Основной инстинкт - Истерхаус Джо. Страница 8

Для этого вовсе не подходила очаровательная Кэтрин Трэмелл. Арест прекрасной наследницы огромного состояния вызвал бы бурю откликов у разного толка писак и журналистов, что означало бы большие неприятности для Корелли, и он не хотел портить себе репутацию — чего это ради.

Корелли не мог даже допустить мысли о том, чтобы Кэтрин Трэмелл представала перед большим жюри [6].

— Против нее не обнаружено никаких прямых улик, — сказал он, пробегая по зданию суда Сан-Франциско. — Посмотрите правде в глаза — здесь нет прецедента.

Гас Моран чуть ли не силой заставил Корелли остановиться.

— Но у нее нет и алиби, Джон, — почти с мольбой возразил Гас.

— Ну и что? У нее нет алиби. Хорошенькое дело. Вы не можете за это привлечь ее к суду. Представьте мне образцы волос. Представьте мне образцы крови. Дайте мне жидкость из ее влагалища. Губную помаду. Все что угодно, и тогда мы, возможно, поговорим. Я уже молчу о том, что у нее не было причин убивать его.

— Кайф, — сказал Ник. — Она сделала это ради кайфа.

Корелли посмотрел на Ника и покачал головой, будто жалея его.

— Ник, не трави мне душу, пожалуйста. Прошу тебя.

— Если это не она, — спросил Уокер, — то кто?

— К счастью, — ответил Корелли, — это уж не моя проблема. Только если вам интересно знать мнение опытного юриста, я скажу вам, что вы пошли по ложному пути, Уокер. Вы должны иметь серьезные основания, чтобы обвинить ее, почему это вы вдруг решили, что никто в Сан-Франциско, кроме Кэтрин Трэмелл, не способен на это преступление. Если у вас нет других подозреваемых на примете, вовсе не значит, что Боза убила она. Понятно?

— Так что же нам делать, Джон, черт побери? — спросил Ник.

— Не знаю. И знать не хочу. — Он вырвался от них и направился к лифту, застегивая нижнюю пуговицу так, будто хотел раздавить ее. — Поверьте мне. Я не могу предъявить ей обвинение. И даже если бы я пошел на это, ее защита разделала бы меня в пух и прах с этой вашей дурацкой версией подражания. Боза мог прикончить любой, кто прочитал ее книгу.

— Неужели мы никак не можем привлечь ее? — спросил Уокер.

Двери лифта плавно открылись, и Корелли вошел в кабину.

— Если, по словам Конрада Хилтона [7], вы хотите подставить свою задницу под удар, — милости прошу. — Двери лифта стали закрываться, но Ник поднял руку и остановил их. Полицейские вошли в небольшую кабину к Корелли.

— Конрад Хилтон, — произнес Гас Моран. — Хорошо сказано. Может быть, использую когда-нибудь.

— Я спешу в суд, — взмолился помощник районного прокурора. — Поехали, ребята.

— И что же нам, по-твоему, делать, Корелли? — требовательно спросил Ник. — По-моему, ты сейчас предложишь нам ничего не делать. Я прав?

— Это было бы неплохо для начала, — согласился Корелли. — Когда вы оставите в покое Кэтрин Трэмелл, поступите так же и с десятком других подозреваемых.

— Я все же хочу сообщить тебе, что мы пригласим ее на допрос, — сказал Уокер. — Из-за этого у нас ведь не будет неприятностей, правда?

— Будут, — пообещал Корелли.

— У Кэтрин Трэмелл достаточно денег, чтобы спалить все управление, — предостерег Толкотт.

— Она была последней, кого видели с Джонни Бозом. Этого для обычного допроса достаточно, ведь так?

— Ник, если бы она была какой-нибудь бродяжкой с Рыночной улицы, я бы сказал — валяйте. Кому до нее дело, черт побери? Но ведь она долбаная наследница сотни миллионов!

— Я возьму ответственность на себя, — заявил Уокер. Все посмотрели на Толкотта.

— Поступайте как знаете, Уокер. Вам отвечать. Вы ведь сами этого хотите.

— С-с-з, — тихо пробормотал Гас Моран. — Слышали, что означают эти буквы? Они означают «спасает свою задницу».

— Не хочу, капитан Толкотт, — сказал Уокер,. — но согласен.

— Ваше дело, — бросил Толкотт.

