Карта костей (ЛП) - Хейг Франческа. Страница 58
Ω
Обещанный небом снег пошел после заката. Он выпал, смазывая темноту толстым белым слоем. Времени для долгих прощаний не оставалось. Салли обняла Дудочника и Зои и — к моему удивлению — пожала мне руку.
Ксандер не двинулся, наблюдая, как за окном в порывистом ветре кружатся снежинки. И не обернулся, когда я подошла. Он сидел, уперевшись подбородком в подоконник, от дыхания на стекле запотело его отражение.
Мы бы взяли его с собой — в конце концов, это же Ксандер первым почувствовал Ковчег. Но с ним и с Салли мы не смогли бы обойти солдат Синедриона и двигаться быстро, не говоря уже о том, чтобы проникнуть в хорошо охраняемый Ковчег.
— Нам нужно идти, — сказала я ему. — И мы не можем взять тебя с собой.
— Чтобы найти «Розалинду»? — спросил Ксандер. Это было самое осмысленное предложение из всех, что он произнес за несколько недель. Я не посмела рассказать ему об отрубленных головах носовых фигур с кораблей, оставленных в снегу на восточном тракте и об экипаже «Розалинды», заключенном в баки Синедриона.
— Мы пойдем искать Ковчег, — ответила я. — Лабиринт костей.
Даже если он и понял мои слова, то никак не отреагировал.
— Прости. — Я действительно сожалела. Не потому что оставляла его здесь — у нас не было иного выбора. А потому, что избегала его. К несчастью, его разум представлялся мне языком колокола моего собственного безумия, и у меня не хватало духу проводить с ним больше времени.
Сейчас, наблюдая за снегопадом, он казался намного спокойнее. Прежде чем уйти, я коснулась его руки.
— Нескончаемый огонь, — словно обещание прошептал он.
Глава 29
Я взвалила на спину заплечный мешок, и он со звоном ткнулся мне в лопатки. Не зная, чего ожидать в Ковчеге, помимо еды, воды и одеял мы запаслись фонарем и жестянками масла. Салли, Саймон и Инспектор провожали нас взглядами.
На перекрестке близ ворот ждали шестеро людей Саймона, включая Криспина, который держал поводья наших лошадей. Дудочник тихо с ним переговорил, чтобы не услышали остальные, затем кивнул и вернулся к нам с Зои.
— Поедем с патрулем Криспина, — сказал он. — Так нам представится лучший шанс улизнуть незамеченными, если солдаты Синедриона ведут наблюдение. Ничего не говорите отряду о том, куда мы едем и зачем.
Мы вскочили в седла и выехали из восточных ворот. За стеной снег летел в лицо, и я укуталась шарфом по самые глаза. Десять минут мы следовали за Криспином на восток по главной дороге, прежде чем повернуть на юг и описать широкий круг вдоль городской стены. На ней с интервалом в несколько шагов пылали факелы, освещая небольшие участки заснеженной земли. На дозорных башнях горели фонари. Кольцо света лишь сгущало мрак, в котором мы продвигались вперед.
Вскоре я почуяла запах дыма, и Криспин указал на юг.
— В нескольких километрах отсюда лагерь Синедриона, — пояснил он. — По меньшей мере сотня солдат. Наши лазутчики следят за ними с прошлой недели. — В темноте запах дыма в заснеженном воздухе был единственным, что их выдавало. — Инспектор и Саймон планируют налет.
Я кивнула. Разумное решение, если учитывать, что солдаты Синедриона прибывают и вскоре смогут окружить город. Но при мысли об очередной битве, пусть и необходимой, к горлу подступила желчь. Вот так и работает насилие, поняла я: оно не знает границ и распространяется чумой мечей.
Патруль молча объезжал город с южной стороны, слева темнел призрак сожженного леса. Когда мы повернули на север, до меня донеслась музыка. Звуки тут же унес ветер, и когда я приподнялась в стременах и оглянулась по сторонам, остальные продолжили ехать вперед, словно ничего не услышали. Ноты продолжали свистеть в песне ветра, падая вокруг меня, словно снежинки. Я окликнула Дудочника, но он сказал, что ничего не слышит. Тогда я поняла, что кроме ветра и топота копыт по снегу никаких звуков больше нет. Музыка звучала у меня в голове.
