Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина. Страница 119

Зоркий заливисто лаял, я не сдержалась и заплакала. Это конец, косатки решили нас всех съесть. И мясо капустника, что мы везём с собой, тоже. Это ведь его они почуяли даже на расстоянии. Так бы и вытащила его со дна байдарки и выкинула в воду, чтобы они подавились, но не могу – ноги мешают достать поклажу и вытянуть её через узкую прорезь.

Вдали послышалось эхо голосов. Кажется, Вистинг и ясноморские супруги пытались подать нам сигнал, куда плыть, но туман и морские хищники не дали нам этого сделать. Ещё пару ударов и разворотов, а за ними наступила тишина, только волны ласково плескались о борт.

– Шела, перестань, они уплыли, – спустя какое-то время еле слышно сказал Эспин.

Я подняла голову, утёрла слёзы и оглянулась. Нет никаких плавников, только тусклая серость. Ничего толком не видно. И весла в руках Эспина тоже.

– Где?... – не желая верить своим глазам, спросила я. – Где весло?

– Уплыло вместе с косатками, – сдавленно признался Эспин.

Нет, только не это. С досады я обрушилась с кулаками на спину Эспина:

– Почему ты не удержал его?!

– Прости, – глухо отозвался он.

– Как мы теперь доплывём до острова?

– Прости…

– Мы не доберёмся до берега!

– Прости…

Это конец. Нам всем конец. Мы умрём в этих водах, вот только не понятно, когда.

– Зачем ты бахвалился, что справишься с байдаркой? – не сдержалась я и решила выговорить напоследок Эспину всё, что накопилось, – Лучше бы я плыла с Тарувэвнэ, а ты с Исмокетом. Они бы всех нас доставили на берег, с нами бы ничего не случилось. А ты решил показать себя героем, чтобы быть не хуже Вистинга. И что теперь? Был бы здесь Вистинг, он бы не упустил весло. Он бы и косатку ту пристрелил. А с тобой… А теперь…

Я окончательно расплакалась, не в силах сдержать нахлынувший страх. На носу байдарки поскуливал Зоркий. Мохнатик мой, как я хочу тебя обнять и зарыться пальцами в шерсть, но нас разделяют рюкзаки, два куска мяса и Эспин между ними.

Как жаль, что утром я отвергла помощь Вистинга. Ну почему упрямство овладело мной не к месту? Сейчас он бы сидел на месте Зоркого, и мы бы плыли точно в сторону острова Вечной Весны. А теперь тьма окончательно смешалась с туманом, и у нас больше нет шанса найти сушу хоть с веслом, хоть без. Путешествие окончено, никто не спасёт дядю Руди. И нас с Эспином тоже.

Ночь прошла в полудрёме, смешанной с песком моря и резвящейся в нём живности. То рыбы выпрыгивали из воды, то кусочки льда стукались о борт. Я так и не смогла заснуть, и виной тому не только неудобная поза в сидячем положении.

Не, знаю, смог ли уснуть Эспин, но я видела только его спину и не знала, стоит ли мне заговаривать с ним вновь. Зря я наговорила ему столько гадостей в последние мгновения нашей жизни. Вот бы извиниться, но подходящие слова так трудно подобрать.

Как только сумеречная серость начала развеиваться и туман слегка приподнялся над водой, всё, что удалось мне увидеть, так это море, море, и ничего кроме моря. Ни клочка суши, ни спины морского животного, ни льдинки. Вокруг царило спокойствие, и в моей душе тоже. Смирение окончательно овладело мною. Это всё Хозяин моря, он не отпустит меня. Видима, такова моя судьба, и от неё не сбежать.

– Ну, чего скуксились и расклеились? – неожиданно раздался бодрый голос Брума.

Я присмотрелась и увидела, как хухморчик прохаживается по обтянутой кожей поверхности байдарки, но Зоркого предусмотрительно обходит стороной.

– А ты что предлагаешь? – бесцветным голосом спросил его Эспин.

– Как что? Ждать. А что нам ещё остаётся? Подумаешь, плывём в открытом море неизвестно куда. Тоже мне трагедия. Вынесет куда-нибудь через неделю там, через месяц. У нас же с собой полно запасов, не пропадём. Вон, сначала съедим мясо капустника, у нас же его просто завались. Потом подъедим все консервы в рюкзаках. А когда консервы кончатся, съедим волосатое животное.

Зоркий свернулся калачиком и спал на дне лодки, и только два уха высовывалось из прорези наружу. Хорошо, что он не слышит коварное предложение Брума касательно своей персоны.

