Наследница огненных льдов (СИ) - Ванина Антонина. Страница 44

А что если сейчас начнётся камнепад? А если отлив был всего лишь обманкой и скоро вода снова вернётся? И что может таить в себе туман? Кто в нём прячется?

Распалённое воображение или нечто иное, но мне показалось, как со стороны моря помимо шума прибоя доносится ещё какой-то звук. Вглядываясь в туман, я напрягла слух в желании понять, что происходит. И мне по-настоящему стало страшно. Это был шёпот, протяжный, слишком неразборчивый и жуткий. И от него хотелось бежать сломя голову.

– Ты слышишь? – прошептала я Бруму, тронув рукой карман.

– Это дыхание кита, – лениво отозвался он. Или носатые между собой переговариваются.

– Что за носатые? – спросила я, даже не представляя, какие опасности может таить в себе туман и море.

Ответ я так и не расслышала, потому как в голове отчётливо раздалось тягучее:

– Шшшееелааа…

Я позабыла о неприятных ощущениях в ногах и тут же рванула с места. Какое счастье, что через пару минут я увидела в пелене округлый зад холхута. Зверь преспокойно шёл вперёд за своим собратом, а тот не отставал от Эспина.

– Ты слышал? – взволнованно спросила я его.

– Что слышал? – не понял Эспин.

– Шёпот в море. Кто-то звал меня из тумана.

Эспин вопросительно поглядел на меня, потом на отступившие волны, что больше не бились о наши ноги, и заключил:

– Тебе показалось. Это просто море шумит.

– Нет, – настаивала я, – это было похоже на человеческую речь, только на каком-то непонятном языке. И как будто её произнёс не человек, а что-то иное. И большое.

– Шела, – скептически смерив меня взглядом, сказал Эспин, – есть такая штука как инфразвук. В море порой случаются подобные вещи. Человек будто слышит голос, который манит его, а потом бросается за борт. Мне рассказывали о подобных происшествиях. Но всему виной не какой-нибудь призрачный шёпот или злые духи. Это звуковые волны, которые не способен воспринять наш слух. Зато они влияют на психику так, что начинает чудиться всякое. Так что успокойся и приди в себя. Никакой мистики – просто инфразвук.

– Если бы ты слышал… – хотелось возразить мне.

– Но я ничего не слышал, – отрезал Эспин и прибавил, – Знаешь что, иди-ка впереди, чтобы я тебя видел.

– Зачем?

– Не хочу, чтобы ты отстала или от страха утопилась в море.

– Я и не собиралась топиться…

– Иди вперёд.

Пришлось подчиниться его бесстрастному приказу. И всё равно Эспин явно тревожился за меня, хоть и не показывал виду. А этим его отговоркам об инфразвуке я не очень-то поверила. Я ведь точно знаю, что слышала. И это не было каким-то заурядным физическим явлением.

Пока я шла впереди, оба холхута беспрекословно следовали за мной, а нашу процессию замыкал Эспин. Страха больше не было, как и таинственного шёпота в тумане. Да и туман стал постепенно рассеиваться, и теперь я могла без труда наблюдать линию прибоя на несколько десятков метров вперёд.

Кажется, прошёл час, а может и два, когда над головой появился клочок тусклой синевы. Теперь мягкие, словно перина, облака висели над белесоватым от снега морем, а в небе сияло солнце. Удивительная и стремительная перемена погоды: ещё недавно я утягивала капюшон, стараясь укрыться от противной мороси, а теперь ледяные наросты на скалах в виде сосулек начали плавиться и проливаться капелью.

И снова по песку потянулись ленты морской капусты. Холхуты не смогли пройти мимо и остановились, чтобы снова собрать водоросли щупальцами и запихнуть их в рот.

– До чего же прожорливые создания, – попрекнул их Эспин.

– Пускай, – отозвалась я, прежде чем стянула с одного животного спальный мешок и кинула его у подножья скал, чтобы сесть. – Я так устала, давай немного отдохнём.

Не успела я снять сапоги с вкладышами и вытянуть ноющие ноги, как Эспин напомнил мне:

– Нам ведь нельзя здесь подолгу задерживаться. Помнишь, что говорил Аструп о непропуске?

Да, я помнила, и всё равно не могла найти в себе силы, чтобы снова обуться и продолжить путь.

