Трехсотая параллель (СИ) - Акишина Антонина. Страница 13

Хотя, с другой стороны… Принца спасла – одного, другой дорогущую побрякушку пожаловал (жаль, с собой не забрать); короля повидала – сам пригласил, дворянкой местной сделалась… Мало разве? Засветилась, что называется, по полной программе.

«Светиться» ей, пусть и не до такой степени, впрочем, не привыкать – и в своем мире привыкла быть на виду. Благо, задатки подходящие. Симпатичная (ой, да что скромничать-то, многим только б мечтать), умненькая – хоть и распущенная слегка – потому-то и в школе особо не блистала, и в вузе, впрочем, к тому и не стремилась – есть вещи поинтереснее – и понужнее – тупой зубрежки. Но всё ж – заметили ее. И по отбытии учебной повинности позвали – сами позвали! – в Институт.

Собственно, всех туда именно что звали – иначе было не попасть. Вакансии институтские, разумеется, нигде не размещались; заполнением их безраздельно ведал местный отдел кадров, очевидно, тесно сотрудничавший едва ли не со всеми учебными (а может, и еще какими) заведениями государства в поисках подходящих кандидатов.

Счел он, очевидно, подходящей и Дашу. Почему именно – она не знала до сих пор: за четыре года своей здесь работы так и не сумела вывести хоть какой-то мало-мальски единый критерий отбора. Народ был совершенно разный, порой и точек соприкосновения-то не найдешь…

Но, как бы то ни было, в ней, по крайней мере, не ошиблись. Достаточно сказать, что к первому заданию допустили ее уже через полгода после поступления в Отдел скрытых воздействий (обычно «мариновали» как минимум вдвое дольше). А дальше понеслось – каждые два месяца – а то чаще. Никто, кажется, не мог похвастаться подобной продуктивностью.

Да, что и говорить, пахала она на совесть (может быть, потому что дело это ей и самой было интересно), и если золотых гор пока не нажила – да и в скором будущем этого не предвиделось – то уж авторитет, по крайней мере, наработала. Весь институт ее знал – если не в лицо (большое всё ж учреждение), то хоть по имени. Жаль, что о славе за пределами даже и мечтать не приходилось…

Впрочем, с этим она пока смирилась и довольствовалась тем, что есть (захочет еще – всё будет, какие ее годы). Тем более, что и работа ее ей нравилась, а это, как она знала по материнскому опыту, немалая редкость.

Нет, правда, лучше, что ли, просиживать штаны в каком-нибудь офисе по девять часов в сутки триста сорок дней в году?! Так хоть мир посмотришь – точнее, миры.

То, что их мир – не единственный во вселенной, Даша, кажется, догадывалась всегда, еще до попадания в Институт – во всяком случае, узнав, что так оно и есть, не очень-то и удивилась. И правда, почему бы не допустить, что где-нибудь в неведомых нам временах и пространствах живет себе поживает кто-нибудь нам неведомый (и ведать не ведающий о нас)? Но одно дело, знать (или подозревать) о существовании параллельных измерений, другое – обрести возможность повидать их собственными глазами, нет, не так даже – ощутить физически, самому сделаться на какой-то момент их частью.

И вот это уже было куда заманчивее.

Вообще-то мечтательницей Даша никогда не была: интересы ее имели сугубо практическую направленность. Конечно, в детстве, как и всякая, наверное, девчонка, она любила пофантазировать, воображая себя прекрасной принцессой, перед которой когда-нибудь падет ниц весь свет со всем его богатым ассортиментом принцев – выбирай любого, желательно, побогаче и посимпатичнее; однако весьма скоро поняла, что чудес не бывает, ожидать же несбыточного – вернейшая дорога к разочарованию. Разочаровываться она не любила, а потому обратила свои помыслы к более достижимым целям, в погоне за «полезным» не забывая, впрочем, и о «приятном».

Приятным же для нее было всё, что в той или иной мере рассеивало обыденность и серость – всё новое, незнакомое, неизведанное. Правда, быстро загораясь «новинкой», она так же быстро к ней и остывала, прискучившись. Пробовала рисовать, танцевать, учиться музыке, даже играть в любительском театре – и всё в итоге побросала, не доведя до конца; пробовала учить (сама причем, без посторонней помощи) с десяток иностранных языков (до более-менее сносного уровня довела всего пару-тройку, но сам опыт потом ох как пригодился в работе).

