Карта костей (ЛП) - Хейг Франческа. Страница 66
— У тебя есть счастливое число? — спросила я.
Дудочник тихо усмехнулся.
— Давай не будем полагаться на мое везение.
Я сосчитала до трех, удлиняя паузы между числами. Жуть как не хотелось произносить последний слог, но я все равно выдохнула «три», и мы прыгнули.
Ловко протиснуться между лопастями не вышло: левым коленом я задела одну, и следующая врезалась мне в правое плечо. Дудочник, все еще сжимающий в руках фонарь, промелькнул перед глазами вспышкой. Мы оба приземлились на пол нижней комнаты. Дудочник выдохнул, а я не смогла сдержать смех, пусть и проверяя, не ранено ли плечо. Наши улыбки померкли, когда лопасти над головой вновь пришли в движение.
Они вращались прямо над нашими головами. Мы присели: потоки воздуха словно прибивали нас к полу.
— Если бы мы замешкались еще на пару секунд, — крикнул Дудочник. — Если б моим счастливым числом было десять, приземлились бы мы по частям.
— Возможно, не такой уж ты невезучий, — громко ответила я, отползая к стене, где дуло не так сильно.
Мы осмотрели комнату. Как и в верхней, по стенам густо змеились трубки и провода, а также были натыканы кнопки. Надписи на табличках так же представляли собой раздражающую смесь знакомого и непонятного: ВЕНТ. ПРОХ. НА УРОВЕНЬ 4; МАРШРУТ К ШЛЮЗУ ДЕЗИНФЕКЦИИ. На трех стенах были большие металлические люки, обмотанные ветхой черной тканью.
Дудочник обернулся ко мне с немым вопросом в глазах: какой путь правильный? Потянул за черную ткань, и она рассыпалась в его пальцах.
— Черт возьми! — крикнул он мне на ухо, смерив люки взглядом. — Я думал, с туннелями мы закончили!
— Так и есть, — кивнула я. — Смотри.
Электрический свет тут же погас, оставив нас в сумрачном свете фонаря.
— Ладно, — вздохнула я в благословенной тишине. — Тогда слушай. — Я отступила на шаг назад и аккуратно топнула. Пыль на полу приглушила звук, но мы все равно услышали лязг. Под ногой что-то сдвинулось: съемная панель в стальном полу.
Дудочник поднес фонарь ближе, и мы встали на колени. Смахнув пыль с потайного люка, мы увидели гравировку на металле.
ДОСТУП ТОЛЬКО ДЛЯ АВАРИЙНОГО ОБСЛУЖИВАНИЯ
ДЕАКТИВИРУЙТЕ ВПУСКНЫЕ КЛАПАНЫ НА ВРЕМЯ ОТКРЫТИЯ ЛЮКА
ПОКИДАЯ ДИСПЕТЧЕРСКУЮ, ПРОЙДИТЕ ПРОЦЕДУРУ ДЕЗИНФЕКЦИИ
— Наше появление считается аварийным? — с кривой улыбкой спросил Дудочник.
Люк был обтянут той же черной материей, что и шлюзы на стенах, ветхой и осыпающейся при прикосновении. Когда Дудочник потянул за ручку, люк сразу открылся. Уходящий вниз туннель был шире тех, по которым нам пришлось пробираться ранее. К одной стене была приварена металлическая лестница.
Спустившись еще на тридцать-сорок метров по ней, я нащупала ногой очередной люк. Постояла несколько секунд, проверяя, нет ли движения в коридоре внизу. Там не было ничего, кроме пыли и остаточного гула электричества. Но я все равно постаралась действовать тихо: аккуратно поставила фонарь на пол и открыла люк. Спустила в него ноги и спрыгнула на пол. Дудочник последовал за мной. Мы очутились в Ковчеге.
Глава 33
Наконец-то мы попали в более-менее привычную обстановку. Не сказать, что гостеприимную: жесткие серые полы, низкие потолки, длинный коридор, ведущий во мрак в обоих направлениях. Каждые несколько метров попадались вделанные в потолок решетки, а над ними чувствовалась сеть вентиляционных туннелей, через которые мы только что прошли.
Мы пробирались по главному коридору, света лампы хватало только на несколько шагов впереди. Тут — открытая железная дверь, там — угол. Все прямые линии смягчались пылью. Когда Дудочник обвел лампой пространство, показалась еще одна дверь, ведущая в другой коридор, в иной оттенок темноты.