Только крик чаек, что доносился с вершины скал, заставил меня взять себя в руки и свернуть место незапланированного привала. Стоило мне задрать голову, чтобы поискать взглядом птиц, как я смогла оценить высоту и, особенно, крутизну склона. Случись внезапный прилив, вскарабкаться по этим громадинам не получится ни у меня, ни у Эспина, ни у холхутов.

Мысль об этом сразу придала сил. Я мигом закинула спальный мешок обратно на холхута, а после забрала у него огрызки капусты и поманила обоих зверей за собой. Холхуты сопротивлялись, тянули ко мне свои щупальца, но послушно шли вперёд. Один из них даже смог уцепиться двумя присосками за край куртки, видимо, учуяв шишку и желая отобрать её у Брума:

– А ну, не суй свой нос в чужой карман! – гаркнул на него хухморчик, а после приказал мне, – отдай им уже эти водоросли, а то носатые совсем охамели.

– Так это холхутов ты называешь носатыми? – наконец, поняла я.

– А кого ещё? Не у тебя же нос достаёт до земли.

Посмотрев на Брума, потом на холхутов, что успели сжевать капусту и свесить щупальца, почти касаясь ими песка, я с недоверием спросила:

– Так щупальце – это нос?

– А ещё рука, – озадачил меня хухморчик.

– А присоски?

– Это ноздри. Они через них дышат.

Вот это да, кто бы мог подумать…

Ещё через пару часов похода по песку и камням я окончательно выбилась из сил и взмолилась:

– Эспин, давай сделаем привал и хотя бы немного поедим. Если холхутам можно, то почему мне нельзя?

– Ладно, – сдался он, подойдя к зверю, который нёс рюкзак с провиантом, – но только быстро и на ходу.

В итоге он выдал мне полдесятка галет, и я давилась ими всухомятку. Правда, не все галеты достались мне. Одну из моих рук выхватил проворный холхут, прицепившись к ней своими ноздрями-присосками.

Теперь воришка-обжора бодро вышагивал впереди меня, а его приятель шёл бок о бок с ним. Я еле-еле переставляла ноги, а Эспин, придерживая меня за локоть, тянул за собой.

Как же я была счастлива, когда мы все просто остановились. Вернее, остановились холхуты и я с Эспином вслед за ними, потому как животные перегородили нам дорогу. Желая понять, что произошло, Эспин обошёл холхутов и замер.

– Шела, – тихо позвал он меня, – иди сюда, только осторожнее.

Я ожидала увидеть что угодно, например, как обвал из кучи камней перекрыл нам дальнейший путь. Но представшее моему взору зрелище поражало воображение куда больше: сотня тюленей валялась на полоске пляжа в нескольких десятках метров от нас и грелась на солнышке.

Толстые и серые, с маленькими ластами, белыми усами и огромными чёрными глазами, они лежали плотно прижавшись друг к другу, размахивали передними когтистыми ластами и зачем-то ударяли ими по спине ближайшего соседа. Над лежбищем проносился отрывистый рёв. Тюлени были так увлечены друг другом, что не обращали на нас никакого внимания. А я была готова наблюдать за этими неповоротливыми созданиями хоть вечность, если бы один из холхутов не фыркнул.

Тюлени встрепенулись и все как один уставились в нашу сторону. До чего же жутко они таращатся своими немигающими глазищами…

Ещё один недовольный возглас холхута, и тюлени суетливо и неуклюже полезли в воду. Как же сильно их преобразила вода. В ней они скользили как торпеды. Отплыв за несколько секунд на приличное расстояние, стая высунула из воды головы, чтобы снова наблюдать за нами.

– Пошли скорее отсюда, – скомандовал Эспин, и мы поспешили преодолеть облюбованный под лежбище участок суши.

Обернувшись через пару минут, я увидела, как тюлени медленно вылезают на камни и всё так же напряжённо провожают нас взглядами.

– С виду милые животные, но какие-то странные, – заметила я. – А они не опасны?

– Только для рыб и моллюсков, – ответил мне Эспин.

– А почему они так на нас смотрели?

– Думали, нет ли у нас гарпуна или ружья. Что ты как маленькая, Шела? Все звери проявляют осторожность при встрече с человеком.