Нет, сидеть подолгу за одним и тем же, на одном и том же месте было не по ней. Вот если бы всё время – что-то разное, с одного на другое, с места на место…

Много поездить в детстве ей не довелось – семья была небогатая, да и мама настоящая домоседка; но, может быть, именно потому каждое «путешествие» (редко когда дальше большого областного города в трех часах езды) крепко врезала́сь в память, и воспоминание это долго еще будоражило, требуя повторения наяву. Когда вырастет, мечтала она, объездит весь свет.

Намерение это так и оставалось пока лишь намерением – во всяком случае, в том, что касалось света своего. Что, однако, в определенной степени компенсировалось визитами – пусть и краткими – в двадцать четыре других и затянувшимся – в двадцать пятый.

…Шаги за спиной отвлекли Дашу от ее размышлений.

Таффи, разумеется: пришла звать «домой».

Возвращаться в одиночестве – как, впрочем, и приходить сюда – ей отчего-то не доверяли. Боялись, может, что заблудится? Напрасно: путь, хоть и неблизкий, до собственных покоев она уже выучила. (Интересно, как долго еще она сможет полагать их своей собственностью? Или, проще говоря: как скоро по констатации господином Холлисом «полного выздоровления» ей укажут на дверь?)

– Вы здесь, госпожа? – воскликнула показавшаяся из-за поворота аллеи Таффи – явно запыхавшаяся и взъерошенная, как воробушек.

Естественно – где ж ей еще-то быть? Каждый раз на этом самом месте встречаются.

– Простите, – продолжала Таффи, уже подходя, – я, кажется, немного задержалась… Думала уже, что Вас не застану…

А и правда ведь: часа полтора уж прошло вместо положенного-то часа… А она и не заметила – ишь, задумалась как…

– Пойдемте, – Таффи протянула ей руку (будто сама встать не в состоянии!..)

Они неспешно двинулись по ухоженной аллее, шурша опавшими под ноги листьями.

Понимая, что от собеседницы ее продолжения не дождешься, Даша заговорила сама:

– И в чем же дело?

– Что, простите?

– Ну, Вы сами только что сказали, что… задержались. Что-нибудь случилось?

Таффи как будто даже вздрогнула и как-то испуганно взглянула на нее:

– Н-ничего, госпожа.

«Значит, и правда случилось, – заключила Даша. – Ничего, сейчас узнаем».

Выяснилось всё действительно весьма скоро: шила в мешке не утаишь – такого тем более.

Похоже, война-таки близилась к завершению: арвельские оппоненты, осознав, очевидно, безнадежность своего положения, согласилось, наконец, сесть за стол переговоров; назначена была уже и дата прибытия с этой целью в Агдэр союзной делегации.

Такие вести, по мнению Таффи, должны были чрезвычайно огорчить ее подопечную, потому-то она и предпочла пока о них умолчать (весьма мило, конечно, с ее стороны, но едва ли очень уж дальновидно).

Что ж: всё вполне ожидаемо.

А любопытно получается: настоящий-то конгресс тоже состоялся (и еще состоится) здесь, в арвельской столице, только позже месяца на три – и с совсем иной повесткой…

Но пока имеем то, что имеем. Вот она, цена одной-единственной перестановки деталек исторического конструктора: не потоп бы тогда этот их принц…

И кстати о нем… Давно его что-то не видать – и не слыхать даже. Не то чтобы Даша по нему соскучилась, но всё же…

Так или иначе, а в столице его, похоже, не было. Должно быть, при войсках еще. К конгрессу небось объявится.

И точно, объявился, хоть и совсем не так, как Даша предполагала.

По тому, что знала она о его персоне – заочно и из краткого личного знакомства, -следовало бы ему въехать в столицу на белом коне, в лучах рассветного солнца, под бурные овации ликующей толпы (так и представлялось ей его при этом лицо, столь надменно-напыщенное, будто все пять княжеств он уложил лично, одной левой). На деле же ничем подобным его возвращение не сопровождалось. Она и узнала-то она о нем, по-видимому, с немалым опозданием – да и то случайно.