Мы как раз собирались пересечь тракт, ведущий от Нью-Хобарта на запад, когда едущий во главе патруля Криспин поднял руку, требуя остановки. Что-то раскачивалось впереди под одиноким дубом. Люди Криспина тут же взяли оружие наизготовку. Из-за снегопада было сложно определить, что там такое. Силуэт походил на человека, но был слишком высоким и раскачивался на пронизывающем ветру. На мгновение мне почудилось, что он парит над землей, словно призрак, неупокоенная душа одного из павших непогребенных бойцов. И тут порыв ветра на секунду очистил обзор.
Мужчина висел на ветке, и наклон его головы явно не был естественным. Три ворона сорвались с ветки над ним, когда Криспин и двое его людей подъехали к импровизированной виселице.
— Стой на месте, — скомандовал Дудочник, хватая меня за руку, когда я понукнула лошадь. Он вытащил нож, а Зои и оставшиеся солдаты оглядывались по сторонам, опасаясь нападения.
— Это омега, — крикнул Криспин. — Его здесь не было, когда проходил последний патруль, но следов вокруг нет — должно быть, его вздернули на закате, до снегопада.
Лошадям передалось наше беспокойство, и они недовольно всхрапывали и жались друг к другу.
— Это послание, — вздохнул Дудочник. — Альфы оставили его для наших патрульных.
— Мне нужно на него посмотреть, — решила я.
— Хочешь снова увидеть изнутри камеру сохранения? — рявкнула Зои. — Потому что именно там тебя и запрут, если не будешь слушаться. Мы в километре от стены. Это вполне может оказаться засадой.
Не обратив внимания на ее слова, я направила лошадь к дереву. Дудочник бросился за мной, крича на ходу. Но я его не слушала. Музыка в моей голове — это песня про убежища. Чем ближе я подъезжала к дереву, тем больше она превращалась в какофонию: ноты звучали неверно, словно бард играл на расстроенных струнах.
Это Леонарда они вздернули. Его гитару разломали и вновь подвесили за ремень ему на шею. Гриф гитары делал повешенного похожим на пугало. Когда порыв ветра вновь качнул тело, я увидела, что руки барда связаны за спиной. Некоторые пальцы торчали под странными углами. Были ли они сломаны в борьбе или его пытали? А может, это просто трупное окоченение. Мне не хотелось знать правду.
Дудочник и Зои встали по бокам от меня, глядя на Леонарда, которого ветер теперь повернул к нам боком.
— Здесь небезопасно, — прошептал Дудочник. — Вокруг кишат солдаты Синедриона. Нам нужно оставить патруль и двигаться дальше.
Вместо того чтобы прислушаться, я слезла с лошади и привязала поводья к ветке, чтобы развязать Леонарду руки. Бечевку туго затянули, волокна шуршали друг по другу, пока я пыталась распутать узлы. От шороха зуб на зуб не попадал, хотя прикосновение к холодной плоти Леонарда не вызывало дрожи.
— Можете отвезти тело в Нью-Хобарт и там похоронить? — спросила я Криспина, который напряженно следил за западной дорогой.
Он покачал головой:
— Там и так хватает тел для погребения. У нас тут патруль, а не бригада могильщиков. Я пошлю гонца в город с докладом, а двоих отправлю прочесать местность. Остальным нужно закончить патрулирование.
— Хорошо, — процедила я. — Похороню сама.
— У нас нет на это времени, — прошипела Зои. Я лишь продолжила распутывать бечевку.
Освобожденные руки Леонарда не повисли по швам, а остались заведенными за спину, застывшие или замерзшие.
Я не дотягивалась до веревки, обхватывающей его шею. Несколько раз я подпрыгнула, размахивая кинжалом, но получилось лишь испугать лошадь и заставить тело Леонарда вертеться волчком.
— Я справлюсь быстрее, если вы прекратите пялиться и поможете, — пропыхтела я.
— Нет времени копать могилу, — отозвался Дудочник. — Мы его снимем, но потом нужно ехать.
— Ладно, — выбившись из сил, согласилась я.
Мы сделали все, что могли. Сидя в седле, Дудочник перерезал веревку, пока я поддерживала тело; потом мы вместе опустили его на землю. От тяжести у меня снова заболела недозажившая рука. Зои придержала лошадь брата, Дудочник спешился и снял с Леонарда гитару. Дерево жалобно заскрипело, хрустнули обломки. Я перегнулась через труп и попыталась ослабить удавку на шее. Устав, я ее перерезала; плоть под петлей была жуткого темно-фиолетового цвета и не расслабилась, а сохранила следы от веревки.