– Эй, остряк, прекращай, – одёрнул Брума Эспин. – У нас нет ни месяца, ни недели. И пресной воды у нас тоже нет.

– Снег будешь в котелок собирать, – тут же нашёлся с ответом хухморчик, – конденсат с лодки слизывать – вот тебе и пресная вода.

– Из топлива у нас только канистра керосина. Мы не продержимся долго на холоде.

– Ну, – преспокойно заметил Брум, – тогда замёрзнете через три дня насмерть, волосатое животное через неделю, а я буду потихоньку подъедать ваши трупы и доплыву куда-нибудь. Может, на континент, в империю. А может даже в Сарпаль. А что мой идеальный мех поможет мне вытерпеть и холод, и жару. Слышишь, бестолочь, я буду жить на твоей исторической родине.

Я не удержалась и горько всхлипнула. Эспин не выдержал и пригрозил Бруму:

– Лучше я скормлю тебя Зоркому, чтобы больше не слышать всю эту чушь, понял? Или лучше выкинуть тебя за борт? Выбирай.

– Что? – струхнул хухморчик и взмолился, – Балбес, одумайся, я же просто пошутил.

– Нет, ты сейчас просто полезешь вниз и найдёшь в рюкзаке компас, если хочешь, чтобы я сделал вид, будто ничего не слышал.

– Хорошо, балбес. Я быстро, я сейчас…

Не прошло и минуты, как компас был найден и лежал перед Эспином на кожаном покрытии байдарки.

– Что там? – не терпелось узнать мне.

– Дрейфуем точно на юго-восток.

– А что на юго-востоке?

– Много воды.

– А Соболий остров где?

– Соболий остров на юге. С таким течением мы туда не попадём, скорее, окажемся в Сарпале, но своими глазами его уже точно не увидим.

Луч солнца упал на байдарку. Клочки тумана расползались в стороны, обнажая пронзительно-голубое небо. Природа расцветала красками, будто ликовала. У нас же поводов для радости не осталось вовсе. Туман растворился в воздухе и взмыл ввысь перистыми облаками. Вокруг нас синело только море и ничего кроме моря. Спасения нет.

– А теперь, меховой говорун, – твёрдо скомандовал ему Эспин, – лезь вниз и найди нам миску и пару верёвок.

– Зачем миска?

– Затем, что будем делать из неё лопасть для весла. Ты прогрызёшь в ней пару дырочек, через них мы проденем верёвки и привяжем миску к ружью. Попробую грести такой самодельной конструкцией. Нужно же попытаться сделать хоть что-то.

– Ты с ума сошёл, – возмутился Брум, – я что тебе, бобёр со стальной челюстью, чтобы грызть металл?

– Зато камни ты грызть умеешь, зубы, я смотрю, не стачиваются.

– Кто тебе сказал про камни? Это наглый поклёп!

– Я собственными глазами видел, как после непропуска ты лазал на скалы и отковыривал оттуда белые камни, а потом жевал их.

– Это был мел, а не камни! Сам грызи свою миску.

После недолгих препирательств Эспин решил продырявить будущую лопасть будущего весла подручными средствами: подставить к миске острие ножа и бить по нему топорищем.

Пока Брум искал всё необходимое в рюкзаке, в стороне послышался подозрительный шелест, а потом и плеск. Не сговариваясь, мы с Эспином одновременно повернули головы влево и увидели, как в сотне метров от байдарки брызги воды вздымаются вверх и снова падают в море.

– Неужели опять косатки бултыхаются? – озвучил мои опасения Эспин.

Только не косатки… Неужели они не забыли о запахе мяса капустника и всерьёз намереваются завершить начатое и перевернуть нашу байдару? Тогда нам не суждено долго и мучительно дрейфовать по морю в ожидании холодной и голодной смерти. И соорудить весло из ружья и миски мы тоже не успеем.

 Внезапно над нашими головами что-то противно прошелестело, поодаль отчётливо взмыл вверх фонтан воды, но из него не показалась ни косатка, ни кит.

– Это не животное, – резюмировал Эспин. – Что-то упало в воду с неба.

– Что там могло упасть? Метеорит?

Не успел он ответить, как рядом с нашей байдаркой море начало закипать и пузыриться. Нет, это не кипяток, а воздух поднимается на поверхность. Кто же такой огромный дышит прямо под нашей байдаркой? И что он собирается делать дальше?