, ветровые стекла были полностью заляпаны грязью. Какое-то время Ник ничего не видел, но не снял ноги с педали акселератора. Кэтрин Трэмелл это происшествие, казалось, ничуть не встревожило.

— Люблю дождь, — сказала она, точно находилась на террасе своего дома в Стинсоне. — А вы?