Слепые чувства (СИ) - Иванов Марк. Страница 120

Он прыгнул на заднее сиденье, сжал свою катану в левой руке словно плюшевого мишку и положил мешок с деньгами себе под голову вместо подушки. Вытянуть ноги у него, конечно же, не получилось, но даже так это было гораздо удобнее, чем спать сидя.

— Каеф, — сказал Антон, — одеялко бы ешё какое-нибудь и было бы вообще зашибись.

— Думаю ты быстро изменишь своё мнение, — ответил Олег, заводя машину, — Скоро солнце поднимется выше, и тут станет жарко как в бане. Я открою окно, если будет дуть — скажешь.

— И когда ты успел превратится в моего деда? Не хватает только бабушки на переднем сидении, которая будет комментировать каждое твоё действие.

— Заткнись. Ошибку понял, больше никогда не буду беспокоиться о тебе.

— Давай уже поедем. Толкни меня, если начнутся проблемы или когда мы подъедем к какой-нибудь столовке. Во вчерашней был довольно неплохой борщ…

— Ладно. Я бы спросил, не будет ли тебе мешать музыка, но теперь мне пофиг на твоё мнение, — Олег вставил кассету с «Группой крови», и в машине заиграл одноимённый трек, — я даже сделаю погромче, — он прибавил звук на две трети от максимального.

— Мне плевать, — уже закрыв глаза ответил Антон, — меня обычно даже из пушки не разбудишь! Погнали уже!

Зелёная пятёрка выехала из леса и медленно вырулила на трассу. Вскоре в салоне раздался негромкий храп, и Олег остался один на один со своими мыслями, а конкретно с скорбью по погибшим друзьям, которая время от времени сменялась ненавистью к Косте и его компании. Так он и вёл машину под гитарные ритмы группы «Кино»: то со слезами на глазах, то с яростью сжимая руль.

— Вставай, приехали! — Олег заглушил мотор, отключил магнитолу и потряс Антона за плечо.

— А? Чего? Куда? Женя, хватит издеваться, я спать хочу…

— Какая ещё Женя? Я — Олег, и я, как ты и просил, зову тебя жрать! Давай поднимайся!

— Да-да, сейчас… — он хорошенько зевнул и проверил свои карманные часы, — ух ты, восемь часов! Это мы что, уже два часа уже едем?

— Да, я вспомнил наш вчерашний разговор и решил, что сначала надо доехать до Ростовской области, чтобы копам было сложнее нас найти.

— Значит сейчас мы уже подъезжаем к Ростову?

— Как сказать… ещё где-то двести километров. Часам к одиннадцати, думаю, будем.

— Тогда нельзя терять времени… Пошли есть.

Это была даже не столовая, а простая придорожная забегаловка в небольшом посёлке, разделенном пополам оживлённой автотрассой. Такие заведения посещали лишь две категории людей: суровые дальнобойщики и голодные путешественники. Из радио, которое стояло на одном из подоконников, играла спокойная классическая музыка, но она создавала какую-то странную атмосферу: все посетители просто уткнулись в свои тарелки, не издавая ни единого звука, а гробовую тишину нарушали лишь фортепьянные переливы из динамиков и звон посуды.

Парни взяли себе поесть у такой же молчаливой продавщицы и уселись за свободный столик. Вся эта атмосфера неприятно давила на них, и они не могли ни то, что поболтать на какую-нибудь отвлечённую тему, а даже начать разговор.

— Моцарт, — робким шепотом нарушил молчание Антон, разрезая ножом котлету, — соната для фортепиано номер одиннадцать. Вторая часть. Играют на рояле.

— Ты музыкант?

— Было дело… Умею лабать на пианино, но на этом всё. Ненавижу классику, а музыкалка — одна из самых худших вещей, что случалась со мной. Ни за что не связал бы с музыкой свою жизнь.

— Всё настолько плохо?

— Да, но тут дело, скорее, во мне. Просто мне нравится играть то, что хочу лично я, а не то, что заставляют преподы. Но у нас в городе есть действительно талантливые ребята… Взять хотя бы того парня скрипача.

— Это тот, что постоянно с футляром таскался? Насколько я помню, он тоже попал в эту игру.

— Да… Очень интересный человек… И как его только сюда занесло? Парень реально талантливый: скрипка, гитара, альт — на струнных в нашем городе ему нет равных. Видно, что он действительно горит своим делом.

— Ага, не то что я, со своей пустотой… Если бы не этот лагерь, то я бы так никогда и не понял, что качусь в пропасть.