Лифт спустился на первый этаж, двери открылись, и все вывалились в коридор. Корелли шел впереди, покачивая головой. У него был вид очень несчастного человека.

— У вас ничего не выйдет. Она притащит с собой какого-нибудь суперзнаменитого адвоката, и он добьется того, чтобы всех нас разогнали за то, что мы пускаем на ветер деньги высокопоставленных налогоплательщиков Сан-Франциско. — Он остановился и ткнул пальцем в Уокера. — Вся твоя ответственность гроша ломаного не стоит, лейтенант. Эта дамочка даст нам прикурить.

— Именно это она и сделает, — согласился Толкотт.

— Нет, не сделает, — спокойно произнес Ник.

Они все остановились посреди коридора и уставились на него. Ник говорил с такой убежденностью и верой, словно знал больше других и умел угадывать мысли Кэтрин Трэмелл.

— Не сделает? — переспросил Корелли. — Почему это ты так решил?

Ник проницательно улыбнулся.

— Я не думаю, что она будет прятаться за чью-либо спину. Вообще, бьюсь об заклад, она вовсе и не собирается прятаться.

— Но откуда ты знаешь? — не отставал от него Корелли. — Это не такая маленькая промашка, которую мы можем себе позволить, по крайне мере, твои коллеги, Карран.

— Я сказал, что беру ответственность на себя, — проговорил Уокер.

— Да, полагаясь на какие-то предчувствия Каррана. Корелли все еще никак не мог поверить, что такой работящий, серьезный человек, как лейтенант полиции Уокер, мог даже помыслить о таком сумасшествии.

— Она не будет прятаться, — сказал Карран. — Это не в ее правилах. Кэтрин Трэмелл любит рисковать.

Толкотт покачал головой.

— Тогда она такая же ненормальная, как и ты, Карран.

— Послушайте, капитан, — сказал Гас Моран, — знаете, говорят — свояк свояка видит издалека.

Глава пятая

Ник не признался бы ни Гасу, ни даже себе самому, что ему не терпелось снова увидеться с Кэтрин Трэмелл. Целый день после своего возвращения из Стинсона он не переставал думать о ней. Его привлекала не только ее красота. В ней была какая-то загадочная сила, которая завораживала его. Он снова и снова вспоминал каждое слово из их вчерашнего короткого разговора. Книга «Любовь и смерть», которую он прочел, приоткрыла для него ее душу. По дороге в Стинсон он поймал себя на том, что наслаждается ожиданием предстоящей встречи, ему было интересно, как она станет держаться с ними теперь, когда власти решили, что она будет проходить как подозреваемая в деле об убийстве.

Полицейским из отдела расследования убийств был знаком этот тип испорченной богатой девицы, играющей с огнем, но обычно, когда начинало пахнуть жареным, эти роскошные цыпочки ныряли под прикрытие своих высокопоставленных семей. В глубине души Ник был абсолютно уверен, что Кэтрин Трэмелл так себя не поведет, во всяком случае пока. Ему было интересно, насколько она подпустит к себе полицейских и какой даст им отпор.

Казалось, она вовсе не удивилась приходу детективов. Пожалуй, даже на ее лице в какой-то миг отразилось явное удовольствие, будто Кэтрин взволновало, что они снова появились у нее на пороге.

Она была одета по-домашнему в шорты и бумажный спортивный свитер с выцветшей, едва заметной надписью на груди «Cal-Berkeleu logo». Лицо ее отдыхало от косметики, и кожа, казалось, дышала свежестью. Кэтрин смотрела на них ясными глазами. Она явно не грустила всю ночь по утраченному дорогому другу.

Ник не стал терять времени даром.

— Мадам Трэмелл, мы хотели бы, чтобы вы поехали с нами в нижнюю часть города и ответили на кое-какие вопросы.

Она довольно долго смотрела на него с легкой улыбкой на губах.

— Вы меня арестуете? — спросила она.

— Все зависит от вашего желания.

— Просто из интереса, можно у вас спросить, вы все сделаете по правилам — зачитаете мои права, наденете наручники, позволите сделать один телефонный звонок?

— Все точно как в кино, мэм, — сказал Гас.

— А это вам нужно? — спросил Ник.

Кэтрин Трэмелл помедлила немного — казалось, она вот-вот поставит их на место. Но затем она, по-видимому, передумала.