Дневник отчаявшейся или Наложница некроманта (СИ) - Никольская Алина. Страница 25

До рассвета. Он дал мне время только до рассвета.

Быстро оглядевшись вокруг, и тут же осознав, насколько это было глупым решением, я вышел следом за уже скрывшимися на лестнице некромантом и Аннет.

— Да во имя Тьмы, — выругался я, подхватив эту «присказку» от Господина. Я понял, что не понимаю, куда мне идти. По перестроенному замку Ноэл водил меня обычно сам и, как правило, под своими чарами. Сориентироваться самостоятельно я не мог. Да еще и в полной темноте, которую так любил некромант. — Примула, — выговорил я, без особой надежды, что сработает. Это заклятье я не использовал уже не первый век.

Но оно сработало! В моих руках появился и разгорелся теплый и совсем маленький шарик, освещая небольшое пространство вокруг мягким желтым светом. Он разрастался по мере того, как я, помимо ключевого слова, повторял магические формулы.

И вот, у меня в ладони уже едва помещающийся шар света, «солнышко» моего изобретения. Я оглядывался нервно по сторонам в ожидании новой порции боли или оклика некроманта, но ни того, ни другого не последовало. Даже если он и почувствовал небольшое колебание магии, то не придал этому значения.

В свете шара, медленно поднявшегося к потолку, и теперь последующего за мной, куда бы я ни пошел, я разглядел и еще кое-что. Иссохший труп, истерзанный годами службы Господину, едва ли был похож на человека. Он сидел, привалившись спиной к стене, его лицо было закрыто ладонями.

Пусть и казалось, что такая поза могла быть принята им осознанно, это было не так. Душа отсутствовала в этом теле. Все, чем он располагал для исполнения своих каждодневных функций, это остатки разума прежнего владельца. Не имеющий самосознания, но способный выполнять простые распоряжения, этот когда-то живой человек попал ко мне в руки уже мертвым. В общем-то, он был мертв и сейчас.

— Посмотрим, — я сел на корточки рядом.

В принципе, в обязанности его входила уборка всего замка, а, значит, ориентироваться он здесь должен. Только вот нужно его подпитать магией. Я коснулся его ледяной и твердой руки, привычно поймал искру магии, зародившуюся где-то внутри меня, и направил магическую силу, черпаемую из этой небольшой искорки в него. Я увидел, как по всему телу его прошла судорога, а потом ладони отодвинулись от лица, открылись глаза, показывая белки, лишенные зрачков.

— Господин, рад служить, — выдал он заложенные мной когда-то слова приветствия. Знал бы хоть кто-то, как я теперь ненавидел это обращение. Если когда-нибудь я смогу выбраться, то не позволю так обращаться ко мне ни одному из живущих.

— Проведи меня в библиотеку, — я поднялся на ноги, и слуга-нежить тоже встал.

— Следуйте за мной, Господин, — он зашагал быстро, время от времени оглядываясь, чтобы проверить, поспеваю ли я за ним. Идя впереди на пару шагов, куда не доставал тусклый свет моего «светила», мертвяк вовсе не нуждался в свете. Призванный для того, чтобы убираться только по ночам, он был заколдован так, чтобы ему не требовалось зрение. — Осторожно, ступенька, — предупредил слуга, и я автоматически поднял ногу еще до того, как сообразил. Все, мы на месте.

Я толкнул двустворчатую дверь, и вошел в библиотеку.

— Ты свободен, — мертвяк поклонился и скрылся в темноте, а я, вместе со своим «солнышком» остался в огромной библиотеке, пытаясь припомнить, какие вопросы мне задавал Господин.

Кажется, он спрашивал, почему Аннет не воспринимает магию. Ответ на этот вопрос я мог дать ему и прямо сейчас — здесь не было тайны. Как остановить мертвяков? Пожалуй, и это я тоже знал. Ответ на этот вопрос, в общем-то, как и на первый, был перед носом у Ноэла, но он упорно отказывался его замечать. Что он еще спрашивал? Кажется, как вытащить ребенка из Аннет как можно быстрее? Это я тоже знал без всяких книг. Вколоть ей одно из многочисленных зелий в моей лаборатории — и готово, она больше не беременна. Она забеременела-то не больше полутора месяцев назад

Вроде, на этом вопросы, заданные мне, заканчивались. И, казалось бы, можно было и не идти в библиотеку за поиском того, что и так мне известно. Рассказать все нужное некроманту, и все — Аннет в безопасности.

