Вторая жизнь гридня Степана (СИ) - Санфиров Александр. Страница 12

Обе девицы зарделись так, что румянец проступил через смуглую кожу. Собственно я мог бы их и не спрашивать, источники ярко светились у обеих сестер

– Средний ранг возможен, – автоматически щелкнуло в голове.

– Странно, – снова отвлекся я на свои мысли. – В прежнем теле не удавалось так четко определять ранги, интересно, в чем тут дело?

– Я Лакшми а это Пушла, – на английском прозвучал рядом со мной серебристый голосок. Одна из девочек набралась смелости и заговорила. – Мы действительно пришли на тесты. А ты, мальчик, будешь с нами вместе их проходить? – спросила она.

Я пожал плечами и признался, что о порядке прохождения тестов ничего не знаю.

Первая неловкость знакомства прошла, языки у девчонок развязались, поэтому через пару минут я узнал всю подноготную соседок. Их история чем-то напоминала мою, только если у меня родители были живы, то родителей Лакшми и Пушлы убили в Кашмире мусульмане. После чего один из тамошних христианских миссионеров предложил их родственникам оплатить учебу девочек в Швейцарии. Из недомолвок и переглядываний сестер я понял, что родственникам эта идея пришлась не по душе. На красивых браминок было много желающих. Поэтому девчонки сбежали в миссию, а уж оттуда каким-то образом попали сюда.

Нашу оживленную беседу прервала Мартина, незаметно подошедшая к нам. Она завела нас в класс, заставленный тяжеловесными партами. Вместо стола преподавателя в нем имелась кафедра, за которой сейчас никого не было. Плотный коренастый мужчина, сверкая лысиной, сидел за первой партой, перебирая в руках стопку листков.

Я тоже уселся за парту, ожидая, что будет дальше. Настроение после беседы с девочками совсем упало. Мне очень не понравился их рассказ о смерти родителей.

Мужчина тем временем встал и положил на парты перед нами по десятку листков. После этого он рассадил девочек на разные парты и на беглом хинди что-то рассказал им. Обе девочки взяли перьевые ручки, лежавшие перед ними и начали энергично писать в листках. Чернильные брызги летели во все стороны.

Преподаватель, тем временем подошел ко мне и на недурственном русском языке рассказал, что нужно делать. Интересно, что его манера речи больше подходила моему миру, в России этого мира говорили не так старомодно.

Как я и предполагал, надо было ответить примерно на пятьсот вопросов, притом задавались строгие временные рамки – три часа. То есть на каждый ответ получалось меньше полминуты. Если бы этот лысый толстяк знал, сколько таких бумаг я заполнил за свою жизнь, он не смотрел бы так удивленно на меня, когда через два часа я протянул ему аккуратно заполненные бланки. Девочки, увидев, что я завершил работу, явно начали паниковать и торопиться. Поэтому чернильных брызг значительно прибавилось.

Однако, Рейнолдс Ругер, такое имя у него было написано на бейдже, тем не менее, меня не отпустил и разрешил идти, только, когда девочки тоже сдали свои работы.

– Интересно, как у них с результатами? – подумал я. Насколько удалось заметить, больше половины вопросов были скрыты под заклятьями, разной сложности и ответить на них мог только тот, кто сможет их прочитать. Я решил не скрывать свои таланты и ответил на все вопросы. Правда, в голове крутилась мысль, что я тоже смог увидеть не всё, что было написано в опроснике.

Мы вышли в рекреацию, солнце в ее окна уже не светило, поэтому в ней было мрачно, как раз под наше настроение.

Через несколько минут появилась улыбающаяся Мартина, со слегка помятой прической.

– Наверно Кестенберг растрепал, – предположил я и улыбнулся. Ведьма смысл улыбки вполне поняла, увидев куда я смотрю, и ответила такой же веселой усмешкой после чего предложила идти за ней.

Она шла впереди меня, цокая каблучками, а я не мог отвести взгляд от ее энергично двигающихся ягодиц. Ругер в это время увел сестер Прашнандра в другую сторону, а меня привели все в тот же кабинет Кестенберга. Мартина, делая вид, что поправляет мне лацканы пиджака, ловко сняла заклятие. По ее представлениям, я должен был сейчас забыть, как и где проходило тестирование.

