Расколотые небеса (СИ) - Пир Томас. Страница 75

— Ххорра!!! За торреком до смерти!!! — неистово кричали воины.

Над ними разразился золотой шторм. Незримые буруны накрывали разгорячённые головы, накатывали на людей неистовой бурей. Удары прибоя позолотили их ауры. Разгулялся призрачный ветер, обрушивал на двор удары буйной стихии.

— Торрек!!! Торрек!!! Торрек!!! — гремели воины, не ведая себя, не зная усталости.

— Торре-е-ек!!! — визжала рядом возбуждённая Лори. От страхов молодки и следа не осталось.

— Торре-е-ек!!! — вторила ей Пета. Глаза девицы лучились восторгом и верой в светлое будущее.

— Сла-а-ва торре-е-еку!!! — ревели фанатики Гириса, позабыв о молитвах и песнях.

Тири больше не видела мужа. Весь его облик поглотило сияние нимба, оставляя глазам лишь лёгкую тень, силуэт, скрытый светом. Помост походил на горячее солнце. Тири будто глядела на Сулаф, когда та проплывала в зените. Люди во дворе напоминали мелкие звёзды, их нимбы сияли тусклее и реже.

Вдруг на помосте Тири заметила ещё один силуэт. Будто полупрозрачный призрак возник рядом с Андреем. Девица сосредоточилась, а когда сумела разглядеть незримую тень — задохнулась восторгом. Все чувства юной госпожи обострились, в груди защемило, а глаза засияли истинным счастьем.

Афира была прекрасна. Величавая Крона стояла на шаг позади, положив нежную руку Андрею на плечо. Рыжие волосы распались на стройной спине, а рубиновое платье сияло, будто пламя в жерле вулкана. В изумрудных глазах плескались океаны любви и заботы. Она ни на хиску не отрывала взгляд от Андрея. Так любящая мать смотрит на взрослого сына, когда гордится его делами.

Тири остолбенела, затаила дыхание, даже не заметила, когда всё прошло. Спустя несколько мгновений сердце успокоилось, забилось в обыденном ритме. Краски вокруг потускнели. Люди растеряли пылающие нимбы. Андрей всё ещё стоял на помосте. Теперь он остался один.

— Видишь, я же тебе говорил, — шепнул ей на ухо дядя Нуур. — Он обязательно справится.

— Да, — устало выдохнула Тири. — Я вижу, дядя Нуур. Вижу куда больше, чем вы могли бы представить.

— Забирай девчонок, нам пора заняться делом, — грустно улыбнулся дядя Нуур. — Нас ждёт очень тяжёлый день…

Халирцы тоже кричали, неистово рвали глотки у леса, размахивали копьями и кривыми клинками. Видно, халир Гарах был куда красноречивее торрека, ведь запала его не убавилось: старик продолжал горланить свою речь и метаться на кобыле перед скопищем дикарей, пока грохот выстрела не успокоил кочевников.

Халир рухнул на землю с дырою в груди. Борис продолжал стрелять, но пули оставались в туше мёртвой кобылы, прикрывшей наездника, а спустя миг воины утащили обмякшего Гараха вглубь леса.

Орда затрепетала. Взволнованная тишина окутала Крильис. Яростные вопли в преддверии битвы сменились взволнованным шорохом. Дикари растерялись, то и дело косились по сторонам. Уверенность их пошатнулась. Я уже было обрадовался, решил, что битвы не будет и кочевники уберутся от стен, но орда оправилась от удара. Гортанный рог протрубил сигналы к штурму. Унылый вой подхватили барабаны. Степная рать шевельнулась, расправила плечи и двинула к крепости.

Тысячи глоток взревели боевые кличи. Тысячи лиц исказили яростные гримасы. Тысячи рук затрясли оружием над головами. Шагали дикари бодро, быстро выбрались на расстояние для удара.

По стене прошла волна шевелений. Лучники изготовились для стрельбы. Загремели команды наводчиков. Плечи луков распрямились, точно пружины. Сотни стрел зашуршали над лесом, блеснули сталью, покрасовались пёстрыми перьями и просыпались на орду, словно град. За ними летели другие. Грозные возгласы дикарей разбавились визгом и стонами раненных.

Заскрипели деревянные рычаги на соседних башнях. Хлопнули натянутые канаты. Баллисты отправили по врагам гранитные ядра. Во дворе щёлкнули требушеты. Горящие бочки дымными стрелами очертили чистое небо. Расплескалось горячее масло. Жаркие лепестки расцвели на пути халарата.

