Замри, умри, воскресни - Кайз Мэриан. Страница 18

Прежде чем продолжать, я сделала паузу. Я собиралась поведать Сьюзан о том, как в последние две недели исправно просыпаюсь в пять утра и лежу, охваченная паникой. Что будет дальше? Мне уже тридцать два, и такое ощущение, что жизнь кончена. Когда все опять вернется в накатанную колею? Мужчины у меня тоже нет — никакого утешения. А если и дальше так будет продолжаться, то он никогда и не появится. Или папа вернется, или… Или что?

Так дальше продолжаться не может.

Но на папу ничто не действовало. Ни извинения и обещания, ни гнев, ни взывание к его чувству долга.

— Папа, — сказала я, — пожалуйста, помоги мне, я одна не могу с этим справиться. Понимаешь, мама… она просто не приспособлена жить без тебя.

— Что ж, придется ей привыкать, — ответил он мягким, но пугающе отстраненным тоном. Ему было плевать.

Все чувства прочь, осталась одна грязь и блуд. В детстве мне казалось, папа все может. У тети Айлиш была любимая шутка — по тем временам очень даже богохульная: «Какая разница между Господом Богом и Ноуэлом Хоганом? Та, что Джемма считает, что Богу до Ноуэла далеко».

Теперь мир для меня перевернулся. И никакого выхода из положения я не видела. Это было невыносимо. Особенно если учесть, что я всегда была папенькиной дочкой. Лет до четырех, когда он приходил с работы, мы с ним, взявшись за руки, отправлялись ему за сигаретами, и я катила перед собой игрушечную коляску. Это повторялось изо дня в день.

Теперь от нашей близости не осталось и следа, и я больше никогда не буду его девочкой. Он нашел себе кого-то еще, и хоть это и глупо, но я тоже чувствовала себя брошенной. Что со мной не так, что он предпочел девицу всего на четыре года старше?

Мама была права — это было как если бы он умер, только хуже.

Больше всего я боялась, что Колетт забеременеет. Тогда вся эта мерзость обретет действительно приличный вид, а нам можно будет распрощаться с прежней жизнью навеки.

Самое печальное то, что я всю жизнь мечтала иметь брата или сестру. Вот вам урок: поосторожнее с сокровенными желаниями, накличете на свою голову.

Теперь всякий раз, разговаривая с отцом, я ежилась от страха, что он скажет: «У тебя будет сестренка или братик». Неужели это неизбежно? Спрашивать я боялась, вдруг надоумишь, но я никогда не отличалась долготерпением, поэтому в один прекрасный день позвонила и сказала:

— Пап, я хочу тебя кое о чем попросить.

— Газон покосить? — встрепенулся он. — Газон до апреля косить не нужно, а косилка в сарае.

— Если Колетт забеременеет… — Я нарочно сделала паузу, давая ему возможность меня перебить и заверить, что ничего подобного не случится. Но он молчал. Я похолодела и усилием воли заставила себя продолжать: — Если она залетит, позвони мне, пожалуйста. Ты меня слышишь? Как думаешь, сможешь ты мне сделать такое одолжение?

— Джемма, зачем ты так?

Я вздохнула. Мне было стыдно за себя.

— Прости. Но ты мне сообщишь?

— Сообщу.

И хотя мне было обидно, что он мне никогда не звонит, эти слова прозвучали как утешение. Возвращаюсь к Сьюзан.

Кроме того, у меня появилась навязчивая идея обзавестись тостером «Хелло, Китти». Розовым, конечно. Он очень миленький, и — только вдумайся! — на каждом ломтике хлеба оказывается нарисована — выжжена! — кошачья мордочка.

Мне удалось установить на папин допотопный компьютер программу доступа в Интернет. Теперь он способен даже выводить на экран цветные изображения тостеров «Хелло, Китти».

Пожелай мне удачи.

Целую,

Джемма.

P.S. Прошло полтора месяца с папиного ухода, и мама держится молодцом. Похудела на шесть кило, перекрасилась в блондинку, сделала аккуратную подтяжку лица и завела тридцатипятилетнего кавалера. Они собираются поехать в отпуск на Кап-Ферра. Учиться вождению она пока отказывается, но это неважно, поскольку ее новый парень (Гельмут, он швейцарец) всегда присылает за ней машину или сам заезжает за ней на своем красном «Астон Мартине».

