Величайшая в мире ложь или Никому не отдам (СИ) - Игнатова Теодора. Страница 28

— Всё нормально, просто не выспалась, — прячу глаза.

— Алис, я честно, честно, не могу отвезти.

— Без разницы, — отмахиваюсь.

— Ну ты и врушка. И вообще, что за тон?

— Что это я врушка? У кого-то слишком высокая самооценка и кому-то слишком много мерещится.

— Неправда, — смеётся он. — Через сколько вызвать такси?

— Сейчас.

— Хорошо.

Встаёт и выходит. Выбираюсь из недр одеяла и закрывая за ним дверь начинаю одеваться. Дима заглядывает, когда я уже одела джинсы, резко оборачиваюсь на звук открывшейся двери, он с улыбкой оценивающе смотрит. Подходит и обнимает.

— Я ещё не оделась… — теряюсь смущенно. А ночью меня ничего не смущало.

— А мне нравится… — целует так, что теряюсь в нём, кусаю его губы в ответном поцелуе. — За десять минут успеешь?

Не успеваю я ответить, звонит телефон, он всё это время был у него в руке. Отвечает на звонок.

— Машина у подъезда, десять минут отменяется… — снова крепко целует. И ещё раз и ещё раз…

Наконец даёт спокойно одеться, пока расчёсываю волосы он одевается сам. Замечаю на его лице ссадины, на шее свежий пластырь. Вместе идём к входной двери, не смотря по сторонам быстро обуваюсь, Дима помогает одеть куртку и мы под притихшие голоса выходим из квартиры. Не решаюсь включить телефон, страх пробирает до костей. Что теперь будет? Он провожает до машины, целует ещё несколько раз, чмокнув напоследок в кончик носа усаживает закрывая дверь.

И как только отъезжаем начинаю бояться. Что натворила, ни капельки не жалею о проведенной ночи, но я боюсь признаться маме, соврать не смогу. Сожалею, что не оправдала доверия родителей, они же переживают за меня. А я думала только о себе. Теперь точно наказана до выпускного и нет мне больше доверия. И это не всё! То, что мне ночью наговорил Димка гложет не меньше, как только покинула квартиру пришло осознание, что может быть это наша последняя встреча. Он ясно дал понять, что не готов к серьезным отношениям, но он спал со мной, он первый у меня… Понравилась я ему, а чувств нет, только страсть, её то не спрячешь. В груди болезненно сжимается нечто. Не жалейте о том, что уже сделано. Как не жалеть, если сотворённое изменит жизнь навсегда, а может и разрушит…

Лучше не включать телефон, а решить проблему по приезду. И как бы страшно не было, расплата неизбежна, деваться некуда. Буду решать по мере поступления.

Захожу домой, иду, как на казнь, стыд и чувство вины хлестает больно. Как родителям в глаза смотреть. Они не заслужили подобного отношения. Дрожу словно заяц. Мама сидит на кухне и молча смотрит на меня, глаза красные… Плакала… в груди болезненный спазм и давит тяжестью чувство вины. Сажусь напротив не поднимая глаз, лицо пылает.

— Мам, прости меня… — шепчу осмелившись поднять на неё глаза.

Мама будто постарела на несколько лет, устало смотрит и молчит скручивая бумажную салфетку в пальцах, которая уже крошится. В глазах боль и усталость.

— Алис, знаешь, всегда гордилась тем, что у меня такая дочь, тем что могу тебе доверять. Мы с отцом старались воспитывать в строгости. Уберечь от ужаса, что творится с другими подростками и мне казалось уберегли. А на самом деле мы держали тебя взаперти и вот чуть-чуть до взрослой жизни и ты вырвалась. А, что будет когда ты станешь совершеннолетней? Ты пустишься во все тяжкие?

От изумления у меня рот приоткрывается непроизвольно.

— Что ты молчишь? Хоть попробуй оправдаться! Я не спала всю ночь после твоего сообщения. Ты даже не удосужилась набрать и сказать всё как есть. Стараюсь всегда понять тебя. Отцу ничего не говорю, покрываю тебя… он если узнает, что ты не ночевала, оторвёт головы обоим, Алис!

Значит мама папе не сказала.

— Алис, чего мне еще ждать? Слишком быстро, это слишком быстро… я старалась быть тебе другом, помочь советом, разъяснить, как правильно. Я могу понять он мужчина, не устоял перед соблазном, а ты… а ты Алис!