— Крас, приём, — поднёс рацию к губам капитан.

— На связи.

— Как обстановка?

— У меня штурм, пока терпимо, приём.

— Держитесь там.

— Принял.

— Старый?

— У меня тоже всё под контролем.

— Принял, не зевайте.

Халарат достиг грота. Строй вмиг распахнулся, будто жаркий плащ знойным днём. От земли поднялись десятки массивных лестниц и упали на стену. Часть лучников спустилась во двор. Их место заняли латники с арбалетами. Ордынцы полезли наверх.

— Всё же узковат вышел грот, — нервно бросил Борис.

— Сгодится, — не глядя, говорил капитан. Остальные ребята разошлись по стене, заняв позиции у сторожевых башен.

Тяжёлые болты остудили пыл степняков. Вода под стеной расплескалась, окрасилась кровью. Грот вмиг наполнился телами врагов. Лестницы под ними утробно скрипели. Тяжёлые балки прогибались, что ивовые прутики, но пока удерживали вес карабкающихся на стены халирцев.

Кочевники добрались к пилястрам. Засвистели алебарды, запели мечи. Стальной перезвон разлетелся по лесу. Ордынские лучники не отставали, осыпали стрелами стену. Острые наконечники забарабанили по щитам и кирасам. Первых раненных и убитых защитников спустили во двор.

— У нас проблемы, — указал Борис на пилястры под башней. — Придётся выручать.

— Я сам, — бросил я, уже убегая с помоста. — Прикрывай капитана.

На стене закипели рукопашные схватки. Дикари прорвались в трёх местах. Первый очаг возгорания затушил Циркуль. Неистово размахивая алебардой, пришелец в считанные мгновения изрубил большинство взобравшихся на стену кочевников. Остальных добили стражники его отряда.

Тим не был таким же везучим. Его участок увяз в толкотне. Пришлось помогать. Я был к нему ближе всех. Ловко преодолев несколько десятков метров стены, я оказался в гуще сражения. Клинок вмиг окрасился кровью. Я успел зарубить лишь троих кочевников. Воины, увидев, что плечом к плечу с ними бьется торрек, воспрянули духом и в считанные мгновения сбросили остальных дикарей со стены.

Рыжему тоже пришлось несладко. Пока суть да дело, он успел измазаться кровью и избавиться от десятка проворных ордынцев. Увидев мой взгляд, Руслан показал, что с ним всё в порядке и присел у пилястры, тяжело хватая воздух. Жаль, отдохнуть ему никто не позволит.

— Ты цел? — участливо спросил капитан, когда я снова был на помосте.

— Да, я в порядке.

Засвистели стальные кошки. Цепкие крюки только впивались в пилястры, а по верёвкам уже карабкались степняки. Воины рубили канаты. Сбрасывали в грот наглых кочевников, боронили крепость без страха. Халирцев было слишком много. Передние шеренги не могли устоять под напором остального халарата и падали в воду. Под стенами, утробно завывая, барахтались тысячи дикарей. Многие выбраться из воды не сумели: цеплялись за трупы, либо шли на дно, придавленные тяжестью промокших доспехов. Внизу начиналась давка. Всё больше степняки ругались на братьев, всё больше стенали не от наших клинков, а от собственной массы.

К воротам подогнали таран. Кочевники толкали его вручную, царапали деревянный мост и тяжело стонали от непосильной ноши. Свободные воины прикрывали обслугу щитами. Стрелы и болты нещадно косили носильщиков, но на их месте тут же появлялись другие.

— Тащите бурдюки с маслом, — срывая голос, кричал капитан куда-то во двор. — Скорее, нельзя упустить такой шанс!..

Таран ударил в ворота. Стена содрогнулась. Клеть выдержала удар, даже не погнулась, но рисковать мы не собирались.

— Скорее, краалово семя!.. — разрывался капитан. — Несите масло… ещё… ещё больше…

Спустя несколько минут заскрипели ступени. Вереницы бойцов спешили взобраться на сторожевые башни, нагруженные большими кожаными мехами. Бурдюки немного надрезали и тут же забрасывали в толпу дикарей. Воинам пришлось несладко. Перебросить грот оказалось сложной задачей. Но они справились: где брались вдвоём, а где и вовсе по трое — стражники разметали все бурдюки под стеной.

Масло расплескалось халирцам на головы, затекало в доспехи, промочило халаты. Мокрые кочевники заблестели на солнце. В основание тарана ударили десятки глиняных горшочков, тут же разлетелись мелкой крошкой, расплёскивая по орудию горючую жижу.