Мстительные духи (ЛП) - Хейс Роберт. Страница 49

— Ты хотя бы не пугала меня, — Гуан улыбнулся девушке. — И это было убедительно. Я не знал, что смотрю на отражение, пока не понял, что сзади никого нет.

— Я становлюсь лучше, — сказала Кира. — Раньше я могла делать лишь монстров из тени, силуэты без, кхм, облика. Но я понимаю, что это лишь начало.

— Стоило лучше учиться в Хэйве, — сказала Янмей. — Мудрец мог многому тебя научить.

Кира застонала.

— В Хэйве было скучно. Но Гуан может меня научить, — она улыбнулась, ее глаза блестели.

— Что? — Гуан вздрогнул и чуть не выронил чай.

— Харуто сказал, что ты был мастером ци. Он сказал, что мои кинжалы хрупкие, и ты можешь научить меня, как их укрепить.

— Капуста! — возмутился Гуан. — Старику стоило молчать.

— Так ты можешь? — спросила Кира. — Научить меня? — она явно хотела учиться.

Гуан взглянул на Янмей. Она потягивала чай, хотя от него еще поднимался пар. Она поймала его взгляд и кивнула.

— Хорошо, — Гуан был рад поводу опустить кисть. Поражение было проще, если у него была хорошая причина. — Мы начнем медленно. Твои кинжалы созданы из твоей ци, верно?

— Угу! — Кира кивнула.

— Дай мне один. Рукоятью вперед, пожалуйста.

Кира тряхнула запястьем, кинжал появился в ее ладони. Она развернула его и протянула ему, улыбаясь. Гуан осторожно взял его, отчасти ожидая, что он взорвётся тысячей осколков зеркала, едва он коснется кинжала. Но это не произошло, и он опустил кинжал на стол подальше от Киры.

— Ты все еще ощущаешь его?

— А? — сказала Кира. — Ощущаю? Нет. Он у тебя.

Янмей рассмеялась, но Кира нахмурилась.

— Я не про ладони, девочка, — сказал Гуан. — Морковка. Спасите от невежества юных. Ты сделала кинжал из своей ци. Он — часть тебя, остается ею, даже когда ты не держишь его. Где бы он или ты ни были, пока он существует, нить ци соединяет вас, — Кира озиралась. — Не настоящая нить. Редиска, ты не можешь ее видеть.

— Тогда как мне его ощутить?

— Своим… духом, — Гуан всплеснул руками. — Своей ци.

— Я должна ощутить свою ци с помощью своей ци?

— Да.

— А если я не могу ощутить свою ци?

Гуан застонал и посмотрел на Янмей.

Старушка кивнула ему.

— Она всегда была такой. Только Мудрецу хватало терпения учить ее техникам, и даже он говорил, что она проверяла его пределы.

Кира надулась.

— Он говорил мне, что у меня талант.

Янмей улыбнулась.

— Он твердо верил, что дети учатся быстрее с похвалой, а не критикой. Морковка это…

Кира захихикала и посмотрела на Гуана. Он улыбнулся и подмигнул.

Янмей вздохнула.

— Морковка — не ругательство, Кира. Ты очень одаренная, но у тебя никогда не было способности сосредоточиться. Перестань пытаться делать то, что хочет от тебя Гуан. Попытайся научиться тому, чему он тебя учит.

Кира нахмурилась, застонала и опустила голову на стол. Через пару секунд она села прямо, шлепнула себя ладонями по лицу и кивнула.

— Ощутить ци?

— Она в тебе, — сказал Гуан. — Всегда внутри тебя. Некоторые ощущают ее как бушующий огонь, другие — как поток льда. Некоторые считают ци колодцем внутри себя, другие — непостоянным ветром. Никто не может сказать, как она должна ощущаться. Тебе нужно найти ее в себе, источник уникальной силы. Как только найдешь, следуй за нитью к кинжалу.

Кира нахмурилась и сморщила лицо. Гуан решил, что она искала в себе, но она выглядела так, будто страдала запором. Он оставил это ей, взял снова кисть, решив начать поэму.

— Из всего, что утеряно, — сказал он, — некоторое должно оставаться… утерянным? — он покачал головой и застонал.

Дверь гостиницы открылась, ворвался холодный воздух. Хозяин таверны оторвал взгляд от уборки стола и охнул. Харуто стоял на пороге, его кимоно было изорвано, в крови, верхняя половина пропала, нижняя половина висела вокруг его ног, пропитанная кровью так, что ткань стала багровой. Его грудь и живот тоже были в крови, кожа была бледной, как свернувшееся молоко. Он дрожал, пока шел к ним, шатаясь. Шики упала на стол и с дрожью запищала. Гуан не мог ее понять, но это не звучало как «доброе утро».

