Застеколье (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич. Страница 52

Батюшки–Светы! Неужели я похож на ханыгу, жаждущего опохмелиться?С интересом осмотрел страждущих и, тут у меня что–то ёкнуло. А ведь я их знаю! Мужик, похожий на бомжа – мой одноклассник (ну, теперь уже бывший), а «дама» училась двумя классами младше. Вот почему я не люблю ходить на выпускные вечера. И, дело не в том, что нужно ехать несколько часов, чтобы добраться до школы, где учился. Нет. Что я увижу на встрече? Седых «мальчиков», морщинистых «девочек». К отражению в зеркале привыкаешь и не замечаешь, как ты старишься, а вот увидишь такое и сразу задумаешься – неужели и я такой? И сам же отвечаешь – такой же.

– Не пью, – покачал я головой и, заприметив некую толику разочарования и безнадежности во взгляде, улыбнулся: – Могу добавить. Сколько надо?

– А сколько не жалко, – разошелся в беззубой улыбке мой одноклассник, имя которого я так и не мог вспомнить.

Лысый без разрешения уселся рядом со мной (Скажи ему, что должен был спрашивать – он бы не понял!), прищурился, разглядывая меня, словно диковинку.

– Слышь, ты Кустову Олегу не родственник?

– Родственник, – кивнул я, не желая признаваться, что это я и есть. Авось, не узнает.

– А я иду, смотрю – Кустов сидит. Вот, думаю, б… буду, но одноклассник на пузырь даст! – довольно хохотнул забулдыга. – Но присмотрелся – нет, не он. Молод ишо. Сын, что ли?

– Ты чё, какой сын? – вмешалась «дама», обдал меня запахом какой–то «тормозухи». – Парню лет тридцать, не может у Олежки такого сына быть.

– Да мне по...ть, чей он сын. Слышь, на фанфурик дай, а?

Это мне–то тридцать? Я хоть и не женщина, но услышать такое в сорок пять – вельми приятно. Видимо, поэтому рука, уже нащупавшая в кармане «сотку», сама– собой вытащила тысячную купюру.

– Хватит? – поинтересовался я.

– Э–э–э, – вытаращился одноклассник, уже протянувший руку, но замерший, узревши купюру.

– Ты чё, издеваешься, да? – прошипела «дама».

– Почему? – искренне удивился я.

– Из банка приколов? Чё, совсем нас за лохов держишь?

Я осмотрел купюру. Вроде – бумажка как бумажка. Пожал плечами и начал убирать в карман.

– Ну, хозяин–барин.

Видимо, мои потенциальные собутыльники тоже увидели, что бумажка вполне «ликвидная».

– Э, ты погоди, – почти сердечно сказал экс–одноклассник, пытаясь перехватить мою руку, за что заработал плюху от напарницы.

– Ты чё, совсем дурак? – опять прошипела дама. – Увидят, скажут – грабеж! Открытое хищение чужого имущества! Тебя мало метелили?

– Бери, – сунул я купюру в заскорузлую руку. – У меня меньше нет. Вы чего такие недоверчивые?

– Да вон, этот пендюк в прошлый раз сотку отксераченную взял, пошел за «трояром», а его ментам сдали. Типа – фальшивомонетчик х..в. Неделю мурыжили, выясняли, не он ли стошки печатает, – охотно сообщила дама, отбирая «штуку», но все–таки осмотрела ее на просвет. Изучила водяные знаки, пощупала метки для слабовидящих и, довольно крякнула, признав подлинность.

– Это же, сколько будет? – зашевелил губами лысый, а «дама», поморщившись, с математической точностью сообщила:

– Тридцать два фанфурика, если по тридцатке, да еще на закусь останется.

Точность, с которой дама «выдала» результат, заставил меня вспомнить и ее имя, и кто такая. Майка… Самая умная девочка в школе. Контрольные и олимпиады делала на «раз–два–три». Вот, поди же ты, как жизнь распорядилась.

– Так ты чей будешь–то? Вовкин или Витькин? – поинтересовался лысый.

– Не, не Витькин, – авторитетно заявила дама. – У Витьки две девки. Значит – Вовкин.

– Не Вовкин, – покачал головой одноклассник. – Вовкина очки носит. И не Галькин – я их знаю.

Вона как. Знают моих братьев–сестре и племянниц с племянницами.

– Я из двоюродных, из Питера, – отмахнулся я. – Но, говорят, похож на дядю Олега.

