Замри, умри, воскресни - Кайз Мэриан. Страница 16

Коди, миссис Келли, мои сослуживцы — все только и твердят, какой он старый дурак, но стоит мне начать с ними соглашаться, как у меня наворачиваются слезы, на меня начинают смотреть с каким-то подозрением, и я понимаю, о чем они на самом деле думают: что это ведь не мой муж меня бросил. Женам еще можно смахивать слезу, но от дочерей ждут, что они присоединятся к общему хору негодования. Я попробовала обозвать его «ополоумевшим старым подонком», и миссис Келли меня похвалила: «Правильно, девочка». Но я тут же расплакалась, чем вызвала ее крайнее раздражение.

В этом деле все какими-то полосами. То мне кажется, я понимаю: папа ушел и все разрушил; потом вдруг оживляюсь и начинаю думать, что он скоро вернется. Но тут меня будто оглушает мысль о том, что время идет, а он возвращаться не собирается, и эта мысль сидит у меня в голове, причиняя еще большую боль, чем прежде. Но, как я уже сказала, давай выждем месяц, это хороший круглый срок.

Да, и насчет волшебной палочки. Спасибо, что напомнила, что меня всегда тянуло к дешевой безвкусице. А что, к слову, безвкусного в моей шапочке для душа под девизом: «Пустите Кити в Нью-Йорк»? Красивая вещица, не говоря уже о функциональности.

Всю эту неделю я опять на работе. Какое облегчение — работать всего по десять часов в день. И иметь в досягаемости магазины. Я занялась покупками. Покупаю какие-то странные вещи. Вчера в обеденный перерыв купила стеклянный брелок в виде переливающегося всеми цветами радуги стилета, да еще с голубым цветком на конце. Потом я покрасила ногти в десять разных цветов — каждый последующий более приторно-пастельный, чем предыдущий. Это дань моей не первой молодости.

Ну ладно, пора бежать. Пришли мне какой-нибудь анекдот.

Крепко целую,

Джемма.

В тот вечер по дороге домой, как уже бывало не раз, я заскочила в аптеку взять для мамы очередное лекарство. На сей раз это была ножная мазь от грибка — понять не могу, где она его подцепила, учитывая, что она ни в бассейн, ни в какую общественную баню сроду не ходила. Но прежде чем я сказала, что мне нужно, симпатяга аптекарь возник из-за прилавка и объявил:

— В субботу вечером вы были в ударе.

Вся кровь, которая циркулировала в сосудах моей физиономии, разом прилила к щекам, а ноги и руки опять пустились в дрожь, что меня крайне раздосадовало, поскольку я только-только привела их в нормальное состояние.

— А где мы с вами виделись? — спросила я, с трудом ворочая обескровленными губами.

Он озадаченно помолчал, потом смутился и сказал:

— В «Хэммане».

— В «Хэммане»? — Господи, кого еще я там встретила в субботу вечером?

— Это для вас… неожиданность?

Еще какая. Вся эта история для меня неожиданность. И то, что я встретилась в баре с аптекарем и начисто об этом забыла. И то, что ему дали увольнительную из аптеки. В чем он был одет? Я не могла представить его в цивильном платье, только в белом халате. И был ли он там один или с компанией других провизоров, все — в белых халатах?

— Я тогда малость перебрала, — пролепетала я.

— Суббота же, — миролюбиво произнес он, но вслед за тем напустил на себя строгий вид и изрек: — Вам разве доктор не говорил, что спиртное во время приема антидепрессантов надо исключить?

Что ж, пора.

— Нет, не говорил, — ответила я, — поскольку, видите ли, дело в том, что эти лекарства, которые я у вас покупала, они не для меня, а для моей мамы. Извините, что я вам раньше не сказала, просто как-то к слову не пришлось.

Он сделал шаг назад, смерил меня долгим взглядом, легонько покивал, переваривая информацию, и наконец снова заговорил:

— А для себя вы ничего не брали?

Я перебрала в уме длинный список медикаментов, которые покупала для мамы; не только антидепрессанты, транквилизаторы и снотворное, но и антигистаминные препараты от ее сыпи, антациды от желудка, болеутоляющее от синусита…

— Лак для ногтей был для меня.

— Знаете что? — задумался он. — Я чувствую себя полным идиотом.

— Не стоит, — успокоила я. — Это я виновата, надо было вам сразу сказать. Тем более что вы были со мной так любезны. Несмотря на то что со мной все было в порядке.