Янмей вскочила на ноги, кривясь от боли, и помогла Харуто.

— Ты в порядке?

Харуто попытался пожать плечами, но он дрожал так сильно, словно у него был припадок.

— Я в порядке. Мне нужен отдых и… это чай?

Янмей помогла Харуто сесть за стол, Гуан налил ему чаю и жестом попросил у хозяина еще.

— Ты выглядишь так, словно проиграл в сражении с Лютым Медведем, старик.

Харуто выдавил улыбку, но ее стерла гримаса боли на его лице.

— Если бы. Яоронг не так силен, как в историях. Не с тех пор, как он потерял лапу, — он сделал глоток чая, закрыл глаза и немного расслабился. Он был бледным от потери крови, ему было очень больно. Но его бессмертие не давало умереть, хотя раны убили бы других.

— Я смогла! — закричала Кира. — Я ощущаю это.

— Уже? — спросил Гуан. Это было быстрее, чем он ожидал. Многие неделями медитаций и тренировок добирались до ощущения ци.

Девушка закивала, улыбаясь, провела ладонью по спутанным волосам.

— Ну, — сказал Гуан, — как ощущается?

— Словно песня гудит во мне. Многие голоса и мелодии соединяются в чудесную музыку.

— Ха, — отозвался Гуан. — Это начало. Теперь ощути нить, связывающую тебя с кинжалом, — он покружил кинжал на столе и повернулся к Харуто. — Что произошло?

— Я нашел ее, — Харуто открыл глаза и посмотрел на него. — Или она нашла меня, — он покачал головой. — Я нашел Изуми.

— Дыня!

Харуто утомленно улыбнулся ему.

— Это не овощ.

— Изуми? Уверен? И она сделала это с тобой?

Харуто кивнул.

— Порвала меня пополам. Я несколько часов соединялся, — он рассмеялся, но звучало как хрип. — Думаю, я напугал лекаря города, он рано уйдет на пенсию, — он выдавил улыбку, но лишь на миг. — Она — одна из онрё.

Гуан ощутил, как грудь сдавило, пока он обдумывал варианты.

— Не йорогумо.

Харуто покачал головой.

— Нет. Эненра, — они притихли. Гуан слышал, как Кира тихо напевала. Девушка так сосредоточилась на задании, что не замечала ничего.

— Кто такая Изуми? — спросила Янмей.

Харуто поднял ладони и посмотрел на Гуана, но Гуан покачал головой и буркнул:

— О, нет. Это твоя история. Я в это не полезу.

Харуто хмуро смотрел на него, а потом повернулся к Янмей.

— Изуми — моя жена. Была моей женой.

Гуан ощутил, как по его запястью постучали, Кира улыбалась ему.

— Я ощущаю нить, — прошептала она.

— Правда? — Гуан покачал головой. У девочки был талант. Или она врала. — Дальше скажи кинжалу перестать быть. В твоем случае — скажи ему разбиться.

Кира посмотрела на кинжал.

— Разбейся! — прошипела она.

Гуан вздохнул.

— Не так. Это кинжал — он тебя не слышит. Просто скажи ему разбиться.

— Как?

— Через нить.

— В этом нет смысла.

Гуан усмехнулся.

— Уже сдаешься? А я думал, ты хороша в этом.

Она показала ему язык и продолжила смотреть на кинжал.

— Ты помнишь историю о Ночной Песни? — продолжил Харуто, отвлекая Янмей. — Моя история там не кончается. Я сказал, что Тошинака не мог успокоиться. Он верил, что я его как-то обидел, — Харуто фыркнул. — Он был монстром. Пока я приходил в себя во дворце императора, он пошел к моему дому и поджег его. Моя жена, Изуми, была внутри, когда он загорелся. Она пыталась спрятаться, забралась в единственную каменную часть дома, купальню, — он вздохнул и покачал головой. — Когда с огнем совладали, они нашли ее мертвой, сжавшейся в углу купальни. Она задохнулась от дыма, — слезы катились по щекам Харуто. Гуан сжал ладонь друга. — Можно подумать, что я уже должен был привыкнуть к боли, да? — сказал Харуто. Он склонился и уткнулся головой в ладони. И Гуан решил все-таки рассказать историю.

* * *

После жестокого поражения от руки Тошинаки Ночная Песнь попал к дому на паланкине императора. Он устал, был ранен и едва мог стоять. То, куда он вернулся, лишило его последних сил. Его дом был обгоревшими руинами. Его жена была мертва. Хотя огонь не достал ее, это сделал дым. Она умерла в муках, испуганная, одна. Я знаю, это неприятно слышать, но вам нужно знать, что с ней случилось, чтобы понять, что произошло позже.