Несколько месяцев назад, когда мы с Зои и Кипом шли через запретный город, мой разум кипел от суетливого гула мертвецов. Здесь все было совсем не так. Возможно, потому, что население города погибло внезапно, взрыв оборвал их жизни без предупреждения. В Ковчеге в воздухе висела другая тяжесть. Казалось, можно задохнуться от тишины. Медленное умирание. Годы, десятилетия тьмы и отчаяния за стальными дверями над этим всем. Тревога, тяжелее тонн камня, земли и воды над головой.
— Мрачно тут, — произнес Дудочник, водя лампой из стороны в сторону.
Я не видела смысла отвечать. Каждый сантиметр пространства вопил об унынии.
— Я думал, тут будет по-другому, — продолжил Дудочник. — Удобнее. Полагал, что здешним повезло, но теперь представить не могу, каково это — застрять тут надолго.
Я-то как раз могла это представить, потому что хорошо помнила свое пребывание в камере сохранения и знала, что может сделать с человеком подобное место. В годы, проведенные в клетке, мои нервы словно оголились от трения обо все твердые поверхности и запертые двери, и в итоге все чувства обострились до боли, а низкий потолок превратился в пародию на невидимое небо.
Я вела нас на запад. Даже здесь, вне тесных вентиляционных тоннелей, наши шаги приглушал толстый слой пыли. Тут целую вечность никто не ходил. Несомненно, Синедрион изучил весь Ковчег, но я чувствовала, что на этом уровне никто не шевелился и не дышал. Мне даже не требовалось заглядывать в комнаты, чтобы в этом удостовериться — пустота была так же ощутима, как и пыль. Словно проверить флягу на вес — не нужно отвинчивать крышку, чтобы понять, что воды внутри нет.
Двери в боковые проходы стояли открытыми настежь, но мы шли дальше по главному коридору. Через равные промежутки встречались толстые стальные двери. Внушительные, со сложными замками, противовесами и засовами, однако незапертые. Я осмотрела один из замков — никакой замочной скважины, лишь металлический кубик, усыпанный кнопками с цифрами от нуля до девятки. Эти кубики, вырванные из дверей, висели сейчас на оголенных проводах.
Каждый раз, когда спонтанные включения электричества порождали свет, с ним приходил и звук. К пчелиному жужжанию огней присоединялся гул сверху, из вентиляционных труб. Потом свет гас и нас укутывала тишина — плотная, как в гробнице.
— Неудивительно, что многие тут выжили из ума, — бросил Дудочник. — У меня самого мурашки по коже.
На некоторых участках сквозь стены просачивалась вода. Реку на поверхности удерживали насыпь и свод, но она никогда не прекращала упорные попытки проникнуть вниз. С потолка по правой стороне коридора тянулись черные мохнатые метастазы плесени, похожие на шкуру какого-то огромного животного. Мы заглянули в комнату, где полы покрывала зловонная лужа, медленно питаемая каплями влаги с потолка. Они ударялись о поверхность в одном темпе с нашими шагами, и мне пришлось заставить себя не оглянуться проверить, что нас никто не преследует.
Ω
Мы вошли в просторный зал — казалось, темнота отбежала к углам, испуганная светом лампы. Нашим взорам открылся длинный накрытый стол: ножи и вилки аккуратно лежали рядом с тарелками, каждая из которых предлагала в качестве угощения пыль. Я провела рукой по спинке стула. Не дерево, не кожа. Какой-то незнакомый материал. Даже через четыре века здесь, в подземелье, он не рассыпался и не сгнил. Твердый, но, в отличие от металла, совсем не холодный.
Если не считать пыли, вполне повседневная обстановка, которую можно встретить где-нибудь на кухне или в трактире. Дудочник поставил лампу на стол и взял тронутую ржавчиной вилку, потом со стуком бросил ее обратно. Я наклонилась, чтобы положить прибор на прежнее место, параллельно ножу, но потом поняла, как это смешно — приводить в порядок стол для призраков.
Следующая дверь, как и все остальные, оказалась открыта, обнаженные ригели замка торчали, словно зубы. Я провела ладонью по поверхности двери и почувствовала выгравированные буквы. Дудочник поднял лампу, и мы их рассмотрели, несмотря на застрявшую в пазах пыль: «СЕКЦИЯ Е».
— Это здесь они держали сумасшедших, да? — спросил Дудочник.