Что я и продемонстрировал, с недоумением разглядывая кабинет.

Вопрос, о том, когда же меня отведут на тестирование, ведьма проигнорировала. Вместо этого она вывела меня в коридор, где уже нетерпеливо прохаживалась мама.

– Ну, наконец, ты появился! – воскликнула она. – Представляешь, не смогла найти кабинет профессора. Когда спросила о нем в канцелярии, там сообщили, что человека с такой фамилией у них нет. А тебя просто предложили подождать в коридоре. Не ожидала от швейцарцев такой неразберихи. Думала, что только у нас такой бардак.

– Может, ты фамилию плохо запомнила? – предположил я.

Мама озадаченно замолчала.

– Действительно, как же его зовут, – пробормотала она себе под нос. – Господи, что за память стала? Ничего запомнить не могу.

Мартина, дождавшись паузы в нашей беседе и сделав соответствующий вид, произнесла, обращаясь к маме:

– Тестирование вашего сына временно отложено, однако могу сказать, имеется почти стопроцентная вероятность, что он будет принят на обучение. На данный момент вы можете быть свободны. Мы в курсе, в какой гостинице вы остановились, и известим, когда надо будет подойти для окончательного решения.

Я сразу заметил, что мама чем-то озабочена и, похоже, не моими проблемами.

Поэтому, когда вышли на улицу, сразу спросил:

– Мама, а как у тебя дела?

Та вздохнула огорченно и призналась.

– Ты знаешь, у меня с работой ничего не получилось. Оказывается, буквально вчера мою вакансию закрыли.

– И что мы теперь будем делать? – поинтересовался я.

– Пока не знаю, – вздохнула мама. – На всякий случай позвонила папе, тот категорически запретил мне уезжать, говорит, чтобы я отослала резюме его приятелю в Дюссельдорф там у него есть неплохие связи. Так, что если тебя примут в школу, вместе нам, скорее всего, жить не получится. Буду приезжать к тебе по выходным, если, конечно, все получится с работой.

Я слушал маму и понимал, что работа у нее, возможно, будет, вот только часто приезжать ко мне она вряд ли сможет. Руководству скрытого учебного заведения не нужны поблизости озабоченные родственники.

Вспомнив погибших родителей индусок и проблемы отца, я с энтузиазмом поддержал намерение мамы, получить работу в Германии. Как мне сейчас казалось, в большинстве случаев проблемы надоедливых родственников здесь решаются радикально. Поэтому чем больше я выражу желанию жить самостоятельно, тем больше шансов, что с родителями ничего не случится.

Временно оставив неприятную тему, мы шли по территории кампуса. Во второй половине дня студентов на улице стало еще больше, отовсюду слышался веселый смех, и разноязыкая речь.

Странное ощущение появилось у меня. Я поймал себя на мысли, что мне здесь нравится. С семи лет, как поступил в Александровский кадетский корпус, который заканчивали три поколения моих предков, я оставался военным до мозга костей. Даже когда у меня были обнаружены специфические способности экзорциста, это никак не повлияло на образ жизни, включавший в себя; казарму, службу, командировки, периодические загулы по кабакам и несерьезные интрижки.

Сейчас же появился шанс познакомиться с совершенно незнакомым для меня пластом жизни, и я не собирался от него отказываться, тем более, что всю жизнь стремился полней развить все стороны дара, а теперь это будут делать без всяких просьб с моей стороны. Ну, а когда закончу учебу, тогда посмотрим, чего от меня хотят одаренные этого мира. Как я понимаю, это случится лет через десять. А за эти годы многое может измениться.

Я был совсем не против поболтаться по городу, тем более, что погода этому благоприятствовала. Однако у мамы появилась идея-фикс, от которой она не могла отказаться. Поэтому вначале мы пошли на почту, чтобы там скопировать и отправить в Дюссельдорф ее документы. Пока занимались этим делом времени прошло прилично. В гостиницу идти не хотелось, и мы решили поужинать в том же кафе на берегу озера, что и вчера. Непонятное волнение, охватившее меня с того момента, как мы вышли из стен Политехнической школы, не уходило.