160 шагов до Лео (СИ) - Астров Соль. Страница 26

— Ну, как я выгляжу?

Лея сделала круглые, будто от страха, глаза, перекладывая на поднос замороженные шоколадные ключики:

— Безобрааазнооо… хорошо! — и засмеялась. Еще смеясь, добавила: — Ассоль! — и я обернулась. — Нет, правда, иди уже! А то еще и шоколадные замочки заставлю пробовать! — она перекрестила меня на расстоянии: — Да поможет тебе Дева Мария!

Уже выходя, я задержалась в дверях и приказала:

— И не ругайтесь тут без меня. Никаких катастроф на оставшиеся полдня! Обещаешь?

Она махнула рукой и поморщилась, будто съела ломтик лимона.

Я вышла на улицу, подошла к машине и, посмотревшись в лобовое стекло, ещё раз поправила волосы. Проверила, лежит ли на заднем сидении бабушкина шляпа. Ярко-розовый бант, который по совету Энн я купила в магазине “Все для шитья”, придавал ей совершенно новый, гламурный вид. Дуэт Энн и бабули был еще той гремучей смесью.

Села за руль и включила зажигание. Тишина. Еще раз провернула ключ в замке. Снова тишина.

— Ну, же, фуфи! Только не сегодня! Ну, пожалуйста! Ну? Мы можем договориться, а?

Фуфи вовсе не собиралась это делать.

— Ну же! Ты должна!

Но у авто, похоже, были другие планы на этот вечер.

Что же делать? Не фургон же у Антонио мне забирать! Ему еще заказы развозить.

Я набрала номер Энцо. Короткие гудки резали ухо. И через минуту его номер оказался занят. Я набирала номер раз десять и, наконец, автоответчик сообщил о его недоступности. Это невозможно! Под ударом не только фотосессия, но и возможность наладить дела в кондитерской! Все! Я готова устроить ему разнос этим вечером. Как говорят итальянцы, “никогда не зли добряков!”

Я набрала Энн, но после двух гудков связь оборвалась. И тут я вспомнила, что она вчера меня предупреждала, что будет сопровождать Умберто на симпозиум в Швейцарию по какой-то по какой-то медицинской ерунде. “Слышишь, Фасолина, ни за что не отпускай мужа одного в командировку!” Как же она права! Женщина, которая никогда не пускает на самотек свою жизнь, умеет ею управлять, в отличие от меня.

Я снова набрала Энцо, но он все ещё был недоступен. И тогда я сдалась и последовала просьбе автоответчика оставить сообщение. Оно получилось гневное и слезное, мол, что никогда не могу на него положиться и что он всегда приходит слишком поздно, чтобы что-то изменить.

Я схватила шляпу с заднего сидения, передала ключи от машины возбужденной Лее, которая только что выбежала из кондитерской и ворчала, что я не посмотрелась в зеркало. Я же заторопилась в сторону железнодорожной станции.

Она была полупустой, а на большом табло желтым светом высветилось время прибытия электрички. У меня было десять минут, чтобы купить билет, подняться на платформу, набрать Бернардо и сообщить, что задерживаюсь.

— Я столько лет фотографирую женщин, что был почти уверен, что вы опоздаете. Главное, шляпу нашли?

— А как же! — подтвердила я, наблюдая, как к платформе приближался поезд.

***

Флоренция прекрасна в любое время года: средневековые силуэты соборов, узкие улочки, вымощенные серо-бежевым камнем, по которому ходили еще Медичи, яркие шикарные витрины бутиков и шум современных моторов.

Я надела шляпу и важно зашагала в сторону Арно. Это была моя вторая фотосессия в жизни, не считая свадьбы. Да и свадьбы-то, как таковой не было. Зарегистрировались при двух свидетелях, друзьях Энцо, которые год спустя уехали жить на юг Италии и больше я о них ничего не слышала.

На углу перед Понте Веккио меня ждал фотограф. Бернардо был лет на десять моложе меня. Если бы не итальянское происхождение, я бы приняла его за тех ребят, что можно встретить на каждом шагу в России: сероглазый, светловолосый, небольшого роста и коренастый. Единственное отличие — это улыбка, которая не сходила с его лица, даже когда фотографировал. Сделав несколько пробных кадров на одном из самых известных, каменных мостов через Арно, он отвесил мне комплимент:

— Когда встречаются закат и красивая девушка, получаются самые обалденные кадры!