Глава 6

В горле пересохло, стыд беспощадно жжёт щёки. Что же я наделала? Тревога растёт, закрадываясь в душу еле слышно ступая, но я отчётливо ощущаю каждый её шаг, словно тиканье часов в тишине. Что же я наделала…

— Мам…

— Что мам! Не смей отпираться, вижу тебя насквозь! Я поверила ему, показался умным парнем…

— Мам, это не он, это я! Клянусь, Дима пытался меня отговорить. Мам, поверь он не виноват, это я… — замолкаю заметив, что я уже стою, а у мамы огромные глаза.

Она закрывает лицо руками и качает головой. Стон разочарования вырывается непроизвольно, что творю.

— Мам, пожалуйста, прости меня!

— За, что Алис, за то, что ты стала взрослой?! За то, что ты влюбилась… За то, что не уберегли тебя. А можно ли уберечь от этого? — мама плачет.

Ужасные ощущения внутри от её слёз.

— Мам, ну пожалуйста не плачь, — обнимаю, мигом оказавшись рядом. — Я сама не понимаю, что со мной происходит. Он как появился, так я будто с ума сошла, не могу себя контролировать. Не могу… Со мной такое творится… Я думать могу только о нём…

Мама обнимает крепко в ответ. На удивление не плачу. Мне даже полегчало, выговорилась, нет больше тяжкого груза на душе.

— Я должна ругать тебя, а я… покрываю. Папа наказал не знаю на сколько, не уточнил, но очень ругался. Пришлось наврать, что ты отпросилась к Маринке.

Мама спохватившись кинулась шустро собирать завтрак, продолжая шмыгать носом. Ем и попутно рассказываю о том, что приключилось вчера с нами, конечно же умалчивая о самом главном. В том же скоростном ритме собираюсь в школу. Как попало одевшись бегу, словно угорелая. Мама конечно позвонила, предупредила о моём опоздании, но это ничего не меняет. Прихожу ко второму уроку. Влетаю в класс, все удивлённо глазеют. В голове сонный туман, как зомбак сижу на занятиях, не улавливая ни грамма знаний. Зависаю на мыслях о нём, до сих пор на теле ярко чувствую следы смелых касаний мужских рук. Перед глазами всё ещё его улыбка, громкое дыхание… Тряхнув головой сбрасываю очередное наваждение. Параллельно что-то пугающее грызло изнутри, сильнее и сильнее.

К концу учебного дня тревога в душе разрослась до немыслимых размеров, превращаясь в страх. Телефон проверяю через каждые пять минут, от Димы за весь день ни словечка. О том чтобы самой позвонить и речи быть не может. В груди тихо поскуливают обнажённые чувства. Маринка тараторит о гулянках, а я жду, совершенно её не слушая. После уроков его тоже нет. Что-то нехорошее, что копилось весь день, взрывается внутри. Тело пробирает мелкий озноб, руки не слушаются, роняя и не попадая. Слез нет, только страшное творится во мне, переворачивая и скручивая внутренности. В голове стучит навязчивая мысль, слишком быстро и конец. Я глупая… Слишком быстро и это конец. Помню каждое слово, сказанное Димой ночью. Каждую мелочь, каждое обжигающее касание и не хочу даже про себя признавать простой истины.

Со школы иду ни живая ни мёртвая, пытаясь удержать осознание того, что со мной произошло. Последние минутки неверия растворялись с каждым шагом. Как не старалась не получалось оттянуть момент признания истины. Нестеров меня использовал и бросил. Я не верю, он не мог… Он так со мной не мог. Но телефон молчит, доказывая обратное. Утренние подозрения укрепились, ничего не обещал, ничего не предлагал и целый день игнорирует. Я совершила чудовищную ошибку… Внутри всё дрожит, сотрясая тело и снаружи. Чувствую, беда уже случилась… Всё ещё сопротивляюсь и не поддаюсь панике. Несу неподъёмно тяжёлый ком домой, в родные стены.

Папа встречает на пороге и я получаю по полной. Слушаю молча, опустив глаза в пол, не плачу и даже не боюсь. У меня такое внутри творится, что плакать не могу. И папин грозный голос не пугает, самое страшное уже случилось. Из всего, услышала только то, что заперта дома до конца учебного года. Школа дом, дом школа, повторила, как заклинание. А мне кажется уже всё равно. Почему он не звонит? Жалобно спрашиваю саму себя, пытаясь ухватить тающую на глазах надежду, а она беспощадно исчезает с каждой убегающей секундой. Не сразу понимаю, когда папа закончил лекцию, он подозрительно позвал поинтересовавшись, а слышу ли его вообще. Конечно не слышу, но утвердительно киваю уходя в комнату.