Музыка по радио резко закончилась и ребята тут же поняли причину той депрессивной атмосферы, царившей здесь. После небольшой перебивки из динамиков послышался тяжёлый голос радиоведущей, которая зачитала последние новости:

— Московское время: Восемь часов тридцать минут. В эфире внеочередной выпуск «Последних известий». С момента обнародования министерством внутренних дел новости, повергшей в шок всю страну, прошел час. За это время новой информации появилось немного. Для тех, кто ещё не слышал — повторяем: вчера, в промежутке между восемью и десятью часами утра в пионерлагерь «Ласточкино Гнездо» ворвалась группа, предположительно состоящая из трёх-пяти вооруженных мужчин. Они хладнокровно убили всех, кто находился на его территории: погибли шестьдесят восемь детей, в возрасте от десяти до семнадцати лет и двадцать четыре взрослых. Милиция уже связалась с их родными и близкими, и в течении дня специальный рейс доставит их в Ростов-на-Дону. Ровно в десять часов утра президент СССР Михаил Горбачёв выступит по радио и телевидению со своим обращением, а пока его личным указом девятнадцатое, двадцатое и двадцать первое июня объявлены днём всесоюзного траура. Безусловно, это самая большая трагедия со времён второй мировой войны. Вся страна, а вместе с ней и коллектив нашей радиостанции, приносит свои глубокие соболезнование семьям погибших. Виновные в их смерти обязательно будут найдены и наказаны по всей строгости закона. Мы вернемся с новыми новостями через тридцать минут.

Новости закончились, и по радио вновь заиграла классика. Это сообщение поразило парней в самую душу, опустошив и разбив их изнутри. Только сейчас они смогли осознать масштаб той трагедии, что учудил обиженный на лагерь Костя. Слова и комментарии были лишними — ребята, как и все в этом зале, молча уткнулись в свои тарелки и продолжили доедать свой завтрак.

Олег не сразу понял, что произошло дальше: входная дверь открылась и на периферии мелькнула знакомая широкоплечая фигура. Он поднял взгляд и увидел Костю с корешами — они, в своём нормальном обличье с человеческими зрачками, заказали себе еду, сели неподалёку от их столика и с отвратительной ухмылкой начали пялиться на парней. Олег вспыхнул как спичка, и уже хотел было встать и набросится на троицу, но Антон вовремя схватил его за руку.

— Не горячись! — грозно шепнул ему он.

— Отпусти! Вот, они же сами пришли к нам в руки! Я должен замочить их!

— Тихо ты! На нас уже косятся! Послушай, они могут активировать своего внутреннего зверя в любой момент — для этого хватит даже банального пореза. Мы же с тобой в данный момент беспомощны — без меча я боюсь надолго давать волю своей силе, а ты можешь лишь ненадолго оттянуть свою смерть. Да и если бы эти трое хотели напасть, то сделали бы это гораздо раньше, а сейчас они просто нас провоцируют. Мы должны добраться до Мурманска и перейти на следующий этап. Если учудим что-нибудь необдуманное, то можем заработать себе таких проблем, которые сможет решить только мини геноцид. Ты хочешь, такого исхода? Хочешь, чтобы я поубивал ещё целую кучу народа?

— И что нам делать? Не обращать на них внимания?

— Нападут — будем защищаться, а так да, доедай и поехали.

Только при одном взгляде на Костю внутри Олега закипали ярость и гнев, а из его головы не выходили убитые им Катя и Даша, которые прижались друг к другу в последние секунды своей жизни, но Антон своим холодным взглядом гасил этот пожар и не давал ему вырваться наружу. Доев, парни вышли, и, даже не оглянувшись в сторону троицы, продолжили свой путь.

Дорога превратилась для них в рутину: к одиннадцати часам, без всяких происшествий они добрались до Ростова и полюбовались красивым Доном, в котором Олег узнал в ту самую речку из лагеря.

Впервые за всё время пути ребята начали вести разговоры не о своём совместном путешествии, а о посторонних вещах. Антон рассказывал о своей жизни в городе, ненавистной музыкалке, своём лучшем друге Андрее и их случайном знакомстве, но были темы, которых он упорно избегал: его первый этап в этой игре и сестра. Олег знал Женю не понаслышке — это был единственный человек в их маленьком городке, который мог с лёгкостью одолеть сразу всех четверых гопников разом. Как то раз, когда она возвращалась домой, с деревянным тренировочным мечом наперевес, и они подкараулили её в какой-то тёмной подворотне, чтобы «попросить позвонить», но Женя достала свой клинок и накостыляла им так, что Олег потом две недели ходил в синяках по всему телу и не мог пошевелиться без дискомфорта. После этого случая парни навсегда оставили её в покое.