Эпилог (ЛП) - Винтерс Пэппер. Страница 10

— У меня есть секрет, и я больше не могу его хранить.

Нила вздохнула, борясь с улыбкой. Вспышки фотоаппаратов продолжали гаснуть вместе с брошенной розой, когда модели в последний раз прошествовали позади нас.

Я выдохнул. Чертовски вовремя.

— Я так и думал.

Согнув колени, я посмотрел ей прямо в глаза.

— Ты проделала хорошую работу, скрывая это от меня.

Я застыл, когда она подняла руку, поправляя мои волосы, демонстрируя миру предельную привязанность между нами. В этом отношении мы были скрытны. После статьи на Ярмарке Тщеславия о нашей свадьбе мы избегали любых упоминаний и интервью.

Я втянул воздух, когда она обхватила мою шею, притягивая меня ближе.

— Ты не догадался?

Я покачал головой, мои волосы смешались с ее волосами.

— Нет.

Я позволил себе глубже погрузиться в ее мысли, ища ответ на ее скрытую правду. Ее эмоции были смутными, смешанными с глубоким удовлетворением и чувством тихого достижения за все, что она сделала сегодня вечером.

Она слегка покачнулась в моих руках.

— Это действительно первый раз, когда ты не можешь угадать? Ты не знаешь, что я собираюсь сказать? — Она поджала губы. — Потому что я уже знаю, что ты разгадал мой сюрприз по поводу твоего сегодняшнего дня рождения.

Я рассмеялся. Мое тело расслабилось, растворяясь в ней, чем больше мы говорили. Я забыл, где мы были. Я игнорировал тысячи других мыслей и человеческих чувств. Это были только мы. Иголочка и я.

Моя жена.

— Вместо того, чтобы дразнить, как насчет того, чтобы избавить меня от страданий?

Ее глаза блестели, подражая бриллиантам на шее.

— Я предпочитаю хоть раз иметь секрет. Я думаю, что могу наслаждаться этим еще немного.

Страница 5

Я зарычал, обнимая ее за талию. Шелест ее юбок перекрыл ропот зрителей.

— Скажи мне…. В противном случае мне придется использовать более решительные средства, как только мы окажемся наедине.

Она облизнула губы.

— Обещаешь?

Я закатил глаза.

— Ты действительно собираешься свести меня с ума, да? Отлично, в тот момент, когда я задую эти чертовы свечи на том торте, который ты купила…

— Я беременна.

У меня отвисла челюсть.

Все замерло.

Я не мог двигаться, говорить, думать.

Беременна?

Черт, она… беременна.

Мой разум лихорадочно соображал, пытаясь понять смысл этого слова. Мое сердце бешено колотилось, выжимая каждую каплю кислорода из легких.

Нила усмехнулась моей растерянности. Ее пальцы переплелись с моими, прижимая к ее животу.

— Беременна, Кайт. То есть…я собираюсь родить от тебя ребенка.

У меня подкосились ноги.

Я рухнул на колени на сцене перед тысячами гребаных людей.

Слезы навернулись мне на глаза, когда я уставился на ее плоский живот. Юбки и нижние юбки ее дымчатого платья скрывали любой намёк на увеличившийся живот, но мое сердце знало.

— Ты… ты…

Я не смог закончить.

Толпа замолчала, когда я обхватил ее ноги руками и крепко прижал к себе. Я поцеловал ее в живот. Я поклялся всем, что у меня было, что сделаю все возможное, чтобы быть достойным этого нового подарка.

Беременная.

Она беременна.

Я поднял глаза, упиваясь ее сияющим лицом.

— К…как?

Она наклонилась надо мной, ее глаза метались между мной у ее ног и толпой.

— Вставай, они все смотрят.

— Мне все равно. Они могут видеть, как выглядит настоящая любовь. Мне не стыдно поклоняться тебе, особенно после того, как ты рассказала мне что-то такое, что изменило мою жизнь.

Я притянул её к себе, она опустилась на колени в своем платье, глаза в глаза.

— Как? Я думал…

Она покачала головой, широко улыбаясь.