– А… Бывает… – закивали оба «синяка», а потом, потеряв ко мне интерес, сорвались с места и убежали.

Может, зря я им дал столько денег? Обопьются же. Ну да, это их выбор. А вообще, счастливые люди. Никаких тебе забот со спасением мира и Вселенной. Уверен, предложи я им бросить пить (что–то мне подсказывало, что я мог бы их «закодировать») – отказались бы.

Интересно, когда я стал выглядеть на тридцать лет? Не зелье ли цвергов поспособствовало. Не поленившись, дошел до ближайшей палатки, купил там зеркальце и принялся рассматривать свою физиономию. А ведь и точно, по сравнению с тем, что недавно показывало зеркало, изменения налицо. Или, на лице. Куда–то девалась «линия скорби», разгладились морщины на лбу, набухшие веки. Поначалу, я обрадовался, но потом до меня дошло… И куда я, такой моложавый? Вспомнились вдруг проблемы Марии, от которой ушел муж, обнаруживший, что жена не стареет. Еще немного и я буду выглядеть ровесником дочери. Мне оно надо?

– Вологда! Ярославль! Череповец! – завопили вдруг рядом. От неожиданности, я вздрогнул, но понял, что это орет местный таксист. Кстати.

– А как насчет Москвы? – поинтересовался я.

– Десять штук, – не моргнув глазом, сказал таксист. – Поехали.

Уже сидя в машине, подумал, что десять штук – дороговато, сошлись бы и на восьми. Если бы поездом, так и вообще бы за полторы доехал. А пешком, так и вовсе бесплатно.

Глава 22

И вечный бой…

Совещание было такого уровня, что нас с Унгерном на него не допустили. Другое дело, что решение принималось позже, когда в кабинете осталось лишь четыре человека: Президент, Директор (именно, с большой буквы), генерал–майор Унгерн и майор Кустов. Допрежь, мы с генералом, тихонько сидели неподалеку и наблюдали за совещанием, благо, аппаратура работала исправно, а онлайн-трансляция ничуть не хуже оригинала. Узнал много интересного для себя. Оказывается, пока я мнил себя пупом Земли и единственным спасителем Отечества, генерал успел вскрыть такой гадюшник, что мама не горюй! И многие вещи получили вполне логичное объяснение. Хотя… О чем–то я уже знал, о чем–то просто догадывался. Ну, чего странного в желании иностранных разведок получить доступ к Застеколью? А цверги, пытавшиеся наладить контакты с Западом, благо, им было что предложить? Увы, к единому мнению министры не пришли. Пожимали плечами и посматривали на Президента. Ну, как всегда... Стало быть, решение примет Он, а отдуваться исполнителям. То есть – нам.

– Олег Васильевич, – обратился ко мне Президент. – Что скажете? Требуется силовое решение?

– Так точно! – доложил я по–военному и встал, чем вызвал улыбку на лицах давних коллег.

– Сидите, – махнул рукой Президент. Уточнил: – Как я понимаю, вы за уничтожение цвергов? – Я кивнул, а Он посмотрел на Унгерна. – Виктор Витальевич?

– Согласен, – кивнул Унгерн. – Медлить нельзя. Сегодня получил сведения – исчезло население одного из поселков неподалеку от Белого озера, а это – двести человек.

– У меня тоже плохие новости, – добавил Директор. – Пресечена очередная попытка похитить биологическое оружие.

– Что на этот раз? – спокойно поинтересовался Президент.

Слишком спокойно, чтобы поверить.

– Из … – покосился Директор на нас с генералом, но Президент кивнул – мол, можно: – Из двести одиннадцатой лаборатории пытались похитить штамм герантофага.

У меня хватило ума не интересоваться, что это за штамм. Можно и самому додуматься. «Герантос», если не ошибаюсь, что–то связанное со старостью. Точно – «герон» – старик, геронтология – наука о старости. Уж не вирус ли старости изучают, пытаясь замедлить старение человеческого тела? Но если верно, что можно «заморозить» процессы старения, то так же можно и запустить обратные механизмы.

– Установлено – кто, с какой целью? – поинтересовался Президент.

– Так точно, – кивнул Директор. – Исполнители задержаны, сейчас с ними работают. Как и в предыдущем случае, зарубежных следов не выявлено, но судя по алмазам, обнаруженным во время обыска, заказчики – те же самые лица, о которых мы говорим. Я согласен с коллегами – только уничтожить.