Пока он устанавливал штатив, я причесалась, нанесла на губы блеск. Вдруг зазвонил телефон. Это был Энцо.

— Соль, ты меня искала? — в трубке его запыхавшийся голос дополнял свист ветра.

— Чертики! Где ты пропадал все это время? Это так мы начинаем новую жизнь? — хватит ли мне, наконец, смелости, чтобы устроить ему взбучку? Сказать все, что я о нем думаю?

— У меня была кое-какая работа, — невнятно пробормотал он.

— Работа, за которую не платят? — из меня, как из жерла Этны, полетели первые камни скопившейся за эти годы обиды.

— Какой шмель тебя ужалил? — взвыл Энцо. Вряд ли он ожидал, что я способна на столь агрессивный диалог. В конце концов, последний год у нас вообще не было никакого общения, если не считать коротких сообщений в стиле вопрос-ответ.

— Почему тогда ты берешь деньги все еще у меня? — почувствовав слабость соперника, я перешла в нападение. Слишком долго ждала, чтобы он меня, наконец, услышал!

— Не надо кричать на меня! У меня проблема, — проскулил он, словно раненый кобель.

— А ты моими проблемами интересовался? Или только и думаешь, сколько еще вытащить у меня из кармана? — поглядывая на Бернардо, который поворачивал затвор фотоаппарата, продолжила отчитывать я мужа.

— Соль, я сейчас зайду. Давай не по телефону! Выслушай и ты меня! — Энцо, наконец, был готов к диалогу. Но мне повезло находиться сейчас не в кондитерской, ибо я набросилась бы на него с кулаками.

— Без меня ты больше к кассе не подойдешь! — пригрозила я.

— Ты мне угрожаешь? — в его голосе появилась агрессия, смешанная с иронией.

— Нет, предупреждаю. Почему ты не сказал, что взял денег из кассы? — не отступала я.

— Хотел тебе напомнить, что у нас совместное ведение хозяйства, — с издевкой сказал муж.

Бернардо закашлял, показывая на часы. Вечером мне предстоит несколько перченый разговор с Энцо.

— Работа, кстати, у нас тоже совместная, — уже спокойно, но ядовито отразила удар я и, оборвав его “до вечера!”, убрала телефон в сумочку.

Лицо у меня горело, казалось, что из ноздрей валил дым. Не хватало только копытом ударить! Бернардо моргнул, но я не поняла, этим жестом он хотел показать мужскую солидарность или джентельменскую поддержку, и приказал:

— Сделай два раза вдох-выдох и айда работать!

— Да. Сейчас, сейчас, — согласилась я, успокаивая себя. Сейчас самое главное — это сделать удачные снимки для кондитерской. Теперь финансовая удача зависела от того, что я транслировала своим лицом, чтобы увеличить продажи и создать финансовую подушку, пока я не продам кондитерскую.

Бернардо продолжил командовать парадом: “Чуть выше, чуть левее. Присядь. Наклонись. Собери пальцы. Правую ногу вперед на носок, левую чуть дальше”.

Все это время фотоаппарат Бернардо клацал в такт моим движениям.

Я провела рукой по забору из тонких металлических прутьев вокруг памятника Бенвенуто Челлини, на котором выстроились в ряд большие и маленькие замки. На одном из них, уже почти проржавевшем, я заметила надпись “A+L=LOVE”. А может, это то намоленное место, благодаря которому сбываются все мечты?! Хотя часто люди согласны на всё, чтобы желаемое сбылось, и, скорее всего, этот ритуал не имеет никакого смысла.

Я задумалась.

— Что за печаль на лице? — бросил мне Бернардо. — Да я бы и бесплатно в твоей кондитерской пирожные не ел, если бы у ее хозяйки было такое выражение лица!

— Мне нужно собраться с мыслями! — я старалась справиться с комом в горле, и судорожно глотала воздух.

— Не с мыслями, а с чувствами надо! Мысли делают лицо женщины некрасивым! Расслабься!

Я криво улыбнулась.

Теперь настала очередь наших коронных снимков на мосту. Тот, самый момент, где я вешаю замочек, холодный, красный кусок металла, с выжженным сердцем на нем, а потом бросаю ключ от него в реку.

Вытащила из сумочки замок, повесила на ограду и, прикрыв глаза, выбросила ключ в реку. Плеск воды унес меня в прошлое, где Леонардо обвивал вокруг пальца василек: “Согласна ли ты стать моей невестой?”