Folie a Deux (СИ) - Шишина Ксения. Страница 34

— Моника. Я ведь могу вас так называть? — Дэвид в какой-то момент опускает камеру и, задумавшись на некоторое время, чуть позже называет моё имя. Произносит его так, что я бесспорно понимаю, что не справляюсь. Единственная из всех не выгляжу достаточно расслабленно, свободно и аутентично в предлагаемых обстоятельствах. И, вероятно, не могу найти контакт с самой собой и своим телом.

— Да, конечно, — сглотнув сухость, возникшую в горле на нервной почве, отвечаю я и не без труда не отвожу взгляд куда-то в сторону. Это только подчеркнуло бы мою неуверенность, со стороны наверняка ощущающуюся, как недостаточный профессионализм. Столь именитый и известный фотограф вряд ли церемонится с моделями, актрисами или другими людьми по другую сторону объектива.

— Можно вас на минуту? Все остальные, можете пока расслабиться.

Я преодолеваю незначительное расстояние до берега, усеянного песком и галькой. Немного щурюсь из-за солнца, пока не поворачиваюсь боком к лучам и лицом к фотографу, держащему камеру в опущенной правой руке. Он не смотрит никуда ниже моих глаз, и это странным образом располагает меня к нему, словно говоря, что успешность в выбранной сфере деятельности не всегда означает деспотичность и отсутствие человеческого отношения к тем, с кем ты встречаешься и контактируешь по работе.

— Послушайте, Моника, я не буду говорить вам того, что вы и сами наверняка отлично понимаете. Но я видел ваши фотографии, видел, какой вы можете быть, и сам предложил вас вместо выбывшей модели. Выходить из зоны комфорта зачастую непросто, поэтому давайте поступим следующим образом. Постарайтесь представить, что я это не я, а ваш любимый человек. Вы красивая молодая женщина. Он точно должен у вас быть. Вообразите, что здесь нет никого, кроме вас двоих, вспомните то, как вы чувствуете себя, находясь с ним наедине, и позвольте своему телу говорить за вас. Ничего не отвечайте. Просто вернитесь к девушкам, и продолжим.

Я отступаю обратно к скале, стараясь максимально абстрагироваться от ощущения того, что не являюсь собой. Что нахожусь не на своём месте. И спустя время обнаруживаю себя делающей всё необходимое для исполнения замысла. По мере того, как камера щёлкает всё чаще и чаще, а в моей голове возникает Райан. Его слова словно возвращают меня в те моменты, когда они были произнесены. Напоминают мне, как он смотрел, выглядел, каким тоном говорил и посредством чего давал мне понять, что я сексуальная, умная, чувственная и, возможно, появилась в его жизни, чтобы остаться в ней навсегда. Ты красивая, Моника. Ты постоянно меня заводишь. Меня пьянит и сводит с ума то, что ты такая открытая. Ты всех затмишь, Моника.

— Мы закончили. Всем спасибо.

Время проходит намного быстрее, чем я ожидала, когда мы только начинали. Меня охватывает почти разочарование, что столь незабываемый опыт остаётся позади. Возможно, это всё в последний раз. Первая в жизни съёмка у действительно востребованного фотографа в моём случае может стать единственной в своём роде. Не говоря уже о вероятном уходе из модельного бизнеса в целом. Миллиардерам вроде как не пристало гордиться тем, что их спутницы жизни являются действующими девушками с обложек и мотаются туда-сюда по свету в том числе и для развлечения обычных людей.

Смотря себе под ноги, я осторожно спускаюсь в воду с каменного уступа. Дэвид как раз находится недалеко, обнимая моих коллег в знак благодарности, что является почти общепринятым явлением в общении между моделью и фотографом. Он переводит на меня добродушный, улыбающийся и мудрый взгляд, и мне кажется, что я всё-таки не разочаровала его. Дала ему увидеть то, из-за чего он пожелал работать со мной, какова бы ни была конкретная причина.

— Спасибо, что… поняли меня, Дэвид.

— В нашей с вами сфере это немаловажное качество. Не только вы должны настроиться на меня, как модель, но и я, как человек по ту сторону камеры, обязан, если угодно, читать вас по телу и позе. Исходя из этого, прямо сейчас мне кажется, что вы будто бы хотите меня о чём-то попросить.

— Лишь о небольшом одолжении, если вас не затруднит. Оно… личного характера.

