Несознательный 2 (СИ) - Каталкин Василий. Страница 70

Полностью всю программу отстреляли к двенадцатому сентября, ну и напоследок, ахнули оставшимися четырьмя ракетами по цели на расстояние в пятьсот километров. И тут система наведения показала себя во всей красе, на трех изделиях добились стопроцентного попадания. Все, думаю, у Соколова не найдется возражений для принятия наших изделий на вооружение. Интересно, а как у них пойдет испытание «немцев» насколько мне стало известно, для них стартовую площадку должны подготовить к десятому октября. Ох и плюется, наверное, Вознюк начальник полигона, подкузьмили мы ему со своими испытаниями, почти месяц из графика строительных работ украли. Но тут уж сами виноваты, могли и раньше строительные работы начать. Хотя строители и так не стояли, пока их на полигон не пускали, они свой военный городок отстраивали.

Встречали нас на производстве как победителей, даже митинг торжественный был организован по этому поводу, и парторг, зараза, целоваться полез. Вот чего я не понимаю и никогда не пойму, что за радость такая, тьфу, еле увернулся. Пришлось экспромтом произнести речь, о том, что это победа всего коллектива ОКБ-51, ну и о заслугах партии, во главе которой стоит наш великий вождь товарищ Сталин, тоже не забыл сказать, без этого ни одно торжество на производстве в этом времени обойтись не могло. Приторно, а приходится об этом говорить, и вовсе не потому, что пока в СССР процветает культ личности, а потому, что в большинстве своем люди искренне верят, что победили в тяжелейшей войне только благодаря личности Сталина и просто не понимают, если кто-то думает иначе. Закончился митинг хоровым пением, но не привычным интернационалом, а маршем авиаторов и на строчке: «Наш острый взгляд пронзает каждый атом» я чуть не вздрогнул, это же надо было получить привет из двадцатых, уже тогда предвидели мощь атома. А ведь люди еще не догадываются, что стоят у истоков ракетно-ядерного щита, благодаря которому удалось предотвратить третью мировую войну.

Ну а у меня опять начинается гонка, настала пора испытывать стартовые пороховые ускорители и прямоточные двигатели, если работу ускорителей, или как мы их назвали стартовых ступеней, еще можно было проверить на стенде, то вот с прямоточными двигателями просто беда. Нет у нас пока еще аэродинамических труб со сверхзвуком, поэтому придется снимать характеристики двигателя только в реальном полете. Не скажу, что для нас это так уж критично, но опять же переводить изделия для отработки режима работы двигателя тоже не дело, поэтому пришлось изобретать небольшой стабилизирующий парашют с пороховым тормозным устройством, которые были призваны обеспечить мягкую посадку изделий после выработки топлива. И первый удачный испытательный полет «болванки» мы сумели провести пятого ноября, не специально, просто так совпало.

Кстати, к этому времени Челомею удалось узнать, как идет программа испытаний у Королева. Плохо идет, система управления у них была несколько сложнее чем у нас, поэтому сбои преследовали на каждом шагу, то один датчик выходил из строя, то другой барахлил, то неконтакты в связных кабелях. Те неисправности, что могли устранить на месте, устраняли и ракеты летели, но в двух случаях ракета рухнула рядом со стартом, поднявшись всего на сотню метров вверх. Вот она цена торопливости, мало того, что ГАУ на Королева давил, так еще и наш удачный проект свою лепту внес. Интересно, а что получилось бы, если бы мы поддались давлению Соколова? А ничего бы не получилось, полигон бы еще не был готов, только нервы себе испортили бы.

Глава 15

Танцуй Россия и плачь Европа ​

Не то, чтобы я забыл о неурожае 1946 года, но надеялся, что благодаря тому, что война закончилась на полгода раньше, его последствия будут не столь катастрофичны. Последствия и на самом деле оказались гораздо мягче, чем в той реальности. А все потому, что во-первых: до неурожая был еще полноценный 1945 год, когда к весне страна успела подготовиться; во-вторых: война с Японией позволила продлить продовольственный ленд лиз; а в-третьих СССР не оказывал продовольственной помощи Франции.

Думаю, последнее произошло из-за того, что неожиданно французы взбрыкнули и предъявили нам претензии по проблеме немецких репараций. Оказывается, при проведении Ялтинской конференции, были урегулированы вопросы получения репараций с Германии, СССР должен был получить на восстановление разрушений вызванных войной десять миллиардов долларов. И Сталин согласился на это, прекрасно понимая, что СССР возьмет в натуральном выражении в десятки раз больше. Что и произошло, из поверженных стран вывозились все мало-мальски значимые предприятия, и это при том, что большинство немецких пленных были задействованы в качестве бесплатной рабочей силы на восстановлении городов. Естественно, все это составляло лишь небольшую часть тех потерь, которые страна понесла в результате фашисткой агрессии, но французские дипломаты решили иначе, и это на некоторое время подпортило отношения между союзниками.

Так же была существенно урезана продовольственная помощь и некоторым «братским» странам, это особенно касалось Румынии и Польши, а принятые меры по сохранению урожая позволили значительно снизить последствия неурожая, хотя и совсем без проблем не обошлось, кое-где, все же возникли перебои с хлебом.

Удивительно, но все это не держалось в тайне, как всегда было принято в СССР, наоборот все данные публиковались на страницах центральных газет — что-то непонятное происходит в высших эшелонах власти. Обычно решение об оказании помощи союзникам держалось в глубокой тайне, так как народ слишком нервно относился к оказанию продовольственной помощи другим странам, когда самим, чего греха таить, приходилось голодать. Заявленную на 1947 года отмену карточек, власти естественно отложили, так же как и ограничили ассортимент в коммерческих магазинах. Хлеб и мука снова исчезли с прилавков «свободной» торговли, и на рынке тоже стали жестко следить за тем, чтобы никто ими не торговал. А вот ограничения на торговлю картошкой и яблоками полностью сняли, и были опубликованы изменения к закону СССР от 1 сентября 1939 г., где налог брался только с продаж продукции огородов и садов. То есть, теперь, чтобы торговать на рынке, частник должен был получить соответствующую справку по месту жительства, предъявить продукцию, которую он решил реализовать, уплатить налог, и только после этого получал право торговать. Реализовал он свою продукцию полностью или частично, никого не интересовало, главное чтобы налог был уплачен сполна.

Казалось бы, подобные изменения в закон должны были значительно снизить накал продовольственной проблемы, но на деле все оказалось гораздо сложней. Председатели колхозов и совхозов очень неохотно выдавали справки, и пытались включить картофель, выращенный на приусадебных участках, в свои планы заготовок, то есть все опять на некоторое время застопорилось. Но тут на «помощь» селу пришли кооператоры, которым было дано право закупки сельскохозяйственной продукции по собственным расценкам напрямую у населения. Заметьте, не по государственным, а по собственным. С 1935 года потребительская кооперация утратила значение основной торгующей системы в стране и стала обслуживать только сельское население, но на короткое время ее пришлось снова реанимировать. Если взглянуть на произошедшее более пристально, то в этом можно было разглядеть спекуляцию, однако спекуляция эта находилась под жестким государственным контролем, так как кооперативы только формально были самостоятельны в этом вопросе. Такое впечатление, что советское правительство было вынуждено пойти на такой шаг, но признавать откат от государственной продовольственной политики не хотело, вот и нашли такой выход из положения. И такой шаг принес свои плоды, в 1947 году голода в СССР удалось избежать.

Не обошлось и без перегибов, ибо натуру человеческую сразу не изменить, по стране прокатились аресты, связанные с хищением социалистической собственности. А что мы хотели? Появились живые деньги, а значит, обязательно появятся те, кто захочет их поиметь незаконным путем, и тут возник целый ряд нарушений закона, от председателей колхозов, до простых учетчиков, которые пытались реализовать колхозную продукцию как личную, списывая ее на потери. Тут уж не закон о «Трех колосках», тут все было гораздо серьезней, одно время даже партийные органы на местах ходатайствовали об отмене потребкооперации, но ответ был примерно в том духе, что надо не отменять постановление, а совершенствовать учет колхозной продукции.