Я мог, но не стал. Тогда, в камере, я понял одно — пока я не смогу сравняться с Господином силой, эта отсрочка не даст и глотка свободы, только томительное, нервное ожидание исполнения его угрозы не в этот, так на следующий день.

И тот вопрос, который я себе задал еще в момент, когда Ноэл поймал меня, требовал исследования. Стоило рассказать мужчине все интересующее, как он снова изолировал бы меня от любых текстов. Господин не читал сам, а потому не хотел, чтобы этим занимался и я, пока ему это не будет выгодно. Как, например, сейчас. И я должен был воспользоваться своим положением.

Я отправил светящийся шар под самый потолок, заставив его стать больше и осветить постоянным ярким светом все помещение.

Закрыв глаза, я прикинул примерный список книг, где шла речь о даре и его проявлениях. Только из имеющихся у меня сейчас в распоряжении, набиралось, где-то штук двести. И все из них я уже читал. Собирая по всему миру, каждый из этих фолиантов я хоть мельком, но проглядел, как только текст попадал мне в руки. И ни в одном из прочитанных я не мог припомнить ни одного слова о том, что человек со своим даром не может сопротивляться другому магом с даром, отличным от его.

Нигде, кроме… Я обернулся и взглянул прямо на длинный стол, стоящий в центре помещения. Вокруг него располагались мягкие стулья. А вот на нем самом, пустом, в одиночестве лежал свиток первого некроманта, отца Учителя.

Приготовленный для той самой встречи, и так и не прочтенный им. Я не успел прочитать его. Слишком взволнованной предстоящим визитом, я лишь положил найденную вещь на самое видное место и ушел приводить в порядок тогда еще мой замок.

Руки вдруг затряслись без какой-либо очевидной причины, и я бросился к бумагам так, словно у меня совсем не было времени и это было последней моей надеждой.

— А это не так? — побледневшими губами я сам себе задал риторический вопрос.

Онемевшие пальцы отказывались меня слушаться, когда я пытался перевернуть пожелтевшие и едва ли не рассыпающиеся от старости листы.

О чем он мог писать? Может, первый некромант вовсе и не думал набросать и пары слов о своем даре? Это могло быть и просто его жизнеописание, из разряда тех, которые любили оставлять своим потомкам многие великие маги.

Чуть не уронив на пол, я отодвинул стул и сел, вчитался в старинные руны, которые для шифровки использовали в древности. И пусть этот язык был сложен, но у меня почти вся библиотека состояла из таких книг — уж я-то мог разобраться.

«Генрих Фердинанд, сын мой…»

Я усмехнулся, впервые подумав о том, что, получается, я никогда не знал имени Учителя. И, что самое странное, никогда не задавался этим вопросом.

«…я передал тебе все, что когда-либо знал о магии. Почти все. Надеюсь в годы, когда ты отыщешь этот текст, воспользовавшись множеством подсказок, оставленных мною в нашем старом доме…»

Подсказками?!

Отец Учителя погиб при пожаре в собственном доме. И долгое время ходили слухи, что он сам и вызвал этот пожар… Теперь, наверное, можно сделать вывод, что слухи ложные.

«…ты сможешь быть достаточно мудрым, чтобы это знание принесло тебе мир, вместо бесконечной неуемной жажды власти. Выражаю надежду, что будешь достаточно милосерден ко своим собратьям, чтобы не развязать войну, подобную той, которая привела уже однажды почти к полному истреблению магов.»

Я нахмурился. В моей памяти не было ни одного эпизода, когда Учитель говорил бы о какой бы то ни было войне. Тем более о такой, которая бы привела к вымиранию магов. С чего бы?

Мы, маги, всегда были рядом с людьми, в помощь людям. Ну, в крайнем случае, сражались бок о бок с людьми своей страны и за свою родину с врагами, у которых в союзниках часто были другие маги.

«В день, когда я пишу эти строки, с момента окончания противостояния прошло всего двое суток. Ты, впрочем, как и я, будем среди тех, чья память, как и память обычных людей, будет стерта. Из нашей памяти пропадет и война, и все жертвы, павшие в ходе противостояния, станут не героями войны, а просто магами, погибшими по разным причинам.