— Противозачаточные средства, которое ты дал мне перед Третьим Долгом закончились несколько месяцев назад. Я хотела сказать тебе, что не принимала противозачаточные, но потом подумала…у нас есть все, что нам когда-либо могло понадобиться. Мы выиграли, несмотря на кажущиеся невозможными шансы. Зачем ждать? Мы молоды, но мудры. Мы доказали, что знаем, что правильно, а что неправильно.

Ее рука обхватила мою щеку, слегка дрожащая, но такая чертовски сильная.

— Я хочу иметь твоих детей, Джетро. Надеюсь, ты не возражаешь, что я приняла решение за нас обоих.

— Возражаю? Почему, черт возьми, я должен возражать?

Я прижал ее к себе, сминая ее перья и стразы, взъерошивая поцелуями её волосы.

— Это… это больше, чем я мог когда-либо просить.

Обхватив ее лицо ладонями, я глубоко поцеловал ее.

Я излил ей свое сердце и благодарность.

— Как… как долго?

Она вздохнула, держась за мои запястья.

— Я не уверена. Несколько недель… Возможно, месяц или около того.

Глупая ухмылка расплылась на моем лице.

— Ты уже знаешь кто?

Девочка.

Пожалуйста, пусть это будет девочка. Совсем как Нила.

Ребёнок, которому не нужно будет беспокоиться о том, чтобы столкнуться с такими ужасными долгами. Дочь-первенец, которая выживет и не будет вынуждена расплачиваться за исторические преступления.

Она пожала плечами.

— Я не знаю. Но кто бы ни был, я знаю, что ты полюбишь его так же сильно, как меня, и мы наполним Хоуксбридж звуками смеха.

Я не мог остановиться.

Вскочив на ноги, я подхватил ее на руки. Шлейф ее платья струился по моей руке, когда я стоял в центре сцены с такой гребаной гордостью, что мог летать.

Пристально глядя в камеры, я объявил:

— Моя жена беременна.

Театр взорвался аплодисментами.

Мне было все равно.

Все, о чем я заботился, — это найти уединенное место, чтобы мы с Нилой могли устроить свой собственный праздник.

Повернувшись спиной к миру, прекратив хлопки и веселые разговоры, я поцеловал свою жену.

— Я люблю тебя. Я так чертовски сильно тебя люблю.

Нила положила голову мне на сердце, сделав меня удивительно счастливым.

— Я знаю. 

— Спокойной ночи, не позволяй постельным клопам кусаться.

Визг весело разнесся по комнате, когда Джетро подул на живот нашего ребенка. Наш первенец. Наполовину Уивер, наполовину Хоук.

Последние несколько лет пролетели так быстро. Мы стали настоящей семьей — работали вместе, любили вместе, учились, развивались и смеялись.

Моя беременность протекала легко. Благодаря моей физической форме благодаря бегу, я оставалась гибкой и способной работать до того дня, когда у меня начались роды. Джетро часто заставал меня в ткацких мастерских, где я шила и рисовала, а мой живот рос по мере того, как тянулись дни.

Он никогда не говорил мне остановиться. Он поддерживал все, что я хотела делать. Он держал меня за руку, когда я гуляла по поместью, и в любое время распоряжался кухней, чтобы удовлетворить мои нелепые пристрастия.

Он просто души во мне не чаял, и я еще больше влюбилась в него. Я и не знала, что существует так много слоев любви. Сладкая и искрящаяся, затем похотливая и страстная, превращающаяся с годами в глубокую и бесконечную. И чем дольше мы жили вместе, тем больше становились родственными душами во всех смыслах этого слова.

Он знал мои мысли без моих слов.

Я знала о его тревогах тоже без слов. Мы стали созвучны языку тела и сердечному коду… слушая больше, чем просто ушами.

Чем больше был срок беременности, тем чаще навещал меня отец. Его страх за мое здоровье рос до тех пор, пока я не стала похожа на дирижабль, сглаживающий шрамы нашего прошлого. Он умолял о праве помочь украсить детскую, купил подгузники, приятные игрушки и милую детскую одежду.

Мой близнец был менее впечатлен. Он постоянно подтрунивал надо мной из-за веса, который я набрала, — дразнил меня, как позволено брату. По ночам, когда он приходил в гости, он похлопывал себя по животу с рельефными кубиками и тыкал пальцем в мой огромный живот, добродушно смеясь. Он даже пошутил, что купит мне несколько уроков с личным тренером, как только я вернусь в форму.