Я нажала кнопку отсылки, после чего включила папин старый компьютер. Умру, но найду в Интернете тостер «Хелло, Китти».

— Чем ты занята? — Мама вошла в комнату и теперь заглядывала мне через плечо.

— Ищу тостер «Хелло, Китти».

— Зачем?

— Просто… — Я сосредоточенно прочесывала сеть. — Я читала, что у Риз Уидерспун такой есть.

Мама помолчала, потом сказала:

— А если бы Риз Уидерспун надумала спрыгнуть со скалы, ты бы тоже прыгнула?

ТО: Susan… [email protected]

FROM: Gemma [email protected]

SUBJECT: Настал черный день

Последняя папина шоколадка съедена. Может, хоть это выведет маму из оцепенения. А то лежит целыми днями, погребенная под грудой конфет.

Да, конечно, в прошлый раз это была шутка — насчет ее преображения. Господи Всемилостивый! Кажется, с самого дня, когда папа ушел, она не снимала своего халата. И с его миской для каши так и не расстанется. Что до веса, то она скорее прибавила шесть кило, чем наоборот. Она беспрерывно жует шоколад, говорит: потребляя продукцию его фирмы, она чувствует себя ближе к нему. Целую,

Джемма.

P.S. Я заказала тостер, и теперь мне хочется рюкзак «Барби».

P.P.S. У Гельмута пышная соломенная шевелюра (вроде маминой), он всегда загорелый, у него высокий рост и подтянутая фигура, которая мне почему-то не нравится. Он предпочитает косметику «Ля-Прэри», самую дорогую, с экстрактом черной икры. Он оставил у нас в ванной баночку такого крема, я, конечно, не удержалась и попробовала, так на другой день он закатил мне скандал и обозвал воровкой. Я, конечно, все отрицала, но он заявил, что точно знает, что это я, что я оставила на крышечке отпечаток пальца и что только дикари могут запускать пальцы в такой утонченный продукт и отхватывать себе смачный кусок.

Я возмутилась такой характеристике и пожаловалась маме. Она сидела в постели в шелковом неглиже цвета устриц и вкушала завтрак — один ломтик поджаренного диетического хлеба со злаками с прозрачным слоем меда. Она уже была причесана и накрашена. Я сформулировала свою жалобу.

— Ну, дорогая, — вздохнула она. Никогда в жизни она меня так не называла. — Как бы мне хотелось, чтобы вы перестали ссориться и подружились.

— Не понимаю, что ты в нем нашла!

— Ну, дорогая… — Она повела выщипанной бровью — с каких это пор мама выщипывает брови? — Просто… он необычайно хорош в постели.

— К чему эти откровения? Я все-таки твоя дочь!

Она поднялась. Пеньюар едва прикрывал ее ягодицы. Для женщины шестидесяти двух лет у нее очень красивые ноги. Хотя она теперь всем говорит, что ей только сорок девять и в будущем году она отметит полувековой юбилей.

Я заметила, что, если ей сорок девять, значит, меня она родила в шестнадцать.

— Дорогая, я очень рано вышла замуж.

— А папе, стало быть, было тринадцать.

— Кому? — Она рассеянно улыбнулась.

— Папе. Моему отцу. Мужчине, за которым ты была замужем.

— Ах, это, — отмахнулась она, одновременно небрежно и с сожалением.

ТО: Susan… [email protected]

FROM: Gemma [email protected]

SUBJECT: Я живу в мире грез

Я написала небольшой рассказ. Думаю, тебе понравится.

Ноуэл Хоган спокойно наблюдал за матчем в гольф, когда сверху снова раздался сильный грохот, такой, что закачалась люстра. Гэри и Робби устроили у себя погром, но подняться и всыпать им по первое число у Ноуэла не было сил. Да и что толку, они над ним лишь посмеются. Он вернулся к матчу и сказал себе, что это нормально, когда дети кидаются телевизором, а не подушками.

Колетт отправилась в город и оставила детей на него. Сказала, это будет для него хороший шанс наладить отношения с психованными маленькими негодяями (это его слова, а не ее), но он не мог отделаться от подозрения, что ей просто захотелось пройтись по магазинам без виснущих на руках детей.