— О'кей. — Он еще не справился со смущением.

— А можно полюбопытствовать? — спросила я. — Как там было, в этом «Хэммане»?

— А, неплохо. Только сплошная молодежь.

У меня тут же мелькнул вопрос, сколько же ему лет — до этой минуты он для меня был человек без возраста. По правде сказать, я вообще не воспринимала его как живого человека, просто как некую милосердную сущность, выдающую таблетки для поддержания в моей маме остатков рассудка.

— Это из-за белого халата, — уловил он мои мысли. — Он очень обезличивает. Я, скорее всего, не многим старше вас, Морин, и кстати, до меня только что дошло, что это, наверное, не настоящее ваше имя?

— Конечно. Мое настоящее имя — Джемма.

— У меня, представьте, тоже есть имя, — сказал он. — Джонни.

ТО: Susan… [email protected]

FROM: Gemma [email protected]

SUBJECT: Чудеса продолжаются

Угадай. Этот парень мне позвонил. Ну, с которым я познакомилась после дня рождения Коди. Оуэн, или как там его зовут. Он хочет меня куда-нибудь пригласить. «Зачем?» — спросила я. «Выпить», — говорит. «Ты целых две недели молчал», — заметила я. «Это я себе цену набивал», — ответил он.

В общем, я ему сказала, что не могу, а он: «Понятно. Хочешь побольше времени проводить со своим ведерком для угля».

На самом деле причина в другом. В том, что в данный момент мама меня ни за что не отпустит. Она отпускает меня только на работу и в аптеку, а сил сопротивляться у меня нет, особенно после того, как я так безобразно себя вела в тот вечер…

Ладно, напиши, как у тебя дела. Кавалера не завела?

Целую,

Джемма.

Кстати, о лекарствах. У мамы кончились снотворные таблетки — она их горстями ела, — так что мне пришлось сесть за руль, и любезный молодой человек, как всегда, стоял за прилавком в белом халате.

— Привет, Джемма, — поздоровался он. — Не Морин, а Джемма. Немного практики — и будет само собой получаться. Как бывает, когда меняют название какой-нибудь фирмы: первое время все с трудом его выговаривают, а потом привыкают.

— Это точно, — согласилась я. — Вы когда-нибудь бываете где-то помимо аптеки?

Он задумался.

— Нет.

— Но почему? Разве нельзя нанять еще кого-то, чтоб вам полегче было?

— Этот «кто-то» у меня есть — мой брат. Но он недавно попал в аварию. На мотоцикле.

Повисла пауза. Я сочувственно запыхтела:

— Давно это случилось?

— В октябре.

— Сто лет назад!

— И еще сто лет пройдет, пока он поправится. Он ногу искалечил.

Я снова сочувственно вздохнула.

— А временного работника днем с огнем не найдешь.

— Но можно же сократить часы работы? Какая необходимость работать допоздна?

— Все знают, что мы открыты до десяти. Вспомните, как вы сами примчались в первый раз. Что было бы, если б мы уже закрылись?

При этой мысли я зажмурилась. У меня на руках оказалась бы мамаша в состоянии буйного помешательства, которое ничем не снимешь. Он был прав.

— Я тоже мало куда хожу. — Мне не хотелось, чтобы он чувствовал себя единственным таким несчастным. — Вот к вам приеду — уже, считай, в свет вышла.

— Как это? — Какой он любопытный! Да и винить нельзя, я бы тоже спятила, сидя в четырех стенах с утра до ночи и читая надписи на упаковках с медикаментами. И я рассказала ему все. Ну, почти все. Про тот звонок, про высветленные пряди Колетт, про папины бакенбарды, про мамин «сердечный приступ» и про то, сколько я в последнее время смотрю телевизор.

Потом кто-то пришел за глазными каплями, и я уехала.

Поскольку я единственный ребенок в семье, я всегда знала, что когда-то мне придется нянчиться с кем-то из престарелых родителей. Но сейчас я еще не была к этому готова. Я думала, это где-то в далеком будущем, и в сознании у меня рисовалась туманная картина, где это бремя делил со мной преданный мужчина. Больше того, я была уверена, что второй из родителей соизволит к тому времени лечь в могилу, а не прыгать в койке с собственной секретаршей. Ну что ж, человек предполагает… Ну вы сами знаете.