Он старше меня, и я не могу не испытывать уважение. Так же, как и списывать со счётов то, что мы видимся впервые в жизни. Но уже через десять минут в моём сотовом телефоне оказывается всё, что мне так хотелось получить. Оказавшись наедине с самой собой во временно возведённом шатре для моделей, я искренне верю, что Райану понравится.

Привет. Как прошло утро? Мальчики уже в школе?

Привет, детка. Да, они уже на уроках. А как твой день?

Всё отлично. Лучше, чем я ожидала. Намного. Можешь посмотреть сам.

Я прикрепляю фото прежде, чем отправляю сообщение, и жду реакции. Напряжённо, ни на секунду не отрывая взгляда от экрана, ощущая тремор в коленях и лодыжках. От него мне становится плохо почти до тошноты, и я обхватываю живот руками поверх ещё не снятой туники за секунду до получения долгожданного ответа. Слова тут же расслабляют мышцы, возвращая мне ощущение того, что я могу дышать.

Это жестоко с твоей стороны, Моника. У меня совещание, в конференц-зале присутствуют ещё одиннадцать человек, и, если бы крышка стола была прозрачной, многие из них наверняка бы увидели оживление в моих штанах. Ты такая соблазнительная. Может быть, к чёрту ожидание обратного коммерческого рейса до послезавтра? Это слишком долго. У меня ведь есть свой личный самолёт. Тебе случайно не разрешат взять себе этот наряд?

Точно нет.

Я ненавижу то, что фотограф видел тебя такой.

Я не была такой, пока не представила на его месте тебя. Не подумала о том, как чувствую себя, когда ты рядом, смотришь на меня, говоришь со мной, касаешься и заполняешь собой.

Ты хочешь свести меня с ума? Позволь прислать за тобой самолёт. Завтра же.

У тебя дети, которых ты взял к себе.

Ты права. Но, будь я там, я бы утащил тебя в укромное место, и им бы пришлось начать поиски. Пообещай, что я вновь окажусь в тебе, как только ты вернёшься. Я ничего не хочу так сильно, как тебя всю, Моника.

Обещаю. А теперь сосредоточься на делах. Мне тоже нужно собираться, иначе девушек увезут, а меня оставят.

Мы поговорим позже?

Я бы очень этого хотела.

Тогда я позвоню тебе перед твоим сном, Моника. Без тебя этот город словно опустел.

Глава четырнадцатая

Я выхожу из здания аэропорта около четырёх часов дня. Прохладный нью-йоркский ветер конца сентября тут же проходится по моим ногам в колготках, заставляя понять, что стоило надеть что-то существеннее длинного свитера и кожаной куртки. Но из-за пребывания в Греции я будто бы позабыла о реальных масштабах понижения температуры в родных краях. Моё тело поворачивается спиной к воздушным потокам, лишь бы они не дули в лицо, и только после я достаю сотовый телефон.

Я получила свои вещи и уже стою на улице. Ты говорил, что встретишь, но если у тебя изменились планы, или возникли какие-то непредвиденные обстоятельства, то я без проблем возьму такси.

Просто обернись, Моника.

Исполнив написанное в ответном сообщении, первым делом я вижу глаза. Пристально смотрящие на меня. Напоминающие мне о том, как тяжело было находиться вдали, пусть это и длилось всего пару дней. Волосы Райана нещадно треплет ветер. Но, визуально безразличный к этому, Андерсон лишь делает длинный шаг вперёд и обнимает меня. Руки скользят мне по куртке. Сильно, энергично, без намерения сдерживать соответствующий порыв.

— Наконец-то ты вернулась. Прошла будто целая вечность, — неспособная сопротивляться эмоциям в голосе и действиях, я сжимаю ткань расстёгнутого мужского пальто. Мне кажется, что накопившаяся внутри меня тоска реально взаимна. В лёгкие проникает запах Райана. Заполняет их буквально до отказа так, что в сочетании с кислородом вызывает у меня мысленное помутнение. Глаза закрываются сами собой, и остаются только ощущения. Радость быть так близко во всех смыслах, видеть, слышать голос вживую, а не посредством телефонного разговора и чувствовать себя находящейся там, где истинно хочется. Наверное, это и является тем, что люди называют счастьем. Любимый человек рядом… возможность прижаться к нему, проникнуться теплом, словно переливающимся из его тела под твою кожу при малейшем соприкосновении ладоней. Весь мир за пределами вас двоих будто теряет свою значимость, в то время как ты, наоборот, чувствуешь себя